Она добралась до входа в университет: здесь, на ступенях, уже стояла бело-голубая стойка для выступающего, и работяга в джинсовом комбинезоне прикручивал микрофон. Вынув из сумки фотоаппарат, Джемма быстро сделала несколько снимков – парень в полосатом пиджаке, который кому-то салютовал стаканом, попал на один из них.
- Говорю вам: она имеет на это право, - услышала Джемма знакомый голос. – Любой студент имеет право учиться в любом университете, если набирает достаточное количество баллов для выбранного факультета.
Она обернулась и увидела, как из высоких стеклянных дверей вышел солидный лысеющий мужчина в сопровождении – надо же! – Андреа Сальцхоффа. В лысеющем Джемма опознала ректора Кавентона, Фила Хембери – видела его фотографии в газетах, когда господин ректор получал очередную награду. Сальцхофф сейчас действительно выглядел, словно ястреб – дерзкий, энергичный, готовый нападать. Джемма невольно им залюбовалась.
- Ну надо же понимать, - устало произнес Хембери. – Надо же понимать свое положение в жизни, Андреа! Она обычная человеческая девушка. Еще и чернокожая. Куда она лезет в Кавентон? Что ей тут, медом намазано? Выбрала бы что-то другое, все двери открыты. И вы тут еще ее подначиваете, это ведь с вашей подачи она подала сюда документы!
- Она имеет право, - напористо повторил Андреа и, увидев Джемму, улыбнулся так, словно ее появление сделало ужасный день очень хорошим. – Она имеет право учиться даже с драконами в Кавентоне. Это закон об образовании. А перед законом все равны, если вы еще не забыли об этом, и я сделаю все, чтобы равенство осталось не только на бумаге.
Ректор махнул рукой.
Джемма прекрасно его понимала. Эмин Леклер была отличницей, победительницей нескольких научных конкурсов – вполне естественно, что она хотела учиться в лучшем месте. Но молодые драконы узнали, что в Кавентон подала заявление чернокожая девушка из очень бедной человеческой семьи и устроили бунт. Все это могло кончиться отставкой ректора, который, разумеется, не желал лишаться такой хлебной должности.
- Добрый день, Джемма, - Андреа подхватил ее за локоть, и они встали рядом со стойкой выступающего, за которой, вздыхая, разместился Хембери. – Как вы тут?
Джемма продемонстрировала ему удостоверение журналиста, которое забрала в редакции «Ежедневного зеркала» и ответила:
- Я на работе.
Андреа понимающе кивнул. Джемме казалось, что сейчас, стоя рядом с ним, она слышит, как колотится его сердце. Он был возбужден, он стоял среди кричащих молодых драконов, и от него веяло таким обаянием и силой, что Джемма невольно чувствовала, как на душе становится тепло.
- Вот они, - Андреа кивнул в сторону группы студентов, которые развернулись к ректору и принялись скандировать: «Поджарим свинку!» Над толпой поплыли золотые искры, один из микрофонов вдруг издал громкий тоскливый стон. – Во всей красе. То, что человек будет с ними учиться, доводит их до истерики.
– На остальных студентов-людей они так же реагируют?
– Остальные студенты-люди сюда допущены в качестве милости, – объяснил Андреа. – Их родители примерно такие же, как ваши. С ними ведут дела и награждают, например, учебой детей рядом с драконами.
- Она ведь и стипендию получила? – спросила Джемма, и Андреа торжествующе улыбнулся.
- Да, от моего фонда.
Внезапно крики сделались еще громче, и Джемма увидела, как сквозь толпу продвигается темно-голубой полицейский отряд. В центре его шла девушка в белом платье и сумкой в руке: когда отряд прошел в университетские ворота, то кто-то закричал:
- Свинья! Убирайся отсюда, свинья!
- Поджарим свинку!
В полицейских полетели пустые стаканчики и обертки от сэндвичей. Один из скомканных бумажных шариков ударил Эмин Леклер в висок; девушка мотнула головой, и ее осанка сделалась еще прямее. Она шла учиться – гордая, свободная, невероятно одинокая, и Джемма почувствовала, что гордится ею.
