Рикр не мог терпеть мой осмотр нового ножа, спрыгнул с сидения. Его тело прошло сквозь дверцу грузовика, а перед тем, как приземлиться, он стал вороной. Белая птица взлетела к деревьям.
Я убрала коробку от ножа в пакет, сунула в бардачок. Складные ножи были запрещенным оружием — хотя их можно было купить, если знал, где — и я не хотела оставлять улики на виду.
Я открыла дверцу, выбралась. Мои ноги ступили на гравий, и напряжение пропало из мой спины. Старая природа была лучшим пейзажем для ведьмы — или друида. Спящая, но мощная жизненная сила древнего леса исходила от этой земли, как теплые объятия, с ноткой яростной силы потоков океана вокруг нее. Я стояла рядом с машиной, давая силе пропитать меня, а потом закрыла дверцу.
«Рикр, ты ощущаешь друида?» — спросила я, шагая к тропе.
Нет, — сообщил он, сидя на кедре. — Я поищу дальше.
Он полетел к вершинам огромных деревьев, а я пошла по тропе, сунув руки в карманы, мои пальцы слабо держали складной нож. Мои мышцы расслабились, но даже успокаивающее влияние леса не могло успокоить мой разум.
После открытия Рикра, что я была друидом, я потеряла четыре дня в тумане. Теперь я пришла в себя, и жажда ответов горела во мне, как огонь, кормилась моими сомнениями и смятением. Мои родители растили меня как ведьму, но они дали мне кулон из речного камня, чтобы скрыть меня от фейри. Зачем ребенку-ведьме такой сильный артефакт? Они явно знали, что я была друидом.
Так почему они врали?
Мне нужна была правда, но мои родители были мертвы, моя тетя была мертва, и я не знала других родственников или друзей семьи.
Но Жозефина знала мою мать. И Жозефина была друидом.
Возможности, которые выходили из такой связи, тревожили меня, и от этого я ускорилась. Мне нужно было найти ее. Она могла быть единственной из живых, кто мог бы дать мне ответы, в которых я нуждалась.
В конце тропы я оказалась на булыжнике, который торчал из вод океана. Хау Саунд тянулся, сколько было видно, далекие острова были на горизонте. Соленый бриз задевал мое лицо, прохладный и с запахами влаги и гнили. Энергия тут была другой, огромная и незыблемая сила океана смешивалась с древней прочностью леса.
Я медленно выдохнула. Бегать по парку будет тратой сил. Я должна была успокоиться и ждать, пока Рикр найдет Жозефину. Он мог искать куда лучше меня.
Пара глубоких вдохов успокоила меня, и, пока я смотрела на волны, плещущие об камни, тихая песня сорвалась с моих губ:
— Мы отчалили утром в пятницу, были недалеко от земли, — пела я, взяв камешек. — Капитан заметил русалку, — я метнула его к воде, — с гребнем и стеклом в руке.
Камешек упал с плеском, я, продолжая петь, пошла по берегу на север, не думая о том, где окажусь.
— И заговорил капитан корабля, а поговорить он любил, — я шагала по камням у воды. — Есть в Салеме у моря жена у меня, но вдовой станет явно она.
Я утихла, замерла и смотрела на залив. В пятнадцати метрах от меня у каменистого выступа было темное пятно, которое я приняла за плавающие на волнах водоросли. Прикрывая глаза рукой, я посмотрела туда, гадая, почему это привлекло мое внимание.
Не водоросли, поняла я, а невод. Брошенный невод и веревка спутались с мусором из воды, образовав островок — а в нем что-то двигалось. Большой плавник показался из воды и обрушился с плеском.
Я едва дышала. Среди мусора был панцирь черепахи. Она попала в сети? Я резко огляделась, но лодки тут были точками вдали.
«Рикр? — мысленно позвала я. — Рикр, иди сюда!».
Он не ответил. Он был слишком далеко, чтобы меня услышать?
Черепаха беспомощно барахталась. В таком хаосе она только сильнее запутывалась. Так она утонет или медленно умрет от голода.
Это не был естественный отбор. Это люди уничтожали все, чего касались.
Я вытащила из кармана телефон и ключи, опустила их на камень, а потом разделась до черного спортивного лифчика и трусиков-шортиков. Холодный бриз задевал кожу, пока я смотрела на воду, сжимая новый складной нож.
