мечтая в ней утопиться.
— Кх-м… — я откашлялась, — я очень извиняюсь… Можно мне чего-нибудь попить?
К моему удивлению, именно Грым встал с места, взял кружку и налил туда чего-то обжигающе горячего, пахнущего горькими травами и мёдом. Первый же глоток этого напитка придал мне столько сил, сколько не мог бы придать даже сытный ужин.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с Грымом. На его лице застыла странная и какая-то нежная улыбка, а в глазах по-прежнему плясали огоньки.
Вы когда-нибудь видели нежную улыбку у орка? Думаю, это достаточно сложно представить. Особенно учитывая грозное зелёное лицо и клыки. Но в тот момент мне почему-то подумалось, что я не видела ничего прекрасней этой клыкастой улыбки. Захотелось протянуть руку и дотронуться до неё.
Интересно… Это на меня «чаёк» так действует? Или обморок?
— Кто ты, Линн? — спросил орк тихо. И я решила ответить честно.
— Я из другого мира. Не знаю, почему попала сюда. Я слышала ваш разговор о моей силе, но… честно говоря, я теряюсь в догадках. У меня никогда не было никакой силы, и вряд ли она проявилась после попадания сюда.
Команда переглянулась, а потом Эмиландил выдохнула:
— Аравейн…
— Что? — я нахмурилась.
— Тебе нужно в Лианор, Линн. Это наша столица. Ты должна встретиться с Аравейном прежде, чем до тебя доберутся другие маги, — пояснила Милли. — Потому что, если я правильно всё понимаю, теперь тебя не оставят в покое. Скорее всего, в пророчестве говорится о том, как отнять у тебя силу… Как жаль, что я не помню текста!
— Не расстраивайся, — утешила я Милли, — какой в нём смысл? Если только вы сами мою так называемую силу собираетесь умыкнуть.
Браш вздрогнул.
— Не шути так, — нахмурился маг. Я пожала плечами.
— Меня больше волнует другой вопрос. Как мне вернуться домой? Я не понимаю, зачем я здесь и что должна сделать, чтобы вернуться в свой мир.
— В пророчестве наверняка было что-то сказано и об этом, — вздохнула Милли. — Но…
— Да-да, — я хмыкнула, — ты его не помнишь, я поняла. А этот Аравейн… он вообще кто? И почему вы так уверены, что он не захочет сам умыкнуть мою силу?
Странное кино. Я не придумывала никакого Аравейна. Правда, дальнейшие слова Эмиландил кое-что прояснили. Но не до конца.
— Аравейн — сильнейший маг Эрамира. И он — придворный маг его императорского величества Эдигора Второго Бесстрашного. И уж если он не сможет тебе помочь, Линн… тогда никто не сможет. А насчёт силы… думаю, если бы он действительно хотел у тебя её забрать, ты была бы уже мертва. Аравейн очень, очень сильный маг.
Упоминание об Эдигоре и Аравейне пару раз встречалось в моей книге, но не более того. Я даже не пыталась представить себе этих персонажей. Да и зачем? Я ведь о Милли писала, а не о них.
Интересно… Как же это так получается — вроде и я их придумала, и в то же время не совсем я, да? Можно сказать, что я только эти имена придумала. Какой ты, самый сильный маг Эрамира, Аравейн по прозвищу Светлый? И не совершу ли я ошибку, отправившись в столицу?
Да… раньше я писала эту книгу. А теперь, получается, она сама меня пишет? Так, что ли?
Ох и не нравится мне всё это…
— Хорошо. Пожалуй, ты права, Милли. Можно называть тебя так?
— Конечно.
— Да, и прости, что соврала там, у ручья, сказав, что не помню, кто я. Я прекрасно всё помню, просто в тот момент мне показалось глупым признаваться, что я из другого мира.
— Ничего страшного. Так ты всё-таки пойдёшь с нами в Лианор, к Аравейну?
— А куда я денусь? Только вот не пойму… Если он маг императора, как к нему попасть? Наверное, это не так просто?
— Не так, — Милли как-то хищно ухмыльнулась, — но для нас сделают исключение. Дочери Повелителя тёмных эльфов вряд ли будут отказывать в аудиенции.
Ах, да! И как я могла забыть?
.
Спустя час все мирно уснули, завернувшись каждый в своё одеяло. Хорошо, что у моих попутчиков оказалось одно лишнее, а то пришлось бы делить с Милли постель. Не думаю, что эльфийка была бы очень рада, тут и одного-то одеяла маловато.
Я не спала, прислушиваясь к дыханию окружающих. Бугалон, не проронивший за вечер ни слова, сейчас похрюкивал и причмокивал во сне. Рядом тихо посапывала Милли, спокойно и ровно дышал Браш, и чуть посвистывал заложенным носом Торгис. Дыхания Грыма я почему-то не слышала, и от этого мне было тревожно.
Тем более, что я совсем забыла сказать, что завтра в двенадцать часов дня на них должны напасть разбойники.
Как я вообще могла об этом забыть?! Грыма убьют! Моего орка… убьют! И если я была совсем не против этого, сидя перед экраном компьютера, то теперь, когда Грым лежал в двух метрах от меня — я очень даже против! Не отдам! Это мой орк! Это я его придумала!
Успокоившись, я выровняла дыхание. Кажется, никто не заметил этой вспышки гнева. Вот и хорошо, вот и славно. Завтра утром всё расскажу и попрошу изменить маршрут. Сошлюсь на вещий сон, в конце концов!
У меня горели щёки. Вспомнив о ручье, в котором я недавно валялась, я воровато огляделась — вроде все спят, даже Грым дышит ровно — и откинула одеяло. Осторожно встала и медленно, бочком, пошла вниз, к ручью. Вряд ли в этом лесу есть дикие звери, которые могут съесть неосторожную меня. Максимум ёжики и белочки, но ёжиков и белочек я не боюсь.
Я отошла от поляны, где спали мои спутники, нашла многострадальный ручей и, присев возле него на корточки, сполоснула разгоряченное лицо. И только вздохнула, почувствовав кожей щёк приятную прохладу, как сзади раздался хриплый голос:
— Ты
