страх. Страх перед такими, как я. Даже пленными, скованными, даже лишенными всякой силы.
– Тварям самое место на разделочном столе. Ты лишь подопытная крыса!
Отвратительные голоса отражались в сознании гулкими отзвуками, мутные темные силуэты сменялись яркими пятнами, не позволяя сосредоточиться и понять, что происходит.
Треск, хлесткий удар. Еще один. Мерзкое, прилипчивое ощущение неполноценности и бессилия… Превозмогая его, оттолкнулся от жесткой, неприятно скользкой поверхности, поднимаясь на руках, с усилием напрягая мышцы и стараясь не обращать внимания на дрожь, сотрясавшую тело. Преодолевая нарастающую тошноту, зажмурился – сильно до светового всплеска, стиснул челюсти до хруста, задержал дыхание, прогоняя слабость. Поднял голову, одновременно открывая глаза.
Зрение наконец прояснилось. Сквозь свисающие грязные пряди теперь можно было рассмотреть тех, кто так бесцеремонно обращался со мной.
Два безобразных комка розовой плоти, ограничивающие себя от воздушной среды черными пластами неорганической материи, скалили желтые жесткие наросты, рассматривая меня круглыми белесыми сферами. Издавали рыкающие вибрации, сотрясая воздух. Двигали отростками, прячась за грозно-сверкающими линиями полей высокой мощности.
Нет, разумеется, я знал, что все это можно называть и воспринимать иначе. Гуманоиды. Двуногие, двурукие. У них есть голова, кожа, одежда, зубы, глаза, речь, и меня они заперли в силовой клетке. Но мыслить их штампами, их понятиями, уподобляться низшим не хотелось категорически.
Убогие трехмерные уроды, считающие себя высшей разумной формой жизни, а по сути – презренные, жалкие ничтожества, трясущиеся и цепляющиеся за свое физическое воплощение, как за главную ценность. В то время как истинная суть их существования – быть источником энергии для таких, как я! Хранить ее в себе, накапливать до тех пор, пока не решу ее забрать!
Облизав покрытые жесткой коркой губы, почувствовал отвратительный металлический привкус и хрипло рассмеялся. Самонадеянный идиот. Чем я сейчас лучше их?
«Чем мы все лучше?»
Последняя мысль прозвучала, словно брошенная со стороны. Не мной, кем-то.
Резким движением развернулся, заставив гуманоидов отскочить, хоть и находились они в безопасности, впился взглядом в собрата по несчастью, вяло шевелившегося в паре метров от края клетки, наверняка тоже не в силах выбраться из статичной материальной формы. Факт его присутствия стал настоящим открытием – до этого момента я был уверен, что из нас, кроме меня, уже никого не осталось.
«Кто?» – я напрягся, посылая обычный сигнал опознания.
«Тас, – вернулась волна. – А ты?»
«Кин», – сообщил, стараясь скрыть разочарование. Тас был самым слабым и глупым в группе. Я вообще полагал, что его развеяло во время последнего столкновения с материальным противником. Очень уж мощной и неожиданной была атака.
«Помоги, – предсказуемо заныл Тас. – Что происходит? Где мы? Хочу отсюда уйти. Мне тесно».
Имел он в виду вовсе не мир, всего лишь тело, и я это понял. Но самое главное – услышал обнадеживающее «мы».
«Пока не получим контроль над происходящим, уйти не получится. Где остальные?»
«Восприятие расширь», – донеслось до меня еще одно сообщение. Близкое настолько, что не опознать отправителя было невозможно.
«Орш», – коротко подтвердил узнавание. Снова напугав гуманоидов, перевернулся, отыскивая глазами очередное физическое воплощение. Массивное, грязное, серокожее, с темными уплотнениями на плечах и спутанными черными волосами, закрывающими лицо, но при этом несущее в себе того, кто никогда не отступал и не бросал начатого на половине.