— Три круга наш корабль описал, — тихо пела я. — И на дно моря опустился.
Я прошла в океан.
Я охнула, холодная вода окружила меня, мурашки проступили на коже. Было лето, но тут, на севере, Тихий океан не был теплым. Мои босые ступни начались склизких камней, волны плескались у моей груди, и я поплыла вперед с силой.
Я миновала выступающие камни, обогнула плавающий островок мусора. Гниющие водоросли тянулись от кома синего невода с ярко-оранжевыми узлами. Белые полиэтиленовые мешки зацепились за невод, их трепал поток, как белые флаги.
Черепаха была с западной стороны, далеко от берега. Я приближалась, поняла, что расстояние и вода исказили мое восприятие размера черепахи. Это была взрослая кожистая черепаха — и огромная. Ее панцирь был почти с меня длиной. Несколько петель оранжевых веревок обвили ее левый плавник.
Черепаха высунула голову из воды, темный глаз посмотрел на меня, она выдохнула и вдохнула.
— О, — выдохнула я. — Ты красивая. Ты будешь в порядке. Я помогу.
Я добралась до черепахи. Она скрылась под поверхностью от меня, и плавающий мусор прогнулся от веса черепахи — она была больше тысячи пудов.
Я нырнула с ней, прижала ладонь к ее спине, позволяя ей ощутить мое спокойное желание помочь. Она перестала бить плавниками, всплыла на поверхность, поднимая меня с собой. Мы вырвались из воды вместе, и я сморгнула соль с глаз.
— Ты будешь в порядке, — ворковала я, водила ладонью по ее спине, белый шрам портил панцирь — старая рана от столкновения с лодкой.
Тихо напевая, чтобы успокоить ее, я сунула нож под разбухшую от воды веревку вокруг большого плавника, стала резать. Пакеты, похожие на медуз — на них и охотилась кожистая черепаха — могли привлечь ее к куче мусора. Но это был один из многих способов для этих красивых древних видов попасть в беду, девяносто пять процентов их количества уже были стерты.
Ноги двигались, чтобы меня не унесло волнами, я резала вторую петлю. Плавники черепахи стали рьяно двигаться, и я держалась, просунула нож под последнюю петлю. Резко дернув, я рассекла веревку, и черепаха бросилась прочь, такая большая и тяжелая, что от ее рывка меня утянуло под поверхность.
Я ударила ногами и поняла, что ошиблась. Я оказалась под водой не из-за черепахи.
Что-то схватило меня за лодыжку и тянуло вниз.
Боль вспыхнула в ушах, я погружалась в глубины слишком быстро. Я сглотнула, чтобы в ушах хлопнуло, а потом ударила ногой по тискам на моей лодыжке. Хватка не ослабла, что-то поймало мою другую ногу.
Я прищурилась в мутной воде. Кто-то смотрел на меня.
Большие стеклянные темно-синие глаза были на почти человеческом лице с бледной, почти просвечивающей кожей и широкими отметками на щеках и висках. Длинные спутанные волосы, в которых были заплетены ракушки, парили вокруг его головы. Человеческий торс — голый и без пола — плавно переходил в хвост, похожий на дельфиний с широкими черно-белыми полосками по бокам.
Мерфейри парил передо мной, второй держал меня за лодыжки, его руки были чуть более тонкими — женщина?
«Отпустите меня!» — я бросила мысль в двух фейри.
Их темные глаза смотрели на меня.
«Отпустите меня!» — закричала я, легкие горели. Я не успела толком вдохнуть перед погружением.
Реакции не было.
Я выдохнула пузырьки, чтобы подавить отчаянное желание вдохнуть. Мои легкие опустели, я согнулась и ударила ножом по пальцам мерфейри с перепонками. Кровь появилась в воде, она отдернула руку. Взмахнув хвостом, мужчина-мерфейри юркнул за меня, обвил склизкой рукой мою шею, потянул меня назад и вниз. Поверхность надо мной искрилась.
Я ткнула ножом поверх плеча и в его лицо.
Он отпрянул от меня, давление на моем горле пропало, и воздух вылетел из моих легких пузырьками — и я невольно вдохнула. Вода попала в горло, и мышцы сжались, закрывая воздушные пути.
Желание кашлять и дышать заполнило мозг, паника ударила меня, как волна. Я устремилась к поверхности.
