Так я и поверила, что пикси из клетки жаждет решить мои проблемы.
Пожалуй, сейчас не тот случай, когда надо скрывать ум, поэтому я спрашиваю в ло:
— В какие же неприятности ты собираешься меня втравить, Ини?
Феечка хмыкает:
— Не-при-ят-ности-и? — тянет она слово словно леденец пробует.
Я возвращаю полотняную салфетку на колени. Спасти платье не удалось — на бежевом лифе расплылись пятна грязи. Делить дамскую комнату с Черис никакого желания, да и разговор с феей явно не окончен, несмотря на её затягивающееся молчание.
Подхватив ложку, я, как ни в чём не бывало, продолжаю есть крем-суп.
Ожидание затягивается, сумасшедшая тётушка вот-вот вернётся.
Магия испарилась?
— Ты уснула? — мысленно окликаю я фею и задумываюсь, способна ли она уловить, о чём я думаю.
— Только то, что направлено на меня. Влезать в голову я, увы, не умею, — вздыхает она. — Я понимаю твои опасения. Преступница не вызывает доверия. О! Выдавая себя за Льяну, ты ведь тоже совершаешь преступление, верно? Мы обязательно поладим. Госпожа Фальшивка, времени действительно мало. Если ты хочешь узнать что мы, феи, видим в тебе, то найди мою сестру.
Заманчиво…
Я понимаю, что просто не будет, понимаю, что рискую вляпаться.
— Где искать? — только и спрашиваю я.
Феечка грустно вздыхает:
— Тоже в клетке. Она едва не спровоцировала магическую катастрофу, и поймавший её владетель воспользовался своим правом назначить сроком заточения… вечность. Разве не слишком?
— Казнить милосерднее?
Не надо обманываться миниатюрным размером и милым обликом. Я общаюсь с очаровательным монстром. С одной стороны, честность подкупает, фея открыто сообщает, в чём обвиняется её сестра, не пытается оправдать, обелить, сослаться на ложное обвинение. С другой стороны, такая честность опасна — легко расслабиться и пропустить незначительную, но фатальную недомолвку.
— Фи!
Суп кончается.
В зал возвращается мрачная как грозовая туча Черис. Видимо, избавиться от пятен полсностью не вышло.
— Тётушка.
— Сестру запер Ариэль де Мракай. Остерегайся его, госпожа Фальшивка. Он пойдёт на всё, чтобы получить контроль над порталом. Я не знаю, кто устроил для семьи де Ривей несчастный случай. Не удивлюсь, если это был он.
Фея замолкает.
Кожу, в том месте, где упали искорки, обдаёт холодом, и мне кажется, что я чувствую как нечто невидимое испаряется. Магия феи уходит? Я боюсь ошибиться, но похоже, что именно так, хотя я не отказалась бы дополнительно вымыть руки с антимагическим мылом. Такое бывает? Откликаясь на моё желание, руки окутывает серо-чёрный дымок.
Именно в этот момент подходит Черис.
Её гнев бурлит, но тем не менее она садится за столик и, пронзив меня убийственным взглядом принимается за еду. Я никак не реагирую, и продолжаю водить ложкой по дну почти пустой тарелки. Думаю, если я попрошу второе блюдо, Черис лопнет прямо в ресторане. Да и аппетит пропал.
Меня беспокоит совпадение — почему сестра Ини у де Мракая? Допустим, “сестра” не означает кровного родства, а использовано в значении “подруга” или даже “соплеменница”. Кстати, у фей кровь-то есть или она устроены как бабочки? Не важно, вопросы анатомии отложим.
Ини могла предложить мне вернуться в “Бертон” и поговорить без лишних ушей, и, думаю, под предлогом примерки новой коллекции устроить встречу не так уж и трудно, Ини могла отправить меня к любой другой фее — зачем? — но отправляет к де Мракаю, причём заявляет, что именно он может быть убийцей семьи де Ривей. Разве соваться в его логово не опасно? Или её цель — настроить меня против него?
Я массирую виски.
— Счёт, — взмахивает рукой Черис и переводит взгляд на меня. — Приведи себя в порядок. Льяна.
— Да, тётушка.
Какой смысл спорить?
Если в зале обслуживают официанты, то у дамской комнаты меня встречает… горничная? Я не уверена, что правильно назвала. Она точно не уборщица. Точнее, не только уборщица. Девушка приветствует меня поклоном, приглашает к длинной раковине и, вооружившись флакончиком с розовато-сиреневой жидкостью и щёточкой, похожей на зубную, начинает борьбу с пятнами. Капнув пару капель на каждое, она легко-легко проводит щёткой по ткани лифа, и в месте касания поднимается пышная розовая пена, в нос ударяет прелый запах роз, какой бывает в цветочных магазинах, когда цветов слишком много.
