Он просто так ушел дальше спать?
Я подскочила и влетела в спальню, не помня себя от бушевавшей во мне ярости. А муж свернулся под одеялом и мирно сопел. Уже заснул?
Боже, как же тут воняет! Пердежом и перегаром – просто невыносимый коктейль.
Я прошла к окну и открыла форточку, и лишь потом отважилась дышать дальше.
– Сереня, просыпайся! – Я пыталась контролировать голос, но он даже вибрировал от напряжение, сконцентрированного во мне.
От двери раздался голос Матвея:
– Мам, я в туалет хочу. А там это…
И слова ребенка меня еще больше разозлили. Но бесил меня не сын, а муж, который продолжал мирно спать. Вся эта ситуация невероятно выводила из себя. Особенно то, что во всем этом теперь участвовали еще и дети.
– Сережа! – крикнула я во все горло.
– Зачем так орать? – Макар прокомментировал из комнаты происходящее, хотя даже не видел.
В принципе, в последнее время он в себе лишних слов не держал – всегда все выдавал миру.
И участие мальчишек только усугубляло ситуацию. Главный виновник едва приоткрыл один глаз и снова его закрыл, чем окончательно вывел меня из себя.
– Сейчас, дети.
Я закрыла дверь спальни, чтобы мальчишки не видели. Подошла к драгоценному супругу и сорвала с него одеяло.
Сережа… Если ты сейчас же не встанешь, клянусь, я разведусь с тобой, – в сердцах сказала я.
И вот тут-то он приоткрыл глаза.
– Зай, ты чего?
Всегда такой невинный, не грубит. Но сейчас это не сработает.
– Ты не видел блевотину в туалете? Нет? – спросила я.
– Видел. Потом уберу, кис. Голова дико болит. – Сереня потянул руку к одеялу и состроил жалобную физиономию.
Не поможет!
– Нет, ты уберешь сейчас. Дети хотят в туалет.
– Так пусть ходят. Кто им мешает?
– Не кто, а что! Твоя блевотина.
– У меня получилось сходить.
Как же меня это бесило.
– Сережа! Тебе самому не стыдно, что дети видят это? Что должны нюхать, ходить по этому?
– У-у-у, ну тебе легче будет, если я уберу? – Сереня с недовольной мордой встал с кровати и посмотрел на меня так, словно я вынуждала его разминать мне спину после того, как он отпахал двое суток подряд.
Но меня это не проняло. Давно не трогает.
И тут Сереня потянулся к телефону.
Я не выдержала:
– Что, без него никуда?
– Чем тебе телефон в моих руках помешал?
– Тем, что он не даст тебе нормально убраться.
Сережа уже читал что-то в телефоне и хмурился. Вдруг его глаза стремительно расширились:
– Погоди, тут что-то в чате дома пишут. Чьей-то машине досталось, похоже. Двери нет. Стоп. Так это же наша!
А вот тут меня проняло. Я судорожно вдохнула, а выдохнуть так и не смогла.
Точно. Машина же! Я приехала в таком шоке, что припарковалась и ушла, оставив все, как есть.
Сережа тут же вскочил на ноги, словно фото помятой машины моментально снимало похмелье. Взлохматил волосы, а потом быстро причесался пятерней. А потом так рванул на выход, словно выбегал из пожара.
– Подожди, – позвала я, не зная, как начать.
Муж уже был в коридоре – запрыгивал в обувь.
– Потом уберу. Ты посмотри чат. Там пипец! – Сереня был максимально сконцентрирован на мысленной работе, поэтому отмахнулся от меня.
И выбежал за дверь, забыв ее закрыть за собой.
Я вышла следом на лестничную площадку к лифтам, но там уже никого не было. Хлопнула дверь пожарного выхода. Похоже, супруг решил бежать пешком.
Я нажала на кнопку вызова. Лифт, как назло, долго не ехал. Поэтому, когда я, наконец, добралась до парковки, то увидела Сереню, бегающего вокруг машины с телефоном у уха.
– Да. Вокзальная улица, дом восемь. Парковка за домом. Буду ждать. Спасибо.
Муж убрал телефон от уха и показал рукой на проем вместо двери:
– Звездец! Мало того, что морду разбили, так еще и дверь вынесли.
Я молчала, не зная, как начать.