«Где тебя носило, Кин? – яростно сверкнули фиолетовым отблеском глаза, за которыми прятался практически равный мне по силе собрат. – Раз ты жив, почему не с нами?»
«Знал бы я сам», – осадил его. Конкурентами мы никогда не были, но и причислять меня к дезертирам не позволю.
«Что помнишь из последнего?» – не сдался Орш.
Хороший вопрос. Однако прежде, чем я смог на него ответить, пришлось ждать, пока из глотки наружу не выйдет то, что материальные уроды зачем-то запихнули в приданную мне оболочку. Гадкое тело!
«Мы рвали на атомы планетоид, – ушел мыслями в прошлое, чтобы снова как наяву ощутить триумфальное чувство свободы и торжества. – Энергии в нем было много, текла она легко и быстро. Я увлекся поглощением, не заметил приближения опасности».
«Никто не заметил», – вплелся в мое признание еще один собеседник, но я не придал этому значения. Продолжил: «Понял, что нас окружили, когда оказался в тисках неструктурированной энергии. Пробиться сквозь нее не смог, поглотить тоже. Привычного мира не стало. Материальный исчез. Двигаться было некуда. Энергии становилось все меньше, я слабел, казалось, это конец. А потом неожиданно понял, что…»
«Что прочно заперт внутри физической оболочки, – перебив меня, признался Орш, видимо испытавший то же самое. – А разорвать ее и выбраться не получается».
«Я ее рвал! – внес коррективы. – Трижды».
«Силен, – хмыкнул Орш. – Где взял подпитку?»
«Не вникал. Кто первым подвернулся, у того и высосал, – отрезал я, смутно припоминая дергающееся в конвульсиях тело. Вернее, два тела, наполненных желанной энергией. – Только времени на полноценную подпитку не хватало. Меня каждый раз скручивало в тиски. Потом фаза небытия и новое возвращение в навязанную оболочку», – закончил, наконец заставив тело отползти в сторону от муторной зеленой жижи, над которой оно все это время так и нависало, покачиваясь.
«Видимо, тебя держали отдельно, раз впервые оказался здесь», – высказал догадку Орш.
«А я тебе говорил, – опять проявил себя неизвестный, – что у гуманоидов не одно помещение, где с нами… работают».
«Работают? – издевательски бросил Орш. – Хал, ты, оказывается, гуманист».
Хал? Хал, Хал… Я задумался, перебирая известные мне комбинации. Хм, мне этот собрат незнаком.
«Ты же не с нами проходил через брешь миров. А мы ушли первыми. Значит, была вторая волна экспансии в это пространство?»
«Вторая была, – согласился Хал. – Но я из третьей. И мы едва успели проскочить. Брешь закрылась бесследно, а я попал в плен, не успев даже начать поглощение».
«Ого… – встрепенулся я, ощущая, как теряю опору. Во всех смыслах: и моему самосознанию стало не по себе, и бренная оболочка завалилась на бок, чувствительно приложившись бедром об пол. – Мы здесь застряли? Домой нам не вернуться?»
«Если не откроется новая брешь…» – философски протянул Хал.
«Если мы вообще выживем!» – бросил Орш.
«Если перестанете лить энергию попусту», – тихо прошипел…
«Щег! – опознал я. – И ты здесь!»
От неожиданного осознания того, что нас не так уж и мало, я испытал воодушевление. Завозился на холодном покрытии, рыкнул с досады, заставляя непривычное, чуждое мне тело подчиняться, оттолкнулся и, наконец, встал. Обретя равновесие, сфокусировался и осмотрелся.
Примитивные гуманоиды меня больше не интересовали. Взгляд скользнул дальше, пробежав по невзрачным серым стенам, силовым полям, ограничивающим наше пространство для жизни, низкому металлическому потолку, полу, где-то чистому, а где-то покрытому спекшейся органикой. Именно на нем сейчас в разных позах – кто неподвижно, а кто осторожно перемещаясь, – находились те самые физические тела, что на самом деле
