Второй моряк тоже обернулся, и — неслыханное дело! — три едва одетые женщины и пьяный новобранец были моментально забыты.
— А смотри-ка, вдруг у него и в самом деле есть повод? — глумливо спросил он.
Мне тоже было до крайности интересно, что за повод для столь отрицательного отношения имелся у Чара, но сир Родриго неумолимо удалялся от моряков, и нам пришлось поспешить: любопытство любопытством, а оставаться на палубе без сопровождения я бы не рискнула, чем бы капитан ни грозил команде. Ветер и шум волн быстро заглушили глумливые выкрики позади, но конфликт все не утихал. Чар огрызался, к морякам стягивались остальные матросы — какое-никакое, а развлечение! Я то и дело оглядывалась, Каталина жалась ко мне и тоже посматривала в ту сторону, и, если бы не Ампаро, мы наверняка отстали бы от сира Родриго, — благо он не обернулся ни разу.
Рыцарь извернулся, перебросил платья отчасти на плечо, отчасти — на приподнятое колено и постучался в каюту капитана. Нил Датри отчего-то замешкался, прежде чем ответить, и я успела догнать Родриго и сорвать с него шейный платок.
Рыцарь дернулся и с недоумением оглянулся. Каталина не сдержала вскрик.
На шее Родриго обнаружились две свежие ранки, заполненные сукровицей, — глубокие, болезненные даже на вид.
Будто от очень острых и длинных клыков.
Глава 4. Хорошие вопросы
Ужин прошел в предельно напряженной и недружественной обстановке.
То есть, разумеется, мы без труда поддерживали легкую застольную беседу, обменивались комплиментами и ничего не значащими сплетнями, устаревшими как минимум на неделю, но уже по одной напружиненной позе капитана Датри можно было понять: он быстро догадался, что происшествие с сиром Родриго не осталось незамеченным — и моего одобрения, конечно же, не получило. Просто воспитание не позволяло обсуждать подобные дела за ужином, даже если он проходил за прибитым к полу столом, а в качестве угощения предлагались преимущественно солонина и украденный с «Гордости Эль Монте» хлеб.
Едва закончив с едой, я выпрямилась и устремила на капитана требовательный взгляд. Нил понятливо отложил видавшую виды салфетку, но промолчал, оставляя за мной право на первый ход.
— Я бы хотела переговорить с вами с глазу на глаз, капитан Датри, — сообщила я, охотно принимая правила игры. — Вас не затруднит обеспечить охрану моим фрейлинам, чтобы их не беспокоили в гостевой каюте?
Каталина испуганно округлила глаза, а Ампаро, напротив, выразительно нахмурилась, но высказаться не рискнула ни та, ни другая. Пантомима и без того должна была напомнить мне, что королеве не пристало оставаться один на один с малознакомым мужчиной; а фрейлины всего лишь прекрасно помнили свое место и потому не могли произнести ни единого слова осуждения.
Увы, я рассчитывала именно на это и потому осталась глуха к их безмолвному протесту, а капитан не смог отказать королеве в скромной просьбе. Не прошло и четверти часа, как мы остались наедине.
— Итак? — на его лице значился только вежливый интерес. Ни угрозы, ни страха.
Словно ничего из ряда вон и не произошло, а моряки на суднах дальнего плавания регулярно разгуливают со следами от укусов на шее.
— Признаюсь, я перестала кое-что понимать, — доверительно сообщила я и сощурилась. Капитан продолжал держать лицо — так стоически и умело, будто годами тренировался на светских раутах. Или, что вероятнее, на команде, которую требовалось убедить, что все в порядке, а вампир на корабле — нечто само собой разумеющееся. — Почему только Родриго?
Кажется, капитан рассчитывал вовсе не на этот вопрос — скорее на истерику, скандал или, на худой конец, требование предъявить клыки, а лучше — их отсутствие. Старательно выстроенное выражение физиономии в духе «да что за пиратский корабль без кровопийцы на борту?!» слегка перекосилось и поплыло, но тут же вернулось на место.
— Вы предпочли бы видеть кого-то другого на его месте?
Я помедлила и чуть склонила голову к плечу. Вопрос был с подвохом, но слишком очевидным, чтобы я на него попалась, — и, кажется, задал его капитан исключительно с целью подколоть.