Сереня заглянул в салон машины и замер.
– Как они дверь умудрились на заднее сидение запихнуть? Нет, ну это надо, Нин!
– Сереж, – начала я, но муж словно меня не слышал.
– Я ментов вызвал. Надо еще к консъержу сходить, записи с камер посмотреть.
– Сереж.
– И в чат дома сейчас напишу. Спрошу, кто что видел. Ну не могут там машину на парковке разнести без свидетелей. Правда?
– Сереж, не надо полицию. Отменяй.
Муж словно ничего не слышал – все осматривал машину. Разглядывал под разными углами. Делал фотографии.
– Как не надо? – Сереня начал снимать видео и перечислять для записи все повреждения автомобиля.
Мне некуда было и слова вставить! Я чувствовала себя ужасно.
– Камеры могут ничего не показать. Они только вход в садик снимают.
Да, на записях он ничего не найдет. И соседи не подскажут. Разве что найдется жаворонок, что напоет про меня. Вот только я не собираюсь ждать, сама приду с повинной.
– Но и у стен есть уши, Нин. Не переживай, я разберусь! – не унимался Сережа.
– Это я, – сказала я, но он словно не слышал.
Мужа заботило совсем другое – он готовился к встрече со стражами порядка.– Сейчас приедут менты. От меня пахнет? А то еще подумают, что это я.
– Это я, – снова повторила я.
– Что – ты? Видела что-нибудь? Так что молчишь!
– Это я сделала, – призналась я.
И тут по лицу мужа я поняла, что до него стало медленно, но верно доходить. Недоверие так крепко приклеилось к его лицу, что не хотело слезать.
– Ты? Разбила нашу малышку? И дверь выдрала?
– Дверь выдрала не я.
– А кто? – Сережа, казалось, не верил.
– Не знаю кто. Я поехала покататься рано утром, въехала в ворота. Наехала на мужика, а он мне дверь оторвал.
– Че-го? – Лоб Серени превратился в гармошку, глаза – в два шара.
Я зачем-то начала оправдывать себя:
– Я была расстроена. Ты опять пьяный, все заблевал. Вот я и не справилась с управлением.
Муж повел головой так, словно хотел сбросить невидимую лапшу с ушей.
– Да что за сюр? В какие ворота ты въехала?
Я припомнила врача и наркомана и ответила:
– Похоже, это был рехаб.
И тут я увидела момент, когда Сереня поверил. Действительно осознал, что все это сделала я.
Он медленно опустился на водительское сидение. Ноги остались на улице. Между нами встало молчание.
Я больше ничего не хотела говорить. Да, я повредила машину. Но я же могу ее и починить, если будут проблемы со страховкой! Я очень хорошо зарабатываю, больше Серени. И основная часть кредитных платежей тоже на мне.
Я видела, как мужа колбасит, но он и слова мне в упрек не говорит. Но и не смотрит на меня. Голову опустил, пыхтит.
А потом взял телефон в руки, позвонил и отменил вызов полиции, сказав, что все решено. Говоря это, он смотрел на собственные ботинки и держался за голову. Просидел так еще минут пять, пока я стояла напротив, а потом встал и пошел в сторону дома не говоря ни слова.
Я поплелась следом. В лифте ехали тоже молча.
Мы вошли в квартиру, где нам навстречу тут же выбежали мальчишки:
– Что случилось? Что с машиной? Мы в окно видели.
– У матери спросите, что с машиной! Как только доехала на ней домой, – ответил Сереня сыновьям.
Муж размашистым шагом пошел в ванную и тут же принялся шумно оттирать вчерашнюю роспись по плитке.
И мне бы испытывать чувство вины, а я подумала, что синдром Золушки близок и мужикам.
Глава 4
Скала
Пункт наблюдения бурых
– Без водительской двери? – переспросил меня Влад, глава медведей.
Он подъехал на пункт наблюдения следом за мной. Я видел, как он прячем любопытство за наводящими вопросами.
– Именно. Отличная примета. Быстро же найдем? – Я наклонился над парнями за мониторами и они зябко поежились.
– Не налегай на моих пацанов, Скала. Не дыши в затылок. Они же работать не могут.
– Да ладно. Это же не лисы, а медведи – крепкие ребята. – Посмеялся я, не отодвигаясь.
