расплатиться с провизией, но я убедила ее, что к тому времени уже добуду денег у отца). Естественно, бумагу не могли доставить мне так же быстро, как и глину, поэтому пришлось подождать еще пару дней. Их я заняла замазыванием подоконников и остальной части дома, где при малейшем ветре сквозняки пели серенады.
Вскоре, заимев рулоны бумаг, я достала уголь и начала рисовать узоры, птиц, цветы… Все, что приходила мне в голову, как художнику. Я устроила такой беспорядок на полу, ибо сюжеты приходили ко мне молниеносно, а полотно вешать или еще как установить на стену не было возможности. Единственный выход, который я нашла: расстелить все на полу. Но бумага была далеко не такой качественной и профессиональной. Она все время мялась, пачкалась (из-за влажности моих рук и маслянистости углей) и не стиралась, требуя дорисовывать в этих местах дополнительные мазки, чтоб сделать вид, что так оно и надо было.
Я ругалась, материлась, но все же наслаждалась процессом! Я чувствовала себя вновь творцом, так же как сидя на уроках в канцелярии и получая каждый раз похвалы преподавателей. Мои пальцы создавали некий мир, подвластный лишь моей фантазии и это было чудесно! Словно птица, впервые вылетевшая из клетки и осознавшая силу свободы.
— У вас есть клей? — спросила я Уинн к концу третьего дня, когда рисунки были уже готовы.
— А что это?
Меня уже не удивлял этот встречный вопрос. Средневековье прям здесь отсталое без лишних слов.
— Ок, сможете смолы хоть достать? — попыталась я думать, как человек этого века.
— Думаю, Джузепе мог бы, — пожала плечами девушка. И о счастье, к обеду следующего дня я была счастливым обладателем древесной смолы! Нет ничего не возможного даже для этого ничтожного времени!
Думаю, вы и сами понимаете, что я планировала сделать! Да-да, первые в мире обои! И как не странно у меня неплохо получилось! По крайней мере я была в восторге от своего детища!
Белая стена, обрисованная в моем любимом стиле, хотя предпочтение я и отдавала краскам, но сейчас довольствовалась тем что имелось. Я аж себя почувствовала, как дома.
Закончив расставлять на места мебель, я упала на диван и долго любовалась кропотливым трудом, пока не поняла, что я заслужила ванну! Уже было не выносимо подмываться в тазике с водой по утрам и по вечерам. Хотелось раствориться полностью в горячей жидкости, наполняя поры тела ароматом мыла… как жаль, что последнее все еще не придумали здесь! По мылу я скучала до чесотки.
— Мооод! Мооод! — позвала я женщину.
— Вам что-то надо? — спросила меня Уинн, вбегая в комнату.
Я с любопытством наблюдала за ее реакцией на первые обои средневековья.
— Это великолепно! — взвизгнула она! — Не знала, что вы рисуете!
Да, сложно было понять, когда я два дня просто лежала на груде бумаги и изрыгала непонятные звуки и слова.
— Да, мой скрытый талант, — двусмысленно ответила я. — А вообще я хотела бы принять ванну. Настоящую нормальную ванну. Это возможно?
— О, мадам, — как-то грустно произнесла она. — Конечно это можно организовать, но для этого надо натаскать воду из реки или близлежащего колодца. Если вы разрешите, давайте это устроим завтра, — на что я грустно потерла свой лоб. Что ж все здесь так сложно?!
— Хорошо. Давайте завтра.
И едва я встала, чтоб пойти перекусить на ужин, как услышала ржание лошади и топот копыт. Отец что ли решил мне составить компанию? С одной стороны, я бы хотела показать свой труд по благоустройству дому, но с другой, я понимала, что еще рано: в планах был еще освежить интерьер некоторыми мелкими деталями, в особенности у себя в комнате, где явно не хватало моего творческого духа.
В дверь постучали, и Уинн пошла отворять. В эту минуту я добежала до зеркала в столовой и глянула на свой вид, хотя знала, что лучше бы этого не делала. Мой цыганский наряд был потрепан, мокрым от пота, а лицо, да и все руки все еще пребывали в саже. По опыту знаю, что отмывать я ее буду долго и усердно в будущем, да и то не факт, что смогу полностью избавиться без мыла и спец жидкостей.
— Мистер Николас Теодор, — представила мне нашего гостя Уинн, прежде чем он зашел ко мне, чем привела меня в дикий ужас.
Даже за работой в эти дни я все гадала, какой же этот Николас? Что он представляет собой? Оборотень? Хвост что ли у него есть? Или нос как у собаки? Должно быть он омерзительный тип, раз Ален из прошлого так категорично дала ему отказ.
Приходилось часто расспрашивать у Уинн, но которая, к моему еликому счастью, щедро делилась всякими сплетнями (именно сплетнями, ибо как я поняла, так было чрезмерно много не состыковок и сказочного сюрреализма). В итоге все мои мысли и рядом не стояли с кем, кто вошел сейчас ко мне в столовую.
Я не смею говорить, что это самый красивые мужчина в моей жизни, что я встречала, но однозначно он стоил нескольких моих бывших за раз. Высокий брюнет с очень густыми широкими бровями, что аж нависают над большими темно-серыми глазами. Взгляд суровый, но на удивление разбавленный галантной улыбкой. И нет, конечно же, у него не было собачьей морды. Господи, как такое вообще могло прийти мне в голову?
Мужчина или парень, кто ж их разберет, поправил косматые волосы, предварительно сняв дорожную шляпу, пятерней и поклонился.
— Леди Ален де Лакруа, — будто бы прорычал он.
— Да, — не зная куда деть свои глаза, ответила я. До того мне было неудобно стоять пред этим шедевром природы (не постесняюсь этого слова!) в таком виде, словами не передать!
Рассматривать его я дольше не имела права, ведь это показало бы меня не то, что не воспитанной, сколько вульгарной. Не хотелось бы с первой встречи запомниться как особа с сексуальным кризисом.
— Простите за столь поздний визит. Мне лишь с утра доставили письмо с просьбой о встрече с вами.
«Письмо? Какое еще письмо? О чем он говорит? Я как попала сюда, никому ничего не строчила! Ммм, или он о том письме, что планировал накатать отец? Герцог что-то же по этому поводу говорил вроде, да? Не помню уже. А стоило бы!».
— Ах вот оно что. Ясно, — пусть все это звучало отвратительно глупо сейчас, но лучше, чем если бы я молчала или мычала в ответ. — Уэлком что ли, — и жестом предложила пройти к столу, улыбаясь как дурочка. — Сейчас вам накроют.
Все
