Мими, наш брат намекает, что для госпожи сойдёт и ношеная обувь Даниэлла, я не возражаю, я уступлю свои ботинки. Сейчас принесу, — она освобождается от руки сестры.
Зараза.
При всём моём кромешном беспамятстве, я прекрасно понимаю, что Бетти ставит меня наравне со служанкой, а ещё это примитивная ловушка. Если я отреагирую на оскорбление, Бетти отступит, и я останусь без обуви.
В тряпичных туфлях даже в здании холодно, стопы у меня ледяные.
— Леди, если вас не затруднит, — начинаю я вежливо, а завершаю приказным тоном, — шерстяные чулки тоже прихватите.
Я тоже могу заставить её почувствовать себя служанкой.
Она вскидывает голову, и я понимаю, что уязвила её. Улыбка у Бетти получается кривая.
Обозначив кивок, Бетти поднимается по лестнице, а я начинаю гадать, почему она не отправила за обувью ту же тётушку Хлою, если горничных нет. Как-то… подозрительно? Неужели будет перебирать в поисках наихудшей пары?
— Бетти вредина и зануда, — шепчет мне на ухо Мими сладким доверительным тоном.
Я кивком показываю, что услышала.
Гебби тоже услышала и позволяет себе лёгкую усмешку. У близняшек не очень хорошие отношения со старшей сестрой?
— У вас три сестры, ваше сиятельство?
— Да, госпожа.
— Вы не настроены хоть немного рассказать о себе, граф? Простите за назойливость. Я совсем ничего о вас не знаю.
— Вы боитесь? — живо удивляется Мими. — Госпожа, старые сказки всего лишь пустая болтовня людей! Право, страшилки не стоят вашего внимания.
— Оу-у… — я имела в виду несколько иное.
Для начала я не знаю даже фамилию своего будущего мужа. Но и сказки я тоже послушаю, мало ли что услышу.
— Мими, будь снисходительна. Ты бы тоже чувствовала себя неуютно, если бы оказалась в месте, которым тебя в детстве пугала няня. Госпожа, вам тоже говорили, что, если вы будете непослушной девочкой, придут демоны из Северного графства и вас съедят?
— Не припомню такого.
— Госпожа, не смущайтесь.
— Даже нас так иногда пугали, — подхватывает Гебби.
Я пожимаю плечами:
— Мифы не рождаются из пустоты. Я верю, что легенды это забытая искажения быль.
— Боюсь, вас ждёт разочарование, госпожа. В графстве нет демонов.
Графу очень идёт улыбка.
Но она пропадает, как только радаётся резкий голос Бетти:
— Если бы демоны действительно жили в подвале, они бы давно померли с голода, — она спускается, держа в руках картонную коробку.
С возвращением Бетти атмосфера меняется, становится тяжёлой, колючей, совершенно не свадебной. Младшие сёстры переглядываются и замолкают, а Бетти с видом, будто оказывает мне величайшее одолжение, протягивает коробку. Девочки меня уже отпустили, и я забираю коробку, тут же открываю, причём так, чтобы все могли увидеть, что внутри. А внутри стоптанные ботинки на грубой подошве и толстые чулки с заметной дыркой на пятке. Я ловлю мрачный взгляд, Бетти смотрит на меня со смесью любопытства и злорадного предвкушения. В ответ я улыбаюсь. Если она ждёт, что я буду возмущаться, то напрасно.
Чулки хоть и ношеные, но выглядят чистыми.
Я ставлю коробку на ступеньки, опираюсь локтем о перила и, подняв ногу, натягиваю чулок не только поверх своего тонюсенького, но и поверх тканевых туфелек. И сёстры, и граф почему-то отворачиваются, а Бетти ещё и тихо фыркает. Что-то не так? На ум приходит, что поднять подол, демонстрируя лодыжки, может считаться неприличным. Так может или считается? Память, ау! Я задрала выше колен… Не важно. Я обуваюсь, затягиваю ремешок и делаю пробный шаг.
Ступням больше не холодно! Как мало беспамятной надо для счастья. Хотя… Мне бы ещё шапку.
Ладно, сперва поженимся, потому что мне надоело гадать какой выбор правильный — граф, Медведь или бегство в заснеженную пустошь.
— Госпожа? — окликает меня граф.
— Да?
Он открывает дверь, и порыв ветра приносит с улицы снежинки. Они падают на каменные плиты пола, играют в свете солнечных лучей и… не тают. Сёстры плотнее запахивают плащи и одна за другой выходят. Граф, по-прежнему без плаща, в одном старом мундире, протягивает мне руку.
Сказать ему, что приданого не будет? Но оставить меня без сундучка с золотом грозила рыжуха, Медведь ничего подобного не говорил.
Граф терпеливо ждёт.
Прочь сомнения, выбираю свадьбу.
Посмотрим, каким граф себя покажет после брачного ритуала.
На улице меня встречает пронизывающий ветер. У ног закручивается позёмка, и я радуюсь старым башмакам как великому сокровищу. Оставшись в тканевых туфельках, я бы рисковала отморозить стопы.
Я всё ещё рискую поймать воспаление лёгких.
— Идти недалеко, — заверяет меня граф, и мне кажется, он говорит с искренним беспокойством о моём состоянии.
Квадратный двор закован растрескавшимися плитами, по периметру тянутся остатки рухнувшей стены, которая, вероятно, в отличии от жилого здания, была сделана небрежно. Впереди та же картина, какую я запомнила, оказавшись на побережье — простор до горизонта, скальные террасы и снежно-льдистый рваный покров.
Я оглядываюсь на Дом — два этажа, стены кое-где в белёсых пятнах лишая, слепые окна, крыша неожиданно поблёскивает тёмным серебром. Кровля на вид необычная, незнакомая. Как будто есть знакомая… Память словно в насмешку подбрасывает картинки со зданиями под ярко-красной или приглушённой терракотовой черепицей, а здесь покрытие похоже не на обожжёную глину, а на… настоящую чешую дракона. Или на шкуру помершего с голоду демона из страшилки-легенды.
Спросить? Лучше потом — я не хочу выглядеть глупо. К тому же разбираться в особенностях кровли точно не насущная проблема. Крыша держится, осадки не пропускает — прекрасно! Хоть что-то у меня хорошо. А даже если и пропускает, то у меня по плану свадьба, а не промышленный альпинизм.
Я предёргиваю плечами — мои мысли ощущаются пугающе чужеродно окружающей действительности.
Пока я в очередной раз заглядываю в чёрную дыру в своей голове, граф уверенно подхватывает меня под руку и увлекает куда-то налево, мы догоняем сестёр. Бетти идёт впереди в гордом одиночестве, словно возглавляет наше шествие. Близняшки пересмеиваются между собой,и замыкаем я и граф. Тётушка Хлоя — я оглядываюсь — за нами не идёт. Наверное, вернётся в тёплую кухню. Кстати, о тепле.
— Вы вышли без плаща, ваше сиятельство?
Свой он уступил мне. Получается, другой тёплой одежды в доме нет?
— Мундира достаточно, госпожа. Всё же здешний климат для меня родной.
— Вы здесь выросли, граф? — не представляю, каким может быть детство в столь суровом крае.
— Что
