Как чудесно! — звенел в голове голосок Эи. — Это…
Что-то вспомнив, она вдруг запнулась на полуслове. Тело замерло, руки бессильно упали.
— Танцуй, Баба Шу, танцуй! — я ударила по эмоциям Эи мазуркой. Этого показалось мало; тогда перекинулась на «Венгерские танцы» Брамса: — Баба Шу, добавь темперамента!
Потом мы отдувались, все трое в согласии, под каким-то лиловым кустом (хорошо, что он не плевался!) И вдруг обнаружили зрителя. Кир, смущенный, и оттого немного фисташковый, выбрался из подорожников:
— Я боялся отвлечь. Диана, ты такая красивая!
— Это Эя у нас красивая, — осадила я парня. — А танцует у нас Баба Шу.
— Ну, а ты им играешь волшебную музыку, — тут же нашелся Кир.
— Ты не мог ее слышать.
— Я чувствовал! Артефактор улавливает потоки магии, иначе как бы он с ними работал, замыкая в изделиях?
— Все понятно, шпионишь и нахально подлизываешься, — окатив парня презрительным взглядом, я отвернулась и пошла по дорожке. Надо же, тело слушается…
«Дали тебе пообщаться с мальчиком, — отозвалась Баба Шу. — Только, лапушка, если решишь продолжать в том же духе, я сама лучше с ним пообщаюсь».
«Баба Шу, имей совесть, у тебя сколько тысяч правнуков? — с возмущением фыркнула я. — Ему Эя понравилась!»
«Не хочу разговаривать с Киром! — испуганно пискнула Эя. — Диана, уж лучше ты».
Упс, нарисовалась проблема: как выстраивать отношения с окружающими, если в любую секунду твоим собственным ртом могут сказать то, с чем ты в жизни не согласишься? А вдруг Баба Шу полезет к кому-нибудь обниматься…
Паучиха хихикнула, но ответила с полной серьезностью:
«Диана, нашей Эе только шестнадцать! Не смущай девочку».
Ну и компания собралась… Я машинально потянулась сорвать с дерева яблоко.
— Осторожно! — вскричал Кир. Мигом присела, ища взглядом спасительные лопухи: к сожалению, мы отошли от них далеко. Из «яблочка», недовольно жужжа, потянулся рой насекомых с клювами, как у птиц.
«Зачем ты полезла в гнездо долбопчел? — ахнула Эя. — Их клювы способны пробить кору железного дуба, чтобы добыть нектар!»
«А если таким долбанут по темечку…» — продолжила я — и не стала додумывать. Страшно.
Кир деловито защелкал пальцами, меняя конфигурации в нервном ритме морзянки. Замыкает «потоки магии»? Тогда это неплохо, долбанутые… долбоносные?.. долбоносые пчелы снова скрылись в гнезде. Никогда больше не захочу яблок.
«Эя, безопаснее передать управление телом мне», — паучиха не упустила момента. Я возмутилась:
«Разумеется, безопаснее: ты бы этих пчел поймала и съела! Мой зеленый коготок, коготок, чудо-муху в мой роток поволок…»
«Фу…» — Эя всхлипнула, я почувствовала в животе тошноту.
Кир зачаровано наблюдал за мимикой нашего лица:
— Спорите?
— А ты не лезь не в свое тело! В смысле, дело, — поправилась я, видя, что парень опять зафисташковел.
Кир прокашлялся:
— Диана, вообще-то, я и правда по делу. Вот! — и он выудил из нагрудного кармана почти земные очки: два стекла, укрепленные на широком обруче.
— Кир! — я восторженно всплеснула руками. «Может, все же обнять?» — подколола меня Баба Шу. «Не надо!» — всполошилась Эя, и мой рот произнес:
— Благодарю вас, господин ассистент профессора. Это великое изобретение.
Кир озадаченно почесал шевелюру:
— Эя? Но нам бы проверить, как стекла сработают… Вы мне позволите пригласить ненадолго Диану?
«Он что, только со мной тут на ты?» — удивилась я.
— С удовольствием, господин ассистент, — церемонно ответила Эя, и все стали ждать, что теперь скажу я.
Обруч плотно обхватил голову.
— Подключаю артефакт к мозговым импульсам, — торжественно объявил Кир. Лишь бы только он в них не запутался.
Стекла вдруг вспыхнули — и мир заиграл новыми красками. Буквально. Зазеленела трава, заголубело небо…
— Ого, да ты бронзовый от загара!
— Это плохо? — напрягся Кир.
— Это красиво.
Он приосанился. Поддразнить?
— А вот по волосам ты абсолютный брюнет, — сокрушенно поцокала языком.
Лицо парня вытянулось. Я не выдержала и расхохоталась.
А глаза у него карие. С золотистыми лучиками.
Эю держали на стабилизаторах. Самый мощный из них — артефакт, висящий на шее в виде кулона: хитроумное сплетение трубочек, тянущих из девушки излишки магической энергии. Я его воздействия не ощущала, телу требовалась энергия биологическая, и на нее никто не покушался. Но что-то смущало: почему-то казалось, что «стабилизатор» только усиливает депрессию Эи.
— Не снимай! — девушка в ужасе перехватывает управление телом и цепляется за кулон, будто за спасательный круг. Вообще, когда «за рулем» она, постоянно его нащупывает, пробегая по трубочкам пальцами снова и снова.
Чаще Эя предпочитала отдавать управление физической жизнью нам с Бабой Шу, впадая в полудремотное состояние сознания. Паучиха довязала оба волана и заявила, что требуются еще, а я обошла-таки сад, не вляпавшись более в неприятности, но безопасного укрытия не отыскала. В мрачных предчувствиях ждала возвращения профессора Грана. Кир рассказал, что тот уехал ко двору императора: отчитаться по делам своего ведомства, обсудить доклады других членов Большой Пятерки, составить план развития государства на ближайшее полугодие и — самое сложное — получить на него высочайшую резолюцию. Хоть бы император уперся и не пожелал ничего одобрять…
Эя дядюшку уважала безмерно. Любила? Не думаю; но была ему благодарна за то, что с ней возится, несмотря на… А вот тут начинались рыдания, и мы с Бабой Шу подключали свои методы «стабилизации». Эя полюбила Шопена! Еще слушала Листа и Моцарта; топ-лист паучихи возглавлял Дебюсси. Как-то попробовала сыграть им Шостаковича. Баба Шу оживилась, Эя схватилась руками за голову, а потом за свой амулет. Вернулись к Шопену.
— Твоя магия лечит Эю, — удивлялся Кир. — Она стала спокойнее и общительнее, ее дядя будет доволен.
Но оставит ли он двух «нянек» в ее голове, вот вопрос...
— Это не магия, — в сотый раз возражала я. — А если и магия, то не моя, а Шопена.
Кир моих аргументов не слушал.
Музыка у щелкающих зеленых была, но представляли ее лишь ударные. Эя сумела сосредоточиться (впервые на памяти Бабы Шу!) и показать мне картинку какого-то шествия. В этом мире столько вариантов перкуссии… Ритмы сложные, а мелодии нет.
Очки я почти не снимала. Для паучихи из подземелий не было разницы, какие цвета видеть вокруг; Эю вид внешнего мир не волновал, она его не замечала. Артефакт