Выступившая пена с шипением опадает, и на ткани платья не остаётся ни грязи, ни влаги. Потрясающе…
— Большое спасибо! — искренне благодарю я.
— К вашим услугам, госпожа де Ривей.
Не знаю, должна ли я оставить чаевые. В любом случае оставить мне нечего. Становится неловко перед девушкой. Она же остаётся безупречно вежливой и провожает меня к выходу.
Когда я возвращаюсь в зал, Черис уже нетерпеливо притоптывает у выхода. Я прощаюсь с официантом и спешу к ней.
— Сколько можно копаться? — шипит Черис. — Пока ты пряталась, мимо прошли две главные светские сплетницы. И они тебя не увидели! Шевелись, их надо догнать.
Как прикажете.
Уцепиться за свой локоть Черис мне не позволяет, и я приноравливаюсь к её шагу.
— Разве для больной я иду не слишком быстро? — уточняю я.
— Шевелись, — злобно повторяет Черис. — Такая возможность! Заинтересуй их. Твоя задача получить приглашение на встречу.
— Имена, — напоминаю я.
— Кирстен и Хлоя. Хлоя рыжая. Иди, — тётя подталкивает меня в спину.
Видимо, присутствовать при разговоре она не планирует. Ну… Логично, на самом деле. Тётя сворачивает в парфюмерный салон. Надо признать, выбор идеальный — я смогу пожаловаться на головокружение от сильных запахов, и это объяснит, почему мы разошлись. Я иду неторопясь, целью я выбрала оранжерею в конце коридора и качели. Будем считать, что я иду отдохнуть, пока тётя выбирает духи.
— Госпожа Льяна?!
Не “Льяна”, но и не “госпожа де Ривей”, среднее.
Я оборачиваюсь, опознаю по описанию рыжую кудряшку Хлою, а вот на имя Кристен претенденток две.
Тьфу.
Глава 4
Улыбнувшись, я слегка киваю:
— Добрый день. Какая неожиданная встреча, — я стараюсь говорить тихо, создавать впечатление болезненности.
Хлоя с подругами переглядывается, в её глазах вспыхивает азартное любопытство.
— Действительно, неожиданная! — восклицает Хлоя. — Госпожа Льяна, позвольте принести вам свои глубочайшие соболезнования. Я прошу прощения за то, что напоминаю о боли, но я не могу промолчать. Ваши родители… такая потеря для нас всех.
Её подруги кивают как китайские болванчики.
— Благодарю, — сглатываю я.
Мне становится по-настоящему нехорошо. Меня буквально выворачивает от отвращения к положению, в котором я оказалась, к тому, что я делаю. Выдавать себя за погибшую, врать, что родители были бы рады, что жизнь продолжается. Мёртвым всё равно, но я чувствую себя какой-то осквернительницей.
Де Мракаю я лгала спокойно…
— Крепитесь, госпожа Льяна. Уверена, ваши родители гордились бы вами.
— Да… Именно поэтому я хочу стать следующей владетелницей де Ривей, — киваю я. — Моя тётушка согласилась помочь и стать моим официальным опекуном, пока я не достигну двадцатипятилетия. Сегодня я впервые после болезни вышла на улицу. Мы ездили, чтобы я подала прошение.
Неужели эта чепуха кому-то интересна? Хлоя и её подруги слушают с восторгом. Не факт, что восторг искренний, но то, что после расставания они перемоют мне все косточки — факт. Хлоя не стесняется засыпать меня вопросами, довольно беспардонно, но, удивительное дело, фразы она строит так, что не придраться.
Я отвечаю, скармливаю байку, что сбежала от сильных запахов и собиралась подождать тётушку в оранжерее.
Подружки Хлои подхватывают нить беседы, активно сочувствуют.
И я не сразу понимаю, что мы уже не стоим, а куда-то все вместе идём, точнее переходим от одной витрины к другой. Вот так, наверное, людей и похищают — заболтали, закружили, затянули. Нет, мы всё ещё в “Бертоне”, даже на том же этаже, но успели свернуть на параллельную торговую аллею. Я оглядываюсь. Должна ли я вернуться? Но Черис хотела, чтобы я наоборот влилась в тусовку.
