Их с князем история началась несколько лет назад, и Адриан трезво оценивал свои шансы на успех. Этот некромант, даже закованный в цепи с примесью драконьего стекла, окровавленный от многочисленных ран, представлял смертельную угрозу для своих врагов. И даже такой, полуживой, лишенный сил, умудрился бежать из Ордена и укрыться в своей проклятой Башне.
— Убьешь меня? — спросил рыцарь, глядя в потемневшие глаза своего старого врага. Впервые он оказался настолько не готов к встрече, что был застигнут врасплох, и понимал, что за подобную промашку расплата будет более чем жестокая.
Дэйм ответил задумчивым взглядом. Такого вопроса он не ожидал. Как будто могут быть иные варианты. Рано или поздно это, конечно, произойдет, но прямо сейчас, на этом самом месте?
Признаться честно, больше, чем Теней Императора, он ненавидел только последователей Светлого Ордена. Проклятые храмовники возомнили себя выше всех прочих магов, приняли на себя обязанность судить себе подобных и преследовать оступившихся. Но почему-то сразу так повелось, что магия смерти была однозначно признана опаснейшей из всех и угодила под запрет. Тех, кто обладал хоть крупицей тьмы, под любыми предлогами прятали в застенки Ордена. В лучшем случае такие маги путем долгих изнурительных пыток лишались всех своих сил, как, впрочем, и разума. В худшем — сгорали в жарком очищающем костре.
При мысли о том, как хорошо было бы сжечь храмовников вместе с их насквозь лживым Великим Магистром, губы Дэйма дрогнули в усмешке. Наверное, стоило прикончить этого храмовника на месте, но, на взгляд некроманта, это было бы излишне милосердно по отношению к столь непримиримому врагу.
— Возможно, — наконец, решил он, на глаз оценивая шансы своего собеседника скончаться от ран. Но, судя по всему, кровь, что покрыла Адриана, ему не принадлежала. Тем хуже для него.
Ничуть не опасаясь, Дэйм повернулся к храмовнику спиной. Тьма предупредит его об опасности и спеленает строптивого пленника, если он допустит даже мысль о побеге. Но Адриан, казалось, ни о чем подобном не помышлял. Он с беспокойством смотрел на девушку, висящую на плече эльфа, на то, как ветер треплет белоснежные пряди, скрывшие лицо, и с каждым мгновением его взгляд становился все мрачнее.
— Ты коснулся ее? — спросил он некроманта, замерев на мгновение от страшной догадки. — Тронул ее своей проклятой лапой, тварь?
Дэйм неспешно развернулся, явив храмовнику совершенно черные от едва сдерживаемой ярости глаза и, вытянув руку вперед, продемонстрировал плотную перчатку, облегающую кисть, как вторая кожа.
— Я их не снимаю, — выдохнул он. — Но ради тебя готов изменить собственную привычку.
Адриан усмехнулся, ничуть не испугавшись угрозы. Да и не станет некромант дарить ему столь легкую смерть. А на девушку, вероятно, подействовало содержимое его фляги. Ничто так не скрывает неприятный вкус успокаивающей настойки, как бурбон, изготовленный из золотой кукурузы, напитанной жарким солнцем Долины. Рецепт средства достался ему от наставника, и храмовник, уже несколько лет страдающий бессонницей, всегда возил с собой небольшую фляжку со снадобьем.
Стиснув зубы, некромант, однако, не удостоил его ответом, лишь посмотрел свирепо и накинул на голову капюшон, пряча лицо.
— Пора уходить отсюда, — скомандовал он своим людям. Услышав это, Мартин, нетерпеливо переступающий с ноги на ногу, заметно оживился, предчувствуя скорое избавление от ноши. Но, повинуясь невербальному приказу князя, один из воинов забрал девушку у эльфа и застыл в ожидании, бережно прижав к себе свою ношу. Мартин обиженно засопел, но возражать не стал.
Достав последний сохранившийся накопитель, Дэйм построил матрицу телепорта. С его пальцев сорвались едва видимые взгляду искорки, уничтожая мельчайшие следы ауры всех, причастных к похищению законной добычи Императора.
