перевела взгляд на магов. Оракул держал окровавленный нож над птицей. По лезвию собирались кровавые капли и стекали на жертвенный камень. Камень начал сверкать и я почувствовала, что по моим венам струится магия. Я посмотрела на свои руки, рисунки начали светиться и свечение постепенно начало распространятся по телу. Перевела взгляд на Ворона, его начал окутывать черная дымка тумана. Со стороны все выглядело жутко. Он стоял и довольно ухмылялся, увидев мои светящиеся рисунки, так и вовсе расцвел.
Он поманил меня пальцем, а я отрицательно покачала головой. Он нахмурился, во взгляде то ли человека, то ли птицы промелькнуло раздражение и злость. В два шага он оказался около меня и, не мешкая схватил меня за руку поволок к жертвенному камню. Я упиралась ногами, брыкалась, но куда мне против взрослого мужчины. Решившись на отчаянный шаг, я приноровилась и со всей силы укусила ворона за руку. Он зашипел и попытался стряхнуть меня, но теперь-то уж я его держала двумя руками за кисть и вонзила зубы еще сильнее в кожу, во рту почувствовала металлический вкус крови. Ворон взревел и, размахнувшись свободной рукой, с размаху ударил меня по лицу. Я отлетела на добрых пару метров, больно ударившись спиной о камень, на котором сидела. Заскулила от боли, сжавшись в комок, не могла пошевелиться от адской боли в спине. Провела рукой по губам, от удара одна губа треснула и кровоточила. Стерла кровь рукавом и, отталкиваясь ногами начала отползать к камню.
Злой мужчина подлетел и уже не церемонясь, схватил меня за щиколотку и потащил к жертвенному камню. Меня волокли точь-в-точь, как несколькими минутами ранее волокли птицу. А мне даже схватиться было не за что, только ногти срывала, пытаясь уцепиться за каменный пол.
— Ты еще пожалеешь об этом. Ночью будешь свой укус на мне зализывать и молить о прощении, — угрожающе прошипели над моей головой.
Птицу отстегнули от камня, и пренебрежительно отбросили в сторону входа. Мельком увидела, что Длинношей жив, но оба его крыла повреждены. Оракул подошел к нему и, завернув в какую-то тряпицу, и завязал узлом. Приноровился, взялся за узел, чтобы вынесли птицу из храма, но его окликнул Ворон.
— Потом избавишься от птицы, иди, помоги. Эта дрянь меня укусила, — пожаловался темный маг Оракулу. Старик бросил возиться с птицей и ринулся в нашу сторону.
Меня усадили на камень, который по-прежнему светился и излучал тепло. То ли от стресса, то ли от камня, но я почувствовала изменения в своем теле. Кровь будто, начала закипать, мне стало жарко и внутри все горело.
— Сиди смирно, а то следом за птицей отправишься, — снова рявкнул Ворон.
Он схватил меня за руку и разжал кисть, которую я старалась сжать в кулак. Когда мое сопротивление было преодолено, подоспевший оракул протянул нож. Мужчина схватил его, и не успела я даже дернуться, полоснул меня по руке, я только зажмуриться смогла, когда боль опалила мою руку.
Открываю глаза, и вижу, что мужчина держит мою руку над чашей, а сам шепчет какие-то слова. Черный туман, которыйпо-прежнему клубился где-то около ног, начал подниматься все выше и выше и вот мы уже вдвоем окутаны этим туманом. Я вся горю, и меня начинает трясти. Ворон непонимающе уставился на меня и мою руку, я тоже перевожу взгляд на рану. В нее щупальцами вползает тьма, волосы на затылки встали дыбом от ужаса. Я начал кричать и выдернув руку, начинаю ею трясти, стараясь стряхнуть тьму, но ей все равно. Она упорно проникает в меня через рану. По взгляду Ворона понимаю, не такого он ожидал, но видимо планов менять не собирается, потому, что начинает резать себе руку. Нанеся порез, он держит свою руку над чашей.
— Раздевайся, — командует он, а я паникую. Если он сейчас нанесет рисунки на тело, то все, пути назад уже не будет. Надо решаться на побег, сейчас или никогда.
Я делаю смиренное лицо, и тихонечко сползаю с камня. Пячусь в сторону выхода, делая вид, что собираюсь избавиться от одежды. Кровь достигает точки кипения. Меня не просто трясет, тремор такой сильный, что я просто не могу себя контролировать. Тело живет само по себе, своей жизнью.
Обращаю внимание, что мое состояние привлекает внимание мужчин. Они пытаются подойти ко мне, но свечение, исходящее от меня создает вокруг меня купол. Я в нем под надежной защитой, из раны на руке вырывается магия. Чувствую это, и знаю, что эти разноцветные потоки это и есть магия моих мужей, а черная нить, это магия Ворона.
Опускаюсь на колени. Не могу удержаться на ногах, силы покидают меня.
— Хватай ее, — кричит Ворон, обращаясь к Оракулу. Он идет в мою сторону. Что они задумали? Вижу блеск лезвия кинжала. В одной руке у Оракула чаша с кровью, в том числе и моей, в другой кинжал. Он опускает лезвие в кровь, и пока она не успела стечь с клинка, он проводит лезвием по кокону. Лезвие разрезает его как теплое масло. Но не успевает мужчина шагнуть ко мне, как вижу движение боковым зрением. Стремительная тень словно молния пронеслась и повалила Оракула навзничь, прижав лопатками к полу.
На Оракуле стоял Даниэль в обличье снежного кота. Котопринц рычал и выбил из рук мужчины чашу с кровью. Схватил зубами руку с кинжалом и начал трясти головой из стороны в сторону. Оракул орал от боли и судорожно размахивал свободной рукой. Я так обрадовалась котику, значит и мужья здесь. Но кроме Даниэля больше никто не спешил к нам в храм. Или не значит? Может Даниэль кинулся самостоятельно меня спасать, не теряя время на путешествие у мужьям? Не успеваю развить свои теории и предположить еще что-то, как замечаю, что Ворон пришел в себя от эпичного появления Даниэля. Он, отступил на шаг от орущего Оракула и треплющего его принца, снова, что-то шепчет. У него в руках начал скапливаться сгусток тьмы.
— Даниэль, берегись, успеваю крикнуть я принцу. Он успевает отбросить безвольно болтающуюся руку Оракула и, ощерившись отскочить ко мне, как в него летит сгусток тьмы. Ворон промазал, а Даниэль не дает ему собрать силы к повторной атаке, прыгает на него, так же повалив на пол храма. Даниэль возвышается над Вороном, из его пасти капает слюна вперемешку с кровью Оракула и он рычит. Ворон замер и не шевелиться, сейчас у них идет битва взглядами. Не знаю, что пытается провернуть Ворон, но
