мысли его член начал твердеть.
Возбужденный ее объятиями и страстным поцелуем, он усилил напор, сказав ей, что принимает ее предложение и увезет ее отсюда, чтобы показать лучшее в ее жизни. Как только они покинут район Бэйвью, он припаркует фургон и возьмет ее на заднем сиденье.
Распаляясь с каждой секундой, он скользнул рукой вниз по ее спине, погладив затянутый в джинсы зад. С губ девушки сорвался стон, и Оливер притянул ее ближе, но толстая шерсть мешала ему потереться об нее твердеющим членом.
Прежде чем он успел распахнуть пальто, чтобы получше ощутить ее тело, девушка обмякла в его объятиях. Ее движения прекратились.
Потрясенный, Оливер отпустил ее губы и уставился на нее. Она потеряла сознание.
Черт, что же он натворил?
Ее голова откинулась назад, и длинные черные волосы обнажили шею. Именно тогда он увидел их: две маленькие колотые раны, которые могли быть нанесены только одним видом оружия. Клыками вампира.
Из них все еще сочилась кровь. Он инстинктивно прижал их пальцами и надавил, чтобы остановить кровь. Неудивительно, что в воздухе витал запах крови. Две вещи мгновенно прояснились: поблизости был вампир, и он не стер память девушки после того, как питался от нее, поскольку не закончил, ведь раны не зализаны. Неудивительно, что она сказала ему, что кто-то за ней охотится.
«Черт!»
Оливера быстро огляделся. Вдалеке послышались торопливые шаги, кто-то бежал, но еще не видно кто именно. Неважно кто это, Оливер не мог просто стоять здесь с девушкой на руках. Будь то приближающийся человек или вампир, ни один из них не должен увидеть его здесь.
Человек в этом районе, скорее всего, был преступником, и Оливер не собирался ввязываться в драку прямо сейчас, а если приближался вампир, который питался ею, то, вероятно, очень зол из-за ее побега. И еще меньше Оливеру хотелось драться с разъяренным вампиром.
Без дальнейших церемоний он поднял девушку на руки и отпер машину, положив незнакомку на заднее сиденье, прежде чем скользнуть в кресло водителя. Мгновение спустя он завел мотор и помчался прочь, словно за ним гналась стая волков.
Запах крови девушки стал более насыщенным, и Оливер был рад, что недавно покормился, иначе не смог бы противостоять искушению, которое она представляла, и продолжил бы там, где остановился другой вампир.
При мысли о своем раннем кормлении он вздрогнул от отвращения. Он был так жаден и уже настолько потерял контроль, что напал на малолетнего преступника без всякой изящности, не заботясь о том, видит ли ребенок, кем он был.
Только после этого у него хватило присутствия духа стереть из памяти мальчика воспоминания об этом ужасном событии. Ему было так плохо из-за того, что он сделал, из-за того, сколько крови взял, что он засунул пачку двадцатидолларовых купюр в карман куртки своей жертвы. Но все же это не избавило его от чувства вины.
Оливер все еще чувствовал отвращение к самому себе, потому что снова поддался своему голоду, потому что не смог сопротивляться и бороться с демоном внутри себя. Неужели он когда-нибудь кончит, как один из тех наркоманов, живущих на улицах, когда Куин и друзья откажутся от него?
Когда они решат, что он стал для них слишком большой помехой? Нельзя этого допустить. Он должен доказать им и самому себе, что сильнее, что ему можно доверять, что он может нести ответственность.
Крепче сжав руль, он свернул за очередной угол, наконец оставив позади Бэйвью и въехав в южную часть Рыночной улицы.
Обычно именно здесь он питался, но по какой-то необъяснимой причине сегодня вечером его потянуло в самый злачный район. Неужели кто-то пытается ему что-то сказать? Неужели его подсознание пытается показать ему, чем он кончит, если не возьмет себя в руки?
Оливер отогнал эту мысль в сторону, уступая место более насущной проблеме: девушка на его заднем сиденье. Сначала он должен убедиться, что с ней все в порядке, затем необходимо выяснить, что случилось, и, в конечном счете, стереть ее память, особенно если она знала, кто охотился на нее: вампир. Не имело значения, кто этот парень, знал ли его Оливер или нет, потому что это было неписаное правило — охранять правду о вампирах в любое время. Людям не позволялось узнавать о бессмертных существах, живущих среди них.
Оливер бросил взгляд через плечо, но девушка не шевельнулась. Он вспомнил, как она смотрела на него своими прекрасными миндалевидными глазами, такими же темными, как сама ночь, как умоляла его помочь ей. Он уже решил не вмешиваться в ее проблемы, но потом она удивила его своим предложением.
Неужели она действительно это имела в виду? Должно быть, девушка до смерти перепугалась, предложив незнакомцу секс в обмен на спасение. И ей-богу тогда он бы его принял, но сейчас? Оливер отрицательно покачал головой. Сейчас он не мог согласиться на такое. Это было бы неэтично.
«Неэтично? — спросил маленький дьявол, сидевший у него на плече. — А что неэтичного в сексе с горячей цыпочкой?»
И она была горячей. Длинные черные волосы, стройная тонкая талия, маленькая, но хорошо очерченная грудь, а потом эти глаза: приподнятые кверху, но большие, с темными, как ночь, но блестящими в отражении радужками.
Оливер догадался, что девушка китаянка, но едва ли расслышал акцент, когда она говорила, так что, вероятно, была иммигранткой во втором поколении и принадлежала к большой китайской общине Сан-Франциско. И она была красивее, чем любая другая женщина, которую он когда-либо встречал. Когда девушка предложила ему заняться сексом, его сердце на мгновение остановилось, потому что он не мог поверить в свою удачу. Эта красивая девушка была готова заняться с ним сексом?
Оливер стиснул зубы. Абсолютно неправильно воспользоваться испуганной женщиной, хотя его члену, казалось, было наплевать на этот факт. Нет, этот придаток был более чем готов сдержать ее обещание, как только она проснется.
— Вот дерьмо, — прошипел он себе под нос.
В кои-то веки ему следовало послушаться Блейка, остаться дома и пить кровь из бутылки в кладовке. Тогда у него было бы меньше причин для беспокойства прямо сейчас: во-первых, он не чувствовал бы себя таким чертовски виноватым из-за того, что питался от невиновного, и во-вторых, у него не было бы молодой женщины без сознания в задней части фургона, в чьих мозгах ему придется покопаться, как только она придет в себя.
Оливер свернул на свою улицу и посмотрел на особняк, который называл домом. Горели только фонари над входом, в остальном доме царила темнота. Наверное, Блейк
