Для неё оказалось шоком, что я планировала сделать зарядку и приводить своё тело в трудоспособное состояние, а не вот это заморенное и чахлое. Конечно, мои первые упражнения были обычными подъёмами рук и ног, лежа на кровати. Просто я сильно сомневалась, что осилю хоть раз присесть, точнее я просто рухну на пол. О планках, стойках, беге и прыжках мне пока только мечтать.
Второе, что удивило мою новую горничную, — это моё желание рано вставать и НЕ делать замысловатых причёсок. Я попросила её заплести мне косу, и все. Сделать это самой она не дала, разохавшись, что это её обязанности. Я не стала спорить.
Когда она проводила меня до гардероба, я замерла в ожидании. Судя по её одежде и одежде вчерашних мужчин, здесь одеваются как в наше средневековье. Поэтому я молилась, чтобы не было корсетов, юбок из китового уса и прочей дичи. Только вот они были, хотя и в несколько иных интерпретациях.
Корсет был без всяких косточек, просто очень плотная, не тянущаяся ткань, но со шнуровкой. Ююка сказала, что этот корсет можно либо надевать, либо не надевать под многие из имеющихся платьев.
— Что мне здесь утягивать? — показала я на себя руками. Девушка оглядела меня с головы до ног оценивающе, улыбнулась и отложила его.
Юбку из китового уса, которую носили в нашем мире, здесь заменял подъюбник из легкой, но очень объемной ткани. Вот честно, он напоминал облако из пены, поэтому был легкий, но создавал необходимый объём. Удобная вещь, может быть и попробую.
Больше всего меня радовало, что здесь не было строгой моды. Для женской одежды было только одно правило: юбка в пол. Здесь не было миди и мини. Ноги открывали исключительно мужьям или любовникам, но никак не всем прохожим. А вот декольте это почему-то не касалось. Вырезы могли быть как глухие, так и на грани «упс».
В итоге мы выбрали простое домашнее платье и отправились в гостиную, где и предстояло завтракать.
С едой тоже у меня вышла заминка. Вчера на меня свалилось столько информации и переживаний, что думать о том, что я ем, просто не было сил. А вот сейчас я заметила, что мне опять принесли зеленую манную кашу. Именно так это блюдо выглядело, что не вызывало ни капельки аппетита. Вот сок в стакане стоял относительно нормальный, насыщенно-красный.
— Ююка, а что это? — показала я на неприятную кашу. — И неужели это все? Больше ничем ты меня покормить не хочешь?
— Миледи, но это доктор прописал. Это специальное пюре из нескольких сортов бобовых и зелени. Вам сейчас это очень полезно.
— Правда? И сколько времени меня нужно вот этим пичкать?
— Неделю минимум. А что вам не нравится? Вы каждый день завтракали этим пюре. А сок очень полезен для крови.
— Гранатовый? — удивилась я.
— Да, миледи.
— А на обед и ужин что? — Меня прямо напрягало такое питание.
— Суп-пюре с мясом птицы, рыба с овощами на пару. На ужин салат из нескольких видов капусты и яйцо.
— Это мой обычный рацион? — заподозрила я.
— Да, миледи.
— Каждый день?
— Да, миледи, — с каждым разом смущённее произносила она.
— Одно и то же?
— В основном да. Салаты и супы меняются. Рыбу могут запечь. Иногда вместо рыбы подают грибы.
— А мясо? Я раньше его вообще не ела, что ли?
— Я же вам уже говорила, что нет, — буркнула она.
— Не обижайся, Ююка. У меня вчера мозги набекрень были. И давай составлять нормальный рацион. Вот это, — я показала на зеленое пюре, — я больше есть не буду.
— Но…
— Без но. Для начала принеси мне гречневой каши с молоком. А еще неси бумагу и карандаш или чем тут пишут.
— Стило?
— Да, его, — кивнула я, помечая в памяти, что карандаша здесь нет.
Девушка молодец. Быстро принесла все. Еще полчаса у нас ушло на то, чтобы составить нормальный рацион. Некоторые продукты именовались совершенно иначе, я запоминала новые названия, а Ююка странно на меня глядела. А вот когда я попросила посмотреть листок, чтобы проверить, все ли мы записали, обнаружила еще одну неприятность.
