сошла, если бы наш папа полюбил другую.
— Папа, другую? — скептически фыркнула Алсу. — Да тебя можно уже любить за королевский титул.
— Ну что ты! — сжала пальчики Королева. — Я же скрывала свой титул. Хорошо получалось, пока не влюбилась. Я была настолько счастлива, что вдруг испугалась, если папа узнает кто я. Поэтому и ляпнула первое, что пришло в голову. Представила Янотаки своим отцом. Твой папа через два месяца пришел к нему свататься.
«Свататься» — загугнила Алсу в поисковике.
«Сватовство́ — свадебный обряд, заключающийся в предложении женихом руки и сердца девушке при её родителях».
— Офигеть. Атавизм какой-то. Он что, новые отрастил?
— Люди не приктонят (регенерируют).
— Как же так?
— Бог мой, Алсу. Какой же ты ребенок. Тебе еще учиться и учиться. Предложение руки и сердца — это не буквальное действие, не жертва, это такой образ, обряд. Якобы я навеки Ваш.
— Здесь на земле значение многих слов расходятся с делом, — пожала плечами Алсу.
Королева склонилась над дочкой, обняла, поцеловала. Лицо Алсу вытянулось, в глазах блеснули искорки. Сердце предательски сжалось. Потянулась чмокнуть мать в ответ и вдруг совсем рядом захлопала грязь.
Послышалась ругань. Похоже, Пронькин куда-то провалился. Куда? Хоть и осень, но на дворе должно быть сухо. Хотя, если вляпался, это справедливо. Нечего шастать по чужим дворам без приглашения.
Ася осторожно потянулась на шум. Мать схватила за руку — «останься».
Алсу пробежала несколько шагов, около машины вильнула в сторону.
Вскоре, ругаясь и отряхиваясь, появился Пронькин. Ух и воняло от него! Аж глаза слезились.
Послышался звук открываемой двери. Хлопнуло. Машина завелась и укатила в ночь.
Глава 8
Побег
Вещи были разбросаны по всему дому. Этот гость даже не скрывал своего присутствия. Наверное, мерзко смеялся, когда копался в их белье. Неужели все так серьезно?
Королева устало села на стул, смежила веки. Почувствовала себя откровенной рухлядью, а это в пересчете на земные всего тридцать восемь лет, хоть стой, хоть падай.
Алсу возилась по дому, поднимала, убирала, рассовывала по местам. Принялась подметать осколки трехлитровой банки из-под молока. Молоко разбрызгалось по стенам, скатерти, шторам, белыми островками скопилось в углублениях половых досок. Значит, утром каша будет на воде. Но эта проблема — ничто.
— Сегодня слишком длинный день, — пожаловалась Королева.
— Банальная усталость.
— Голова болит, словно кратанули (сквозь голову прошла стрела навылет).
Алсу стала ссыпать осколки в ведро. Королева вздрогнула и поняла, как сильно напугана. Надо что-то решать. Кардинально.
Отпила чай, задумчиво глянула в окно.
— Алсу, я тут подумала, а не переехать ли нам в другой город?
Как и ожидала, Алсу удивилась, а потом взвилась.
— Что? Опять? Сколько можно? Осталось совсем чуть-чуть. — А почему ты вдруг решила?
— Предчувствие не обманывает. Ну, ты понимаешь?
— Не понимаю. Если из-за газелиста, то забудь. Ты же сама говорила, если ничего не найдет — успокоится. Отчитается твоему Студенту, все мол, лажа, ну то есть фигня, о-о-о, ну то есть ложная тревога, напрасные хлопоты. Неужели обязательно каждый раз бежать?
В груди у Королевы с пугающей скоростью образовалась пустота. К этому примешалось что-то похожее на панику.
— Прости, дочь. Но я пока не придумала ничего лучшего.
Страх — это серьезно. Для Королевы, тем более. О том, что беда грозит ей, она не волновалась. Но вот справится ли дочь? От этого страха сердце было не на месте. Сделав большой глоток чая, попыталась выровнять дыхание. Не хватало еще напугать дочь, которая и без того косится в ее сторону.
— Ну не будем же мы биться с ним на мечах. Глупо. А магию использовать не можем. В нашем распоряжении только пара пассажей: забвение и фейерверк.
«Плевать, пусть мать обижается, думает, что хочет, но она не тронется».
Из-под стола появилась маленькая серая мышка. Учуяла молоко.
«Хоть кому-то счастье» — улыбнулась Алсу и громко заявила:
— Я не поеду.
— Хватит! — хлопнула мать рукой по столу.
Мышь юркнула под стол. Алсу сжала кулаки.
— Прошу, — уже тише произнесла Королева. — Я уже устала повторять одно и то же. Иди и собирай вещи!
Что получается? Что они снова строили воздушные замки. Осталось чуть-чуть. Да уж! Совсем чуть-чуть… в этой богом забытой дыре, где год идет за три! Как же все несправедливо. У Алсу были собственные планы за жизнь. А тут приволокся какой-то Павел Пронькин и все? Снова бежать в глубочайшую провинцию, где скорее всего нет даже такого заброшенного дома, только подпол, подземелье. Зачем нам туда тащиться?
Вновь появилась мышка, но к молоку не торопилась. Осторожно шевелила усиками. Алсу сравнила себя с ней, и поняла, что они с матерью трусливее ее. Неужели не справятся?
— Конечно, зачем меня слушать, когда можно просто приказать, — Алсу, кончиком кроссовки, подтолкнула мышку к молоку. — Зачем вообще ты из меня растишь королевишну, если сама стала бегать от проблем. Ваше Величество, это скверный пример для Моего Высочества.
Королева не нашлась, что на это ответить. На миг в ее глазах проскочило воспоминание: розовые заколки, разбитые коленки. Появилось желание обнять дочь, порадоваться ее твердости духа. Неужели получилось, и дочь растет воином, достойным трона. Вместо этого Королева встала, достала с полки пакетик с заваркой.
Мышка наелась молока и теперь смотрела на людей, словно чего-то ждала.
Алсу положила перед мышкой кусочек сыра с красной плесенью. Мышка понюхала — отказалась, а хлеб утащила в норку.
— И все-таки я настаиваю, — продолжила мать.
Как же все бесит! У Алсу свой план…
Как мать может с такой легкостью перечеркивать будущее, мечты, планы? Откинуть друзей и отношения, словно мусор? Хотя… с друзьями и отношениями Алсу явно погорячилась.
Вряд ли есть смысл цепляться за лучшую подругу Лену Шеину, которая скорее дружит с Алсу от безысходности. Лена под обстрелом на втором месте, после Алсу. А вместе они только приумножают негатив класса.
Может, действительно
