точеным изваянием драконессу, — то для вас, ректор Эстре, это первый тревожный знак. Очень тревожный. Особенно учитывая то, что я вхожу в попечительский совет и вынужден забирать свою дочь лишь потому, что вы отказались незамедлительно отстранить от занятий потенциальную угрозу для всех!
— Вы несправедливы. — В воцарившейся после его отповеди тишине голос Сезара прозвучал так резко, что Драконов на миг опешил. Изумление отразилось на его лице сначала приподнятыми, а после сведенными густыми бровями, что, впрочем, не помешало Сезару продолжить: — Ваша дочь должна была стать жертвой интриг, которые пресекла адептка Ларо. Если бы не она, пострадала бы и София, и ее, и ваша репутация.
— Видимо, та самая, — Драконов быстро пришел в себя, — которую вы всеми силами пытались и продолжаете пытаться разрушить. Вместе с вашим братом, тэрн-ар Драгон. Я ни слова вам не сказал, когда вы на глазах у всех утащили мою дочь в портал, оставив остальным додумывать, что было дальше. Ни слова не сказал, когда ваш брат вздумал быстро сменить невесту, заменив Ленор Ларо моей дочерью. Исключительно потому, что вы выручили нас в трудной ситуации. Но терпеть ваши вмешательства — особенно учитывая, что для моей дочери вы никто, я больше не стану. Думаю, не стоит напоминать, что вы больше не несете ответственность за Софию, а заодно и о том, что ваша ответственность теперь заключается исключительно в вашей невесте. Которая, к слову сказать, сейчас совершенно одна, что тоже не соответствует укреплению ее репутации.
— Я всего лишь говорю о том, что ваша дочь сейчас здесь, а не полуголая позирует в объятиях трех мерзавцев исключительно благодаря Ленор Ларо. — Глаза Сезара снова сверкнули, но не тьмой. Надо признаться, он отменно владел собой, и, насколько поняла Соня, во многом благодаря Валентайну Альгору. — Что же касается ваших заблуждений относительно моих намерений по поводу Софии, они только ваши, и ничьи больше. Я глубоко уважаю вашу дочь, и никогда не сделаю ничего, что ей навредит. Архимаг. Ректор Эстре. София.
Попрощавшись, Сезар вышел так поспешно, что впору задумываться, не поспешила ли она с выводами по поводу его контроля, но Соне было не до этого. Во-первых, на душе было гадко из-за случившегося. Во-вторых, последними словами Сезар ясно дал понять, что принял ее решение, что между ними действительно ничего нет и не может быть. И пусть она сама несколько минут довольно ясно об этом сказала, сейчас было невыносимо больно. Так, словно из груди вынули сердце и кинули в драконий огонь, где оно не могло сгореть окончательно, но продолжало пылать.
Возможно, именно поэтому услышав от отца:
— София, собирайся.
Она всего лишь слабо возразила:
— Но пап, я не хочу бросать учебу.
— Ты ее не бросишь. Будешь учиться дома в соответствии с программой, сдавать все необходимое, появляясь здесь в сопровождении моих лучших воинов. До тех пор, пока этот карнавал безумия не закончится и все не встанет на свои места. Что, я надеюсь, произойдет очень быстро. После окончательного рассмотрения дела Ленор Ларо.
Напоследок вперив в ректора гневный взгляд, Драконов кивнул, признавая за дочерью право на пять минут, чтобы прийти в себя и одеться, и тоже вышел. Что же касается ректора, она открыла портал в такой ярости, что чудом не снесла потоками воздуха половину зелий магистра Симрана на пол.
Оставшись одна, Соня обвела взглядом знакомый зал. Операционный, как его называли в лазарете, сюда привозили всех на осмотр. Просторный, светлый, чтобы было не только где поставить койки, но и где развернуться магистру Симрану, а также его помощникам. Высокие арочные окна возносились чуть ли не к самому потолку, витражные стекла сейчас были плотно закрыты, на стенах мерцали артефакты освещения и обогрева.
Соня хорошо помнила, как оказалась здесь в первый раз: растерянная, сбитая с толку, потрясенная. Только что она держала в руках фотоаппарат, только что они с Леной были вместе — и вот уже какая-то странная молния, их накрывает куполом, потом Лена ее отталкивает, и… в себя она приходит уже здесь. Рядом с Сезаром. Да еще и после магической дуэли!
Да, если бы не Сезар, она вряд ли бы справилась. Вряд ли влилась бы в этот диковинный мир, в котором не было Лены. Первое время она не хотела в это верить, искала ее черты чуть ли не в каждой встречной, даже в Ленор Ларо. Думала о том, как ей хотелось бы, чтобы Лена была здесь, и в то же время… как ей хотелось бы, чтобы с Леной все было хорошо в их родном мире. Она так зациклилась на этих двух крайностях, что чуть не побежала за Ларо, когда та брякнула «Алтарь Горбачева». К счастью, природная осторожность победила, а после вообще выяснилось, что местных Горбачевых тоже хватает.
Да что там, она несколько раз этих Горбачевых смотрела. Первый раз — после того заявления Ларо, второй — потом, когда опять окончательно все достало. Смотрела и думала, как было бы здорово, если бы Ленор оказалась ее Леной… но она не могла быть ее Леной, это и к лучшему. Такой судьбы не то что лучшей подруге, врагу не пожелаешь. Заговор родителей, пристальное и не самое приятное внимание окружающих…
И все же она ее спасла, и Соне очень хотелось сказать ей спасибо. Пусть даже половину воспоминаний кошмара, в котором она чуть было не оказалась, стерло зелье Клавдии — магистр Симран сказал, что та переборщила с попыткой ее ослабить и налила дозу больше, чем спровоцировала и потерю, и спутанность сознания. Короче, если бы не Ларо, Софии могло бы вообще не быть, потому что она отключилась бы в руках тех трех уродов, а они вряд ли побежали бы в лазарет. Ларо появилась вовремя, и это было главное воспоминание, которое ей нужно. Что бы ни говорил отец, Ленор сделала это не для чего-то там, а даже если и для чего-то… не суть. Соня действительно была ей благодарна.
Что же касается ее отъезда из Академии, возможно, так будет лучше для всех. Просто потому, что дома она точно не встретит Сезара. Не придется общаться с «подружками», с которыми категорически ничего не складывалось. Не придется притворяться, носить маску… по крайней мере, так часто, как сейчас. Посвятить все свое время учебе — почему бы и нет. По крайней мере, можно попробовать, а там видно будет.
Вздохнув, Соня откинула край одеяла и