Я не умела ни читать, ни писать на местном языке. От все той же Ююки узнала, что в их мире не так много языков, всего десяток максимум. Три из них основные и принадлежат, как и полагается, самым влиятельным странам, одной из которых является наша.
Естественно, что вместе с книгами о мире она принесла мне и местный букварь.
— Доброе утро! — заявился ближе к обеду доктор. — Как Ваше Величество себя чувствует?
— Слабой себя чувствую. А еще растерянной, потому что ничего не помню, — ответила я ему, — даже не знаю, как вас зовут.
— Ох, меня зовут Зитор Ротик.
Я не сдержалась, рассмеялась над такой забавной фамилией.
— А вы и правда не помните. Это нормальная реакция на мою фамилию для тех, кто слышит её в первый раз, — говорил он, понимающе улыбаясь.
— Простите, — извинилась я.
— Прощаю. Я как-то уже привык. Так что попробуем еще раз вернуть вашу память. Но я вижу, что вы решили пойти другим путём, — кивнул он на книги на столе.
— Ну, книги более надежны. Только вот я обнаружила, что даже буквы забыла, — призналась я. Специально, чтобы он понимал всю глубину моей амнезии.
— Надо же. Первый раз такое встречаю. Неужели совсем ничего не можете прочитать?
— Ничего, — мотнула я головой.
На самом деле я лукавила. Буквы в книге для меня складывались в понятные слова. Но только если смотреть на слово в целом, а не на отдельные буквы. Интересный эффект. То есть книги я могла прочесть, там буквы печатные. А вот рукописную запись Ююки не смогла. Видела лишь закорючки, и всё.
— Это катастрофа. Столько лет обучения псу под хвост. Все надо начинать сначала, с самых азов, — прогундосила я, надеясь, что в мире, где есть магия, есть и способ быстрее обучаться. И оказалась права.
— Давайте не будем расстраиваться раньше времени. — Оптимист, блин. — Сначала попробуем восстановить память, а если не получится, то я лично принесу вам камень знаний. Среди студентов он очень популярен.
— А что это за камень? Что он делает?
— Он не дает знаний. Он лишь расширяет возможности нашей памяти. Грубо говоря, на время вы приобретаете абсолютную память и внимательность. Только использовать его часто нельзя. Не чаще раза в неделю.
— А на какое время?
— Это зависит от каждого человека. Дело в том, что камень не избавляет вас от усталости. Как только почувствуете, что глаза слипаются или голова закружилась, это и есть максимум. Мозг устаёт и отключается.
— То есть зависит от моей собственной выдержки. Хорошо. Несите свой камень. Я готова.
Моей решимости не могло ничто помешать, кроме не менее упёртого доктора.
— Сначала вы попробуете вспомнить, — сказал он строго. Я тут же закрыла глаза и сконцентрировалась, как он просил. Интересно, что он действительно помогал мне вспоминать. В моей памяти всплывали знания, которые в последние годы не были мне нужны и, как следствие, забылись. А вот воспоминания детства разбередили душу.
Я не заметила, как под натиском информации, пытаясь адаптироваться в новой окружающей меня действительности, не вспоминала об отце. Сейчас же в моей памяти всплывали картинки с отцом, друзьями и даже мамой. Она умерла много лет назад и стала уже не совсем четким образом прошлого. Восстановить её лицо по памяти, например, я уже не могла, только фото напоминали мне лицо матери.
Сейчас же я чётко увидела ее улыбку и добродушное подтрунивание над моей неуклюжестью. Она тогда меня пыталась научить шить, а я укололась. Да что там, я вспомнила даже, как еще в первом классе играла с ней в куклы, хотя папа был против, говорил, что уже большая для кукол. Мама смеялась и отвечала, что всему своё время. А уже через два года её не стало.
Воспоминания о её болезни также отзывались болью в сердце. Я и так помнила, как мама плакала над потерянными волосами. Сейчас уже понимаю, что это было от химиотерапии. А вот похорон не помню и не могу помнить. Мама запретила брать меня туда, она хотела, чтобы я помнила её живой и относительно здоровой. Даже в последний её месяц отец не брал меня в больницу, она попрощалась со мной раньше…