Молодые драконы разразились свистом и улюлюканьем. Джемма фотографировала, и в голове уже плыли строки статьи – через полтора часа она сдаст ее Полу Бетуа, а вечером все читатели «Ежедневного зеркала» прочтут:
«Она идет с полицией через толпу людей, которые ненавидят ее. Что сделала эта девушка, чтобы заслужить такое яростное негодование и презрение? Кого-то убила? Нет. Ограбила, обманула, надругалась над святынями? Снова нет. Это Эмин Леклер, и вся ее вина – в том, что она человек.
Человек, который пришел учиться с драконами. Человек, который реализует свое право на образование. Одна из лучших студенток страны, которой все мы должны гордиться».
Молодые драконицы кривлялись и визжали. Человеческие девушки из обеспеченных семей прыгали рядом с ними, пытаясь заслужить одобрение. Эмин шла – прямая спина, поднятая голова – и Джемма почувствовала, как на глаза набегают слезы.
Нет, они с Гилбертом не смогут быть вместе. Никогда. В нее точно так же будут кидать стаканчики и бумагу, если они поженятся – и Джемма знала, что у нее не хватит сил, чтобы идти с таким спокойным, почти королевским достоинством.
- Выкиньте ее! – прокричала молодая женщина в очках, которую Джемма почему-то приняла за преподавательницу. – Выкиньте ее отсюда! Грязь – вон!
Лица людей были похожи на морды грешников в аду со средневековых фресок: такие же уродливые и не осознающие своего уродства.
- Это вы прислали полицию? – негромко спросила Джемма. Ей казалось, что кровь в ее венах закипает и бурлит. Андреа кивнул.
- Я.
- Грязь – вон!
- Поджарим свинку!
Один из драконов дунул пламенем в сторону Эмин – конечно, он не стал бы ее сжигать, просто пугнул. Его поддержали аплодисментами, и Джемма с надеждой подумала, что Гилберт никогда бы не встал рядом с этими драконами и людьми. Эмин поднялась по ступенькам и, цепким спокойным взглядом посмотрев на ректора, сказала:
- Добрый день.
Хембери постучал пальцем по микрофону и проговорил:
- Уважаемые коллеги, студенты, сотрудники! По закону об образовании любой человек, набравший достаточное количество баллов, имеет право на обучение в любом университете по выбору. Эмин Леклер одна из лучших студенток страны, и я рад приветствовать ее в Кавентоне.
Собравшиеся закричали и заулюлюкали. В Хембери полетели стаканчики и обертки, полицейские опустили руки на дубинки, но было ясно, что их не пустят в ход.
– Все студенты, которые сейчас не пойдут на занятия, будут отчислены, – пробормотал Хембери. Эмин стояла с прямой спиной, не опуская головы. – Это понятно? Быстро идите в аудитории!
Его слова встретили издевательским свистом. Эмин обошла стойку, и Хембери вместе с ней двинулся в здание. Джемма ощутила, как страх начал потихоньку отпускать ее.
- Как считаете, Андреа, - спросила она, - мы победили?
Только задав вопрос, Джемма поняла, что значило это «мы победили». Андреа улыбнулся ей какой-то беззаботной улыбкой и произнес:
- Сегодня – да. Но у нас еще длинный путь.
Потом они выбрались с территории студгородка, прошли по проспекту и устроились в небольшом, но очень приличном кафе. Держа в руках стакан содовой, Джемма удивленно смотрела, как дрожат ее пальцы. Андреа ободряюще улыбнулся и мягким, каким-то очень естественным движением накрыл ее руки своими.
- Испугались? – спросил он. Джемма не знала, что ответить.
- Да, - сказала она. – Да, я правда испугалась. Только сейчас это поняла.
Она провела семь лет в Пинсбурге – захолустье, в котором никогда и ничего не происходило, и теперь вдруг ощутила биение жизни. Это одновременно пугало и захватывало – примерно так же ее пугал и захватывал Андреа с его ненавистью к драконам и невероятным обаянием, которое окутывало, как мягкая шаль.
Когда он был рядом, Джемма забывала и о Гилберте, и о самой себе.
- Вот и увидели, за что я сражаюсь, - у любого другого человека эта фраза прозвучала бы пафосно, но Андреа был искренен и прост.
Джемма подумала, что ей не следовало приходить сюда с ним. Они не делали ничего особенного, просто сидели за столиком у окна и пили содовую, но почему-то каждое движение заставляло кожу покрываться мурашками. Должно быть, Андреа это почувствовал, потому что убрал руки и сказал:
