— И ты тоже! — вскинулся Гоша.
— Что тоже? Я-то уж точно не принцесса.
— Ты тоже… это… — засмущался находимец. — Тоже глупости в голову не пускай. И что я тебя обманываю — даже не думай. Я этого вообще не умею. Я же из королевской семьи.
— Ты хочешь сказать, что короли не врут?
— Разумеется. Правитель должен быть абсолютно искренним и честным. Всегда и со всеми.
— А-а! — протянула я. — Надо же. Прямо как в нашей складке.
За чаем, который Гоша поглощал в больших количествах, я устроила венценосному находимцу допрос. Правда, он заспорил, сказав, что еще не венценосный, и станет ли таким — неизвестно.
— Почему же неизвестно? Или у тебя есть старшие братья? Как у вас вообще королями становятся? По наследству ведь, по старшинству?
— Да, становятся так. И старших братьев у меня нет. Есть только сестра, ей всего восемь лет.
— Так в чем же тогда дело? Прости, но ведь вы не вечно живете? Даже короли?
— Ты это к тому, что мой отец когда-нибудь умрет? — посмотрел на меня Гоша. — Да, конечно. Но ведь и я могу умереть еще раньше…
— Типун тебе на язык, — сказала я. — Ты в крайности-то не вдавайся. Еще скажи, что революция может случиться, и монархию свергнут.
— А что, нет? Ведь у вас-то случилась, я видел в кино.
— У нас в кино и человеков-пауков показывают, — проворчала я. — Хотя насчет революции правда. Но это тоже крайность.
— А то, что я могу умереть — это не крайность. Акутура не просто так за мной охотится. Кто-то хочет меня убить.
— Давай-ка подробней про акутуру. Все уши ею прожужжал, а что это за зверь, я так и не знаю.
— Это не зверь, — насупился Гоша. — Это сущность. Ее вызывают, когда хотят кого-нибудь убить, чтобы никто не смог узнать, кто это сделал.
— Погоди, — замотала я головой. — Она что, убивает, не оставляя следов?
— Еще как оставляет. Смотря в каком она образе. Если огненный шар — сожжет до угольков, если кырбырдрын — загрызет и разорвет на части, если…
— Стоп! — подняла я руку. — То есть акутура может принять любой вид, каким человека можно убить наверняка. А не узнать, кто это сделал, — ты имеешь в виду заказчика? Того, кто вызвал акутуру?
— Того, кто нанял умеющего вызывать акутуру мага.
— То есть таких умельцев не так уж много? И все такие гады, что за деньги натравят эту бяку на кого угодно, даже на принца?
— Много или нет — не узнать. Маги часто скрывают свои способности. А вызвать акутуру могут не только из-за денег. Некоторые маги состоят на службе у хозяина — и если при найме был уговор выполнять любые приказы, которые магу по силам, то…
— Но это все равно получается за деньги. И вообще, что значит любые? А если ему прикажут ребенка убить?
— Не спрашивай о таком, — насупился Гоша, — я же не маг… И потом, люди ведь тоже всякие встречаются, а маги — люди, пусть и со способностями. А про деньги и про то, как можно напустить акутуру на принца, так ведь и сам маг может хотеть меня уничтожить.
— За что?!
— Из зависти, из-за того, что власть не любит, да мало ли причин?
— И никак-никак нельзя понять, кто вызвал акутуру?
— Вообще вызов сущностей отнимает много сил, а таких темных, как акутура, сказывается особо. Даже сильный маг после этого может потерять способности на какое-то время, а то и заболеть, даже слечь на день-другой.
— Вот и пусть твой отец разошлет полицейских, или кто там у вас вместо них, по всем столичным магам, чтобы узнали, кто слег. А потом допросить таких! — Я вообще-то девушка добрая, но когда покушаются на наследника престола, одной добротой не обойдешься.
— Отец же не знает, — вздохнул Гоша, — на меня впервые акутуру напустили. И теперь уже, наверное, не узнает… Вот еще почему я не стану венценосным.
— Да ну, — растерялась я, — почему? Сюда же ты переместился. Назад, что, сложнее?
— В эту складку я попал случайно. Акутура меня почти достала, я был в панике. Может, и сама акутура подействовала на переход, оборвала нить. Переместиться-то я переместился, но… Поскользнулся, упал, очнулся — гипс. Я теперь просто не знаю, где моя складка.
