я. – Боюсь сделать что-то не так не нарочно. А то буду потом бродить под дождем.
– Я жду подтверждения твоей лояльности, – потребовал Нортон.
Клятвенник под моими пальцами слегка замерцал розовым. О нет. Одно лишнее слово – и артефакт вспыхнет красным. Потому что я терпеть не могу Нортона Мрока! Что же сказать?!
Я кусала губы, лихорадочно подбирая правильные слова. Быть может, сказать, что он понравился мне с первого взгляда?
Детали нашей помолвки отпечатались в моей памяти как на расплавленном воске. Меня нарядили точно принцессу: в пышное розовое платье с мелкими цветочками, вышитыми по подолу. В корсет подшили небольшие подушечки, чтобы создать видимость груди, волосы уложили в высокую прическу, так что шпильки царапали голову, и я казалась себе очень взрослой и очень красивой.
Все вокруг суетились и хлопотали, а мама была оживленной и непривычно радостной.
– У моей малышки теперь есть жених! – умилялась она.
Жених представлялся мне чем-то чудесным, вроде красивой игрушки, но когда я увидела его, в моем сердце расцвело какое-то новое чувство.
Нортона Мрока словно окутывало сияние. Темноволосый, высокий, стройный. Сдержанные и грациозные движения. Посадка головы, разворот плеч, длинные ресницы. Элегантный фрак густого оттенка индиго казался выцветшим по сравнению с глазами моего жениха.
Он поклонился и поцеловал мою руку, и все вокруг восторженно захлопали. Карусель праздника и церемоний слилась в моей памяти в одно яркое пятно, но я помнила это ощущение, как будто весь мир замирает, а ты стоишь на пороге волнующего приключения, и душа летит ввысь – в глубину глаз, синих как вечернее небо.
Тем больнее мне было падать. Перед отъездом гостей мы с Нортоном вдруг остались одни, и когда он повернулся ко мне, я с замиранием сердца решила, что он захочет украсть мой поцелуй. Ответить? Оттолкнуть? Можно ли нам целоваться, ведь мы жених и невеста, наверное, можно… Не пахнет ли от меня шоколадным пирожным, а даже если да, то это вроде неплохо. Все эти мысли и тысяча других стремительно пролетели у меня в голове, но Нортон Мрок и не думал меня целовать. Вместо этого он с ледяной безжалостностью заявил, что такая жена ему не сдалась.
Но с первого взгляда он мне понравился. Я бы не соврала. Вот только лучше я откушу себе язык, чем признаюсь в том на клятвеннике Нортона Мрока.
После тех его слов я помчалась за утешением к маме и услышала спор. Родители часто разговаривали друг с другом на повышенных тонах, и обычно я уходила, чтобы не видеть, как брезгливо кривится мать, как искажается обычно спокойное лицо отца. На этот раз я осталась.
Отец завел руку и ударил мать по лицу. Хлесткий звук пощечины, мотнувшаяся голова, резкий голос мамы, которая кричала что-то настолько отвратительное, что я даже не поняла. Я удрала к себе и, спрятавшись под одеялом, забылась тяжелым муторным сном, из которого провалилась в жар лихорадки.
Я болела неделю, а когда выздоровела, все пошло как прежде. Мать была спокойна и доброжелательна, отец пропадал в клубе, а когда возвращался, читал газету за ужином и расспрашивал меня о том, как прошел день, и со стороны мы казались примерной счастливой семьей. Только я уже знала, что все это ложь.
В договорном браке моих родителей, возможно, и была общность целей, но не было любви.
– Это простой вопрос, – сказал Нортон, прервав мои воспоминания.
– Разве то, что я не собираюсь вредить тебе и портить вещи, – не достаточное доказательство лояльности?
– Просто ответь.
– Ты мне не нравишься, – выпалила я и вскочила с места, одернув руку от клятвенника как от раскаленного утюга.
Руны вспыхнули алым, потому что мои чувства к Нортону Мроку нельзя было описать банальным «не нравишься». Однако он расплылся в довольной улыбке.
– Я принимаю клятву, – сказал Нортон. – Хочешь, покажу окрестности? Или, быть может, съездим в деревню?
– Не хочу! – ответила я резче, чем следовало. – Если позволите, я приберу посуду.
Быстро составив все на поднос, я сбежала на кухню и закрыла за собой дверь. Кажется, все пошло не по плану. Эдак Нортон решит, что я в него влюбилась с первого взгляда. Десять лет назад так и было, но той детской влюбленности хватило лишь на один день. Сейчас же я его ненавижу. Но как я ни пыталась вызвать в себе это чувство, оно не появлялось.
Нортон Мрок не умещался в выдуманный мною образ, который трещал на нем по швам и был тесным, как если бы я пыталась втиснуть его настоящего в рамки того треклятого портрета из бисера. Надменный юноша исчез как тень, а настоящего Нортона Мрока я не знала. У него были невозможно синие глаза, открытая улыбка уверенного в себе мужчины и красивые руки с чуткими длинными пальцами.
Одно осталось неизменным – он по-прежнему меня не любит. А я еще десять лет назад твердо решила, что никогда не выйду замуж без любви.
***
Мариэль сбежала, и Нортон лениво потянулся, довольно улыбаясь. Идея с клятвенником была жульничеством. Но после пассажа с бедной мышью, от которой остался лишь пепел, Норт решил, что не может рисковать.
Ночь он провел в одиночестве, если не считать компанию кота, а это значило, что девушка – не подарок к свадьбе. Ладно, если бы ее подослал брат, а вдруг – невеста. Или того хуже – драконы? Ситуация на границах все напряжённее, а его артефакты, по мнению брата, следует беречь как военную тайну. Нет, он обязан был проверить.
Выяснилось невероятное – Мариэль говорила правду. Но отчего-то ему упорно казалось, что не всю. Можно было расспросить подробнее, но Норт не захотел слишком давить. Он выяснил главное – бедняжка уже пала жертвой его обаяния. Она сказала, что он ей не нравится – и солгала. Нравится. Это приятно волновало. И как знать, может, Фрида не так уж поторопилась со своим бестактным вопросом: при себе ли у него незалетайка – крайне полезный артефакт для молодого и пока что свободного мужчины.
Его мечты, что становились все смелее и непристойнее, прервал садовник, чье невозмутимое лицо выросло над перилами террасы.
– Там снова соседи, – сообщил он.
– Что опять? – простонал Норт. – Слишком густая тень от наших яблонь? Возмутительно громкие птицы?
– На этот раз причина вещественна и вонюча.
Значит, соседка будет орать громче обычного.
– У меня же есть домоправительница! – осенило Нортона.
– Та девушка, что разделила с вами завтрак?
– Она, – подтвердил он, пытаясь достать языком прилипший к зубам творог. Странный вкус, но не винить же в том Мариэль. –