«Не надкусить же», — напомнила я себе и снова выпрямилась.
— Сир Родриго — самый преданный и искренний из моих рыцарей, — обстоятельно известила я. — Если я и могу на кого-то безоглядно положиться, так это на него. Должно быть, вы тоже заметили его выдающуюся верность, раз решили обезвредить, да еще столь… специфическим способом. Я не понимаю только, почему одного его.
Капитан Датри все-таки не удержал лицо и взглянул на меня с уже знакомым недоумением.
— А вы так уверены, что все произошло по моему приказу? Мы все-таки не на корабле Его Величества, чтобы такие вопросы решались капитанским словом, а не честным голосованием.
— По приказу? — медленно переспросила я. — Нет. Я уверена, что это вы укусили сира Родриго, без чьих-либо указаний. Вы опасались, что за время плавания он сумеет заслужить уважение экипажа и повлияет на ваши дальнейшие планы на мой счет, какими бы они ни были. Кроме того, вам не требовался новый член команды — атака на «Гордость Эль Монте» обошлась без потерь, припасы на судне ограничены, а вы и без того прихватили трех пассажиров, которых нужно кормить, поить и где-то размещать. Думаю, вы бы и вовсе предпочли обойтись только женщинами и не терпеть под боком вздорного чужака со всеми его странными идеалами, но что-то заставило вас принять предложение сира Родриго. У вас закончились пленники, чью кровь можно было пить безнаказанно и без последствий? Но тогда вы не стали бы кусать корабельного секретаря — в команде наверняка найдутся куда менее значимые люди, чье расположение к вам не имеет такого влияния на простых матросов…
— Так, — прервал меня капитан и выставил вперед раскрытую ладонь, чтобы взять паузу. — Я запутался даже в том, что я, по вашему мнению, должен хотеть.
На его лице читалась скорее лихорадочная работа мысли, чем растерянность, но я милостиво позволила ему обдумать то, что он собирался сказать. Чтобы, значит, подсудимый не путался в показаниях.
— Вы полагаете, что я вампир, — изрек он наконец и неспешно опустил ладонь — в предусмотрительной близости от ножа. Увы, столового. — И считаете хорошей идеей остаться со мной в каюте без присмотра?
— Это было чем угодно, только не хорошей идеей, — охотно признала я. — Но да, я считаю, что вампир — именно вы, потому как безнаказанно кусать корабельного секретаря, фактически ответственного за всю вашу добычу и ее распределение, мог только кто-то чрезвычайно высокопоставленный. А кто на судне стоит выше капитана? А что до присмотра… если бы вы захотели укусить еще и меня, то две безоружные женщины скорее раззадорили бы вас, чем остановили.
Взгляд капитана непроизвольно сполз на вырез камизы, но поднялся назад прежде, чем я сформулировала свой протест по этому поводу. Пришлось снова делать вид, что ничего не произошло.
— Я не видела, чтобы вы избавлялись от тел, — заметила я, неимоверным усилием подавив желание натянуть камизу повыше, будто это могло что-то изменить — в моем-то положении! — Однако на морские похороны традиционно собирается вся команда, думаю, этого бы мы не пропустили даже будучи запертыми в каюте. Что произошло с прежними вашими жертвами?
— Ваше Величество, вам не случалось подрабатывать в допросной? — светски непринужденно поинтересовался капитан.
Кажется, он рассчитывал срезать меня этим вопросом, но снова промахнулся — во всем, начиная с обращения. Мне все-таки удалось заставить его забыть о моем жалком виде и убедить в том, что королева — всегда королева. Даже если она едва одета.
— Случалось, — любезно подтвердила я и умолкла, оставляя простор для фантазии.
Но капитан Датри, увы, не проникся — только удивленно моргнул и звучно расхохотался.
— Ладно, вы меня раскрыли, — признал он, успокоившись, и тут же улыбнулся — слишком широко, чтобы это можно было принять за жест благоволения. Клыки и в самом деле были весьма длинными и острыми, и меня от макушки до пяток пронзило внезапным осознанием, по какой тонкой грани я все это время ходила. — Я вампир. Что дальше?