— Поясни, — мотнула я головой. — Как вообще ты перемещаешься, на что это похоже?
— Как раз на нить, которую продевают сквозь ткань. У вас ведь тоже шьют иголкой с ниткой?
— Ну да. Еще машинками, но и там иголка с нитью.
— Так вот, — кивнул Гоша, — когда я хочу попасть в какую-то известную мне складку, я как бы протыкаю иглой ткань пространства, и словно по нитке перемещаюсь следом. И возвращаюсь назад по этой же нитке. Но даже если нитка порвется, я знаю, в каком я месте ткани, знаю, где на ней складка с моим домом — и протыкаю снова. Но на протыкание уходит больше сил, чем на возвращение по нитке. А сейчас, спасаясь от акутуры, я проткнул ткань пространства наугад, мне некогда было прицеливаться…
— И акутура оборвала нитку, — закончила за него я.
— Да. В общем, Хьюстон, у нас проблема.
— Разве у меня был такой фильм? — удивилась я. — Хотя цитата прямо в точку.
Я отхлебнула из чашки остывшего чая и задумалась. А подумать было о чем. Например, очень хотелось узнать, кому помешал Гоша на родине? Не восьмилетней же сестренке! Или он чего-то недоговаривает, или там где-то глубже собака порылась, и дело не только в наследовании престола. Но эта тема была хоть и очень интересной, но сейчас совсем не актуальной. И станет ли когда-нибудь актуальной — вот в чем главный вопрос. На который очень бы хотелось найти ответ. И не только, наверное, мне.
— Может, опять наугад попробовать? — брякнула я.
— В моем гребне осталось магии на один переход, — угрюмо ответил Гоша. — Шансов, что наугад попаду домой, очень мало. Если даже складок пространства ровно сто, это всего один процент. Но я думаю, складок может быть больше.
«Вообще-то есть теория, что их бесконечное множество», — подумала я, но огорчать гостя не стала. К тому же, что бесконечность, что сто — в его случае с одноразовым перемещением было почти одинаковым.
— Тогда давай все-таки ляжем спать, — сказала я. — У нас есть хорошая поговорка, что утро вечера мудренее.
— Не замечал, — покачал головой потерявшийся принц. — Возможно, это свойство только вашего мира. Тогда конечно, давай быстрее ляжем спать! Ты говорила, что постелешь мне на диване. Постелешь что?
— Постель, — ответила я и не сдержалась, ляпнула: — Элементарно, Ватсон.
Но теперь неэлементарным стало, куда лягу я. Сидеть, как собиралась до этого, на кухне мне уже не хотелось. Да и смысл пропал. А вот спать, на удивление, меня как раз потянуло. Наверное, от переживаний и стресса. Хоть я и вполне стрессоустойчивая девушка, но не железная все-таки.
Та-ак… Кто там у нас говорил, что не умеет врать? И я спросила:
— Если ты что-то обещаешь, всегда выполняешь?
— Конечно. Если не случается чего-нибудь непредвиденного, с чем я не в силах справиться.
— Если рядом с тобой случается спящая девушка, ты в силах справиться с собой, чтобы не наброситься на нее?
— Зачем?! — подскочил гребешочник.
— Зачем девушка, или зачем набрасываться? Или зачем справляться с собой?
— Зачем ты такое спрашиваешь? Ты боишься лечь со мной спать, думая, что я тут же приступлю к…
— Если честно, то да, — быстро сказала я. — Не приступишь?
— Постели мне на полу, — обиженно процедил Гоша. — Нет, не стели ничего, я так лягу.
— В моем доме я решаю, кто куда ляжет! — притопнула я. И добавила уже совсем другим тоном: — Только пообещай все-таки, что не приступишь со мной… ну… к этому…
— Обещаю, — буркнул принц.
И мы легли на диван. Я — с краю. На всякий, как говорится, пожарный. Все-таки не приучила меня жизнь верить в обещания правителей. Пусть даже пока и не коронованных.
Проснувшись, я ощутила под щекой что-то упруго-теплое. Открыв глаза, в ужасе поняла, что моя голова лежит на Гошиной груди. Мало того, одной рукой я его еще и обнимала! Я тут же ее отдернула. А где вторая рука?! Уф-ф… Вторая валялась на постели просто так. А Гошины руки где?! Гошины оказались вытянутыми и прижатыми к бедрам. Своим. Он будто спал по стойке «смирно». Или точнее, по лежке. Если так можно выразиться.
