том, что знала о Коносе. Об их короле. Были ли какие-нибудь слабые места в историях, которые мы слышали? Был ли способ выбраться отсюда? Были ли какие-нибудь существа, которые сочувствовали людям, жившим под властью Короля Фейри?
— Это правда, ваше высочество? — Спросил тихий голос.
Мои глаза распахнулись, и я повернулась лицом к робкой на вид брюнетке с огромными карими глазами. Ее щеки были заплаканы, волосы растрепаны. — Это правда, что король мертв?
Я кивнула.
— Так вот как ты оказалась у нас? — спросила она.
Я почувствовала на себе взгляды моих спутников и огляделся по сторонам, разглядывая их растрепанные лица. Нас было восемь человек в экипаже, набившихся внутрь, как животных, которых везут на рынок.
— Посол убил моего отца.
Я произнесла эти слова скорее для того, чтобы напомнить себе, что он был моим врагом. Что я не могу доверять ему, чего бы ни желало мое тело.
Послышалось несколько всхлипов или вздохов.
— Разве это не нарушит договор? — спросила кареглазая женщина.
— Мы нарушили его первыми. Когда наши люди напали на церемонию, — сказала я.
— Но мы не нападали. Я даже не знала, что это произойдет. И все же я здесь. Зачем нас наказывать?
— Я думал, королевская семья — исключение. — сказал мужчина.
Я встретила его пристальный взгляд. — Я вызвалась прийти.
Он усмехнулся. — Зачем избалованному члену королевской семьи это делать?
— Оставь ее в покое. — сказала женщина рядом со мной. — Теперь мы все здесь. С этим мы ничего не можем поделать.
— Должно быть, они хотели, чтобы ты ушла, — сказал мужчина. — Теперь, когда твой отец мертв, ты больше никто. Просто еще один ублюдок.
— Ты прав. Я пристально посмотрела на него, отказываясь моргать. — Я такая же, как ты.
— До меня дошли слухи, усмехнулся он. — Ты трахалась с одним из них. Даже этого было недостаточно, чтобы спасти тебя.
Я обратила внимание на его порванную и окровавленную тунику, разорванные брюки и отсутствие обуви. Он через многое прошел, прежде чем попасть сюда. — Ты сопротивлялся, когда они пришли за тобой, не так ли?
— Собираешься защищать своих новых друзей? — прошипел он.
— Нет, это не так. Я рада, что ты сражался. Нам понадобится такое неповиновение, чтобы выжить здесь. — сказала я.
Он усмехнулся. — Если ты думаешь, что я сделаю что-нибудь, чтобы сделать твое пребывание здесь более приятным, ты ошибаешься. Я не смог убить тебя за пределами Опала, но на этот раз меня не прогонят.
У меня сжалось в груди. — Ты был там?
— Да. Я был там.
Момент страха, который я испытала, глядя на него, быстро прошел, когда я поняла, что он был там, затем он убежал. — Ты бросил своих друзей, когда битва стала тяжелой.
Я чуть не погибла, защищая делегацию Коноса. Я убила своего друга, чтобы сохранить им жизнь. Мое горло сжалось, и я боролась с болью, которую вызывали воспоминания о Дэвиде. Сожаление. Глубокая пропасть осознания того, что я совершила ошибку. Если бы я вместо этого убила Райвина, мой отец был бы жив, а меня бы сейчас здесь не было.
— Лучше бы я побежал сражаться в другой день, чем то, что сделала ты, предатель, — прошипел он.
Я не могла защитить себя или свои действия. Больше нет. Только не после всего, что я видела и что я сделала. Даже после того, как Райвин убил моего отца, я не могла оборвать его жизнь. Я была позором.
Мне предстояло многое сделать, чтобы исправить то, что я натворила, но я была полна решимости довести дело до конца. — Я не могу изменить того, что натворила. Но я здесь, не так ли? Такая же заключенная, как и ты.
— Пока ты не найдешь другого из Коноса, чтобы наброситься на него. Ты не более чем шлюха, — выплюнул он.
Мои руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони. — По крайней мере, я пыталась бороться за то, что считала правильным. Ты сбежал.
— Какая теперь разница? — огрызнулась женщина рядом со мной. — Никто из нас этого не переживет. Теперь боги определят наши судьбы.
— В ее словах есть смысл, — сказал кто-то еще.
Другой мужчина, тоже весь в крови, хрустнул костяшками пальцев, свирепо глядя на меня. Я повернулась к нему. — Ты хочешь что-то сказать?
— Не для тебя, предатель. Он сплюнул на землю.
Это были люди, которым я всю свою жизнь была предана. Люди, которым, как мне казалось, я помогала. Они не нуждались в моей помощи. Может быть, никогда и не нуждались.
Тележка внезапно остановилась, в результате чего мы все врезались друг в друга. Я быстро выпрямилась и извинилась перед кареглазой женщиной рядом со мной. Она пробормотала что-то так тихо, что я не смогла разобрать, затем слабо улыбнулась. Ее руки дрожали, и у меня было чувство, что если бы у нее остались слезы, она бы все еще плакала.
Мне хотелось сказать ей что-нибудь утешительное, подбодрить или сказать добрые слова, но они не вертелись у меня на языке. Не было ничего, что я могла бы сказать, что не прозвучало бы поверхностно и натянуто.
Задние ворота открылись, и по обе стороны от них появились несколько стражников Коноса, их красные туники были единственным ярким пятном на фоне унылого серого пейзажа. — Вон.
Не говоря ни слова, мы встали, и все гуськом вышли из повозки. Я снова подождала на заднем сиденье, осматриваясь. Мы ехали по длинной подъездной дорожке, которая тянулась к высокой каменной стене. Я могла видеть массивный дворец, возвышающийся над стеной, но детали остальной части сооружения были скрыты.
Кипрские деревья вдоль стены стояли как предупреждение. Их обычные гордые формы поникли и стали хрупкими. Как будто сама земля, которую они занимали, была полна яда. Возможно, так оно и было.
Я слезла с тележки и встала в очередь позади остальных, но охранник схватил меня за плечо. — Я слышал, ты раньше была кем-то важным. Его губы коснулись моего уха, и я напряглась, когда его горячее дыхание согрело мою кожу. —
