промелькнувшему ужасу в маленьких поросячьих глазках понял. — Это тебе от Юнны. На память… — вымолвил, отпуская спусковой крючок.
… болт со свистом рассёк воздух. Округу огласил нечеловеческий, истошный крик. Инквизитор схватился за пах и рухнул на колени, продолжая вопить. Сквозь его толстые, мясистые пальцы сочилась бурая кровь…
Ноа укрылся тьмой. Серый мир принял неохотно. Изнанка мира любит сильных. Её нужно умасливать тьмой. Сполна. Иначе легко можно застрять. Провалиться в неизвестность. Но только так Ноа мог уйти.
На изнанке его не видно. Невозможно достать. Зато он всё прекрасно видел. Видел и мог проходить сквозь прозрачные подрагивающие стены Серого мира. В нём нет преград. Нао спустил тьму и прошёл сквозь стену собственного дома. Добавил ещё тьмы и смог ускориться. Пространство изнанки перестало затягивать, позволило двигаться свободнее.
У инквизиции не было таких сил, чтобы противостоять драконорожденному. Только имея дар, можно попасть в Серый мир. И сколько бы верные прихвостни Тораса Рама не рыскали, они не смогут увидеть изнанку. Сколько бы ищейки не хватали зубами воздух, бессильно скуля, всё зря.
Глава третья
Я не знала каким силам обязана за свою нечеловеческую скорость, но была очень благодарна. И впервые меня посетили мысли о собственном происхождении. Я неслась сквозь лесные дебри, ветки хлестали по лицу, царапали кожу, но я думала о том, какая же тварь породила меня свет. За что обрекла на страдания? Была ли моя мать человеком или это отец был человеком, а мать… кем была та женщина, бросившая меня у переправы холодной осенью в одной пелёнке?
Я изредка останавливалась, чтобы смочить горло и свериться с картой. Благодаря отцу, настоящему отцу, тому, кто меня вырастил, я неплохо ориентировалась на местности. Он был лесничим… И часто брал меня с собой. Научил узнавать стороны света, ориентироваться по солнцу, тени и мху на стволах деревьев. Я точно знала, какие ягоды можно есть, а какие лучше обходить стороной. Охотилась на куропаток и змей. Вряд ли умру с голода, если останусь жить здесь, но… в лесу я сильнее не стану.
Ближе к ночи похолодало. Силы были на исходе, но лес редел. Я была близко. Осталось пробежать всего ничего и выйду к пшеничным полям возле стен Родмира. Тогда я столкнулась с ним. С волком…
Он вышел на опушку. Вряд ли вожак. Скорее одиночка, такие тоже встречаются. Я замерла, вспоминая слова деда: «Встретишь зверя — бей. Бей силой…».
Волк смотрел на меня, не мигая. А потом опустил морду и повёл носом, принюхиваясь. Шерсть на загривке встала дыбом. Я не понравилась хищнику.
— Давай разойдёмся с миром? — произнесла, судорожно сглатывая и глядя зверю в глаза.
Он развернулся и побежал в противоположную от меня сторону. Я облегчённо выдохнула.
— Напугал… — пробормотала, потирая переносицу. Я не знала, попался ли мне такой благородный и понимающий хищник, или всё дело в моей дурной крови, но была рада, что всё обошлось именно так.
… моя сила могла не отозваться. Я вообще не знала, как ей пользоваться.
До ворот добралась глубокой ночью, когда уже круглая, зловещая луна выкатилась на небо, а изо рта вырывался пар. Холодно… очень холодно. Я продрогла насквозь, до самых косточек.
Стража косилась с опаской. Босая оборванка, в паутине и царапинах, вышедшая из леса не внушала доверия. Я понимала. Но тем не менее держалась, будто аристократка. Мама любила повторять, чтобы не случилось Юнна, держись невозмутимо. Если упала лицом в грязь, то сделай вид, что она целебная…
Я протянула письмо. Стражник надломил печать и неторопливо, словно издеваясь, прочёл, явно наслаждаясь тем, что меня трясёт. А после нехотя отворил дверь в воротах.
— Господин Бернар Лойс живёт на окраине. Тебе через весь город идти, по сторонам оглядывайся. Ночь всё же… — произнёс насмешливо, запирая засов.
Благодарно кивнула и побрела искать нужный мне дом.
Всю дорогу я как ненормальная вздрагивала от каждого шороха. Вздрагивала и пряталась в тени деревьев, в проулках. Слух обострился. Если слышала отдалённые голоса, уходила в другую сторону, так путь вышел длиннее, зато безопаснее. Когда я наконец вышла к дому знакомого моего спасителя, меня нещадно бил озноб.
Поднялась на белокаменное крыльцо особняка, обхватила металлическое кольцо побелевшими от холода пальцами и постучала. Из глубины дома раздались достаточно лёгкие и уверенные шаги, а через секунду дверь приоткрылась.
Меня ослепило светом.
— Не могли бы вы убрать лампу? — попросила сипло, прикрываясь рукой.
— Кто вы и по какому вопросу явились в дом господина Лойса? — бесстрастно поинтересовался, судя по всему, дворецкий, опуская лампу.
Я проморгалась и задрала голову, чтобы смотреть мужчине в глаза, а не утыкаться взглядом в жабо. На меня смотрели холодно. Но мне показалось больше с презрением.
— Я по личному вопросу, — пробормотала, извлекая многострадальное письмо. — От господина Ноа Стоуна.
Дворецкий скептически выгнул бровь.
— От лорда Стоуна? — поинтересовался он насмешливо. — Милая барышня вы, верно, что-то спутали.
— Посмотрите на печать, сэр, и прочтите письмо, я не вру, — произнесла, стушевавшись.
— Печать можно подделать, как и письмо, — невозмутимо отозвался упрямый дворецкий. Я прекрасно понимала его скептицизм и недоверие, кто бы поверил оборванке? Но я безумно устала, замёрзла и хотела спать.
— Послушайте… — вымолвила утомлённо. — Лично вам я вообще не должна ничего доказывать. Позовите хозяина. А если выставите меня, готовы к последствиям своего поступка? Что если мои слова окажутся правдой? Что тогда?
Мужчина недовольно поджал бледные губы и захлопнул дверь перед моим лицом. Это было грубо, но после всего пережитого, я радовалась, что он не позвал констебля.
Минуты ожидания показались вечностью. Я привались к перилам, едва держась на ногах. Глаза слипались, даже несмотря на пронизывающий холод…
— Письмо, — раздался сухой, скрипучий голос над головой, заставив вздрогнуть.
На меня равнодушно смотрел мужчина, кутавшийся в чёрный, расшитый золотом халат. Его маленькое лицо было испещрено глубокими морщинами…
— Вот, милорд, прошу, — отозвалась хрипло, протягивая конверт дрожащей рукой.
Господин Лойс небрежно вскрыл его, надорвав, и развернул