Бросив удовлетворенный взгляд на мертвую магичку, некромант усмехнулся. Он мечтал вырвать этой суке сердце, и хоть желание его не осуществилось, она получила не самую героическую смерть, и вряд ли ее потомки станут гордиться подобным. Они никогда не были знакомы, но князь привык доверять своему внутреннему чутью. Магичка с первого взгляда вызвала к себе острую неприязнь, и Дэйм даже себе не смог бы объяснить, откуда растут ноги у столь сильного, всепоглощающего чувства. Однако когда коротко стриженная голова развернулась под несовместимым с жизнью углом, испытал странное торжество, как будто случилось предначертанное, как будто сама Никса руководила его движениями в этот миг. Прочие маги не вызвали у некроманта никаких эмоций и не заслужили даже крупицы его внимания, поэтому, приказав одному из воинов прихватить с собой тело женщины, чтобы впоследствии допросить, князь повернулся к Адриану.
— Ты идешь с нами, — непререкаемым тоном заявил он. — Выбирай, по своей воле, или послушным зомби.
— Сам пойду, — тут же сделал выбор храмовник, и, не дожидаясь дальнейших указаний, присоединился к небольшому отряду. Никто и не подумал его связывать или как-то охранять. На шее Адриана вновь захлестнулась черная удавка, и этого хватило, чтобы сделать его достаточно благоразумным.
Больше не задерживаясь, небольшой отряд покинул место сражения, скрывшись в воронке портала, ведущей во двор замка. Едва на утоптанную площадку шагнул последний воин, переход схлопнулся, вызвав этим небольшую ударную волну. Люди некроманта предусмотрительно держались подальше от эпицентра, а пленный храмовник, получив ощутимый удар в спину, выругался сквозь зубы, но на ногах устоял.
Оказавшись под защитой родных стен Черного Замка, князь сбросил капюшон. Окинув внутренний двор внимательным, цепким взглядом, и не обнаружив ничего подозрительного, он обратился к Мартину.
— Пленников в подземелье, — приказал он. — В разные камеры, — уточнил на всякий случай, потому что с эльфа станется не подумать о таких мелочах.
Оставив своих людей заниматься лошадьми и пленниками, некромант едва не бегом взлетел по ступенькам парадного входа, будто боялся опоздать. Воины украдкой проводили князя обеспокоенными взглядами. Выглядел он бледнее, чем обычно. Переглянувшись, они занялись выполнением своих обязанностей, прекрасно зная суровый нрав хозяина Черного Замка. Больше всего он ненавидел, когда его начинали жалеть.
Торопливо пройдя по галерее, Дэйм остановился у двери, ведущей в башню. Потребовалось несколько мгновений, чтобы снять охранное заклятие. Эта часть замка всегда была закрыта для челяди, даже Мартину строго запрещалось приближаться к черной, как будто покрытой копотью, двери. Когда проход совершенно бесшумно открылся, Дэйм, перепрыгивая через ступеньки, поспешил вверх по узкой винтовой лестнице.
Здесь, несмотря на запрет посещения, не было и следа запустения, какой присутствует в заброшенных помещениях. Князь собственноручно заботился, чтобы в его святая святых не было паутины, не пахло затхлостью, и уж точно не водились крысы. Шагнув на самую верхнюю ступеньку, он остановился перед очередной дверью, усиленной металлическими пластинами. Прежде, чем войти, мужчина на миг прижался лбом к прохладной деревянной поверхности и закрыл глаза. Выглядел он при этом как человек, который смертельно устал.
Глубоко вздохнув, как будто пытаясь набраться смелости, некромант распахнул дверь и уже не спеша вошел внутрь небольшого круглого помещения. В самом центре стоял каменный постамент, на котором, накрытый прозрачным колпаком, слабо светился кристалл, размером чуть больше мужского кулака. Преодолев расстояние до постамента в два широких шага, Дэйм застыл, рассматривая камень, который за время его отсутствия стал заметно тусклее.
Осторожно сняв стеклянный колпак и отставив его в сторону, мужчина достал из ножен кинжал и, не глядя, полоснул по ладони левой руки, по привычке даже не поморщившись от боли. Занеся руку над кристаллом, он сжал ладонь, и кровь частыми каплями потекла вниз. Камень засветился чуть ярче и начал слабо пульсировать, постепенно меняя свой цвет с бледно-розового на алый. На висках некроманта выступили крошечные капельки пота, глаза, от природы зеленые, налились чернотой. Ни одна капля не упала мимо, вся кровь впиталась в кристалл, как в мягкую губку.
