Но это были еще не все проблемы. Двери на этом этаже, судя по действиям и шепоту Пелина, открывались исключительно наговором. Наговором, который я сумела разобрать по его губам.
В просторную безликую гостиную я вошла второй. Интерьер мало отличался от комнат того особняка, который ведьмак снимал в столице.
– Отсюда не выходить, – напутствовал меня Каль, спешно меняя простой черный камзол на почти такой же, но с золотой вышивкой и пуговицами.
Гардеробная, спальня, кабинет, нужная комната, комната для слуг и гостиная. Наш дом в деревне был гораздо меньше, чем все эти помещения. Неудивительно, что в коридоре было так мало дверей.
– А если я захочу пить? Или есть? – стояла я у окна, отмечая внизу неспешно прогуливающихся ведьмаков в черных плащах с золотыми нашивками.
– Здесь все есть, – указал он рукой на столик в окружении двух кресел. – И без глупостей. Мое терпение не безгранично.
Я казалась себе натянутой струной. Ждала, что вот-вот мы с Пелином опять останемся одни, и тогда месть за вчерашнее неминуемо настигнет меня, но мне впервые за последние дни повезло. Найкла Калиан забрал с собой, действительно оставив меня в одиночестве.
Секунда, две, три… Я смотрела на дверь в ожидании, что она вот-вот распахнется, но, осознав, что в ближайшее время сюда никто не вернется, я ринулась в спальню, где видела выход на широкий полукруглый балкон. Однако, рванув на себя ручку, я разочаровано выпустила ее из пальцев.
– Не может быть! – в ярости прошипела я и, вспомнив услышанный наговор, повторила его одними губами.
Впрочем, и это не помогло.
Тогда я рванула обратно в гостиную, желая проверить единственную дверь, ведущую в коридор, но и она оказалась заперта так, что ее не брали никакие чары. Видимо, защита была установлена конкретно на магию Пелина и никто другой снять ее не мог.
Но я не сдавалась. Оставалось еще четыре окна. Проверяла я их одно за другим, но открыть смогла лишь последнее – то, что находилось в комнате для слуг. Оно вообще не было защищено чарами.
Открыла, глубоко вдохнула морозный воздух и замерла, услышав неясный скрежет откуда-то из гостиной.
Медленно прокравшись обратно, я определила место, откуда исходил странный звук. Это была стена рядом с камином, за которой располагались чужие покои.
Вооружившись кочергой, я вновь глянула на часы. Стрелка стояла на одном месте.
Скрежет повторился, но стал сильнее, будто ближе. Та самая стена на миг задрожала и словно провалилась в глубину. Еще через миг кусок цельного камня, повинуясь приказу отточенного механизма, неспешно отъехал в сторону.
Серое облако пыли рассеялось, и кочерга выпала из моих ослабевших рук, с громким стуком приземлившись на деревянный пол.
– Я знала, что этот мерзавец солгал! – бросилась я на шею к изрядно пыльному Барсвилю.
Вся его белая рубашка оказалась в паутине и серой россыпи, но меня это не волновало. Прижавшись к его губам, глядя в бесконечно родные глаза, я на миг застыла каменным изваянием.
Потому что это был не Барсвиль.
– Не хотелось бы тебя прерывать и сознаваться, но это я, – усмехнулся Элеот, обнажая знакомую ямочку на щеке.
Я отпрянула от него как от огня. Отвернулась, до боли закусив ладонь, и заставила себя успокоиться.
Голос мой прошелестел безжизненно:
– Где твой брат?
– Готовится к показательной казни, – ответил ведьмак глухо.
Подобравшись ближе ко мне, он попытался обнять меня за плечи со спины, но я скинула его руки и отошла к окну.
Не верила. Просто не верила в происходящее, но глаза против воли наполнялись слезами.
– Его и правда казнят, – прошептала я.
Горло перехватило спазмом.
– Я знаю, – произнес Элеот и все же подошел ближе.
Мягкая улыбка коснулась его губ. Взгляд сделался хитрым, лисьим. Он попытался тронуть меня за плечо еще раз, но ладонь повисла в воздухе, так и не добравшись до меня.
Теперь мы смотрели друг на друга – глаза в глаза.
– Я пришел сказать, что тебе не о чем переживать, малышка. Я все улажу.
– Уладишь? Как? – рассмеялась я, чувствуя, как подкатывает истерика.
– Улажу, – настойчиво повторил он. – Главное, запомни вот что: быть в нескольких местах одновременно я не смогу, поэтому, как только тебе передадут от меня записку, где бы ты ни находилась в этот момент, седлай метлу и немедленно улетай. Если это произойдет там, в особняке, значит, мои люди сняли защитный купол и времени у тебя в обрез. Бросай все и тут же улетай к границе на север, поняла меня? В таверне «Глаз василиска» тебя будут ждать твои родные.
Я не могла вымолвить ни слова. Часто-часто закивав, сморгнула повисшие на ресницах слезы и не препятствовала, когда Элеот вытер их большими пальцами, взяв мое лицо в свои ладони.
Его улыбка была уверенной, дарующей спокойствие, но отчего-то грустной.
– Ты правда поможешь ему? – спросила я, оглушенная стуком собственного сердца.
– Конечно, помогу. Он ведь мой брат. Не реви, ведьмочка, сопли потекут, – усмехнулся он и протянул мне черный платок. – Знаешь, о чем я сожалею больше всего на свете?
– О чем? – спросила я, вытирая слезы.
– Когда матери понадобилась подмена для преподавателя по полетам, я был первым, кому она предложила занять это вакантное место. О своем отказе я буду сожалеть всегда.
Приподняв мою безвольную ладонь, склонившись, словно перед леди, он коснулся ее губами, оставляя короткий, едва ощутимый поцелуй.
А я напряглась. Всем телом напряглась, почувствовав…
– Ты что? Прощаешься со мной? – изумилась я, глядя в карие глаза, в глубине которых поблескивала желтизна.
Обойдя меня, медленно двинувшись к тайному ходу, уже почти рядом с ним Элеот обернулся.
– У всего есть своя цена, ведьмочка. Надеюсь, вы обретете свое счастье.
– Элеот!
Я кинулась за ведьмаком в тот же миг, но меня будто пригвоздило к месту. Приклеило магией! Когда мне все же удалось достичь стены, проход за братом Барсвиля уже закрылся.
