Мне ненавистны указы, но бить меня? Если мужчина ударил женщину, он в одном шаге от избиения детей и щенят. Только худший выродок, низшего качества отброс способен на такое.
Он вновь замахнулся, но я не съежилась, а опустила руки и сделала шаг вперед.
– Давай, троекратный. Ты все равно меня убьешь, и я скорее соглашусь умереть со знанием, что не добавила счастья в твою жизнь.
Но он не ударил меня, а рассмеялся, опустил руку и неприятно провел по моей щеке.
– Ты дерзкая, мне это в тебе нравится, Эмма.
Фу-у-у-у.
Я не хотела, чтобы ему во мне хоть что-то нравилось. И затем мне с неохотой вспомнились сны о нем, и что он хотел со мной сделать. Ох-ох.
– Троекратный, и какие же у тебя способности? – спросила я.
– Меня зовут Баклам Чаам, – гордо проговорил он. – И я один из четырех бакабов, первых богов.
Гай никогда не утверждал, что они все были рождены в одно время, но, вероятно, существовала иерархия. Интонация Чаама на слове "бакабы" означала что-то важное, по крайне мере для его напыщенного, шовинистического эго.
– И будучи древним у меня много способностей, – добавил он.
Да, да, высокомерная жаба, так и есть.
– Но чего именно ты бог?
Он подошел ближе, прижимаясь ко мне всем телом. Мне захотелось блевануть.
– Бог Мужского Начала, – гордо произнес он.
Прекрасно. Какая же я везучая.
– Ты ведь меня убьешь, так? – По сравнению с возможными исходами, проносящимися сейчас у меня в голове, смерть была самым лучшим.
– Зависит от тебя. – Он сверкнул зловещей улыбкой. Обезьяна.
– Полагаю, есть определенные условия, на которых я останусь жива, но они мне не понравятся? – "Ну давай, я знаю, ты хочешь зловеще посмеяться", – думала я и ждала, ждала…
Он издал зловещий смешок. Ага.
– Ох, обещаю, – заявил он. – Ведь все женщины, ложившиеся ко мне в постель, наслаждались каждой секундой, даже твоя прабабушка.
Какая мерзость, фу-у-у-у.
Мой прапрадед приглашал меня на свидание?
– Зачем мне спать с тобой?
– Помимо того наслаждения, что тебе могло лишь сниться… – В моих кошмарах.
– Мы на пороге завершения важного этапа.
Ему необходимо новое звание. Может, Бог Средневекового Чревоугодия?
– Ты хотел сказать, что наконец осознал какой придурок, и собираешься прекратить убивать невинных женщин? – Он нахмурился. – Да, – продолжила я. – Верно, я много слышала о твоих столь любимых Скабах, уничтожающих женщин. Это весьма круто, но, кстати, зачем столько трудов для создания Пиелей, если армия Скабов-лузеров просто их убивает?
– Лишь женщины, неспособные взрастить мое семя в своем теле "уничтожаются". Жрецы так наслаждаются хорошей охотой.
Я очень хотела вмазать этому мужику… существу, да кем бы он ни был. Он попросту переводил свежий воздух.
– А остальные, – продолжил он, – те, кому посчастливилось выносить мое дитя, выжили и воспитывали моих детей.
О, да, какое счастье! Жестокий, злобный хрен!
– И ты собирал невинных, молодых девушек, при чем девственниц, надеясь, что их первое дитя будет девочкой, наподобие меня?
Он низко и мрачно рассмеялся.
– Ты права, но не стоит недооценивать первенцев-мальчиков. Ах, мои сыновья, – с мужской гордостью сказал он. – Я направляю их в ряды Мааскабов. Банде этих старомодных жрецов Майя необходимо новая сила. С моей кровью и желанием лидерства, они стали сильнее. Как забавно.
Я была права на счет Мааскабов, они не люди. Ох, Христос! А мой дядя в Калифорнии тоже Мааскаб? Что произошло, если бы я поехала жить к нему? Отложим это в ящик "сейчас не до этого", Боже, да он скоро переполнится.
Чаам облокотился об холодную, влажную стену и скрестил руки на груди.
– Но к сожалению, они не умеет выстраивать стратегии, поэтому мы набираем вождей, таких, как Томмазо.
Что довольно легко сделать, имея верный катализатор.
Катализатор?
– То есть, это ты убил бедную семью? – спросила я.
– Да, но это привело не совсем к тому результату, который мы хотели. К счастью, мы нашли еще лучший способ укрепить верность людей.
"Господи Боже, настало время для исповеди злодея", – пронеслось в моей голове.
Я и вправду умру. Потому как плохие парни раскрывают карты только тогда, когда собираются перерезать тебе горло.
– Да? И какой же?
Чаам помолчал и улыбнулся.
– Ладно, – охотно согласился он. – Я так горжусь этим лакомым кусочком, что просто обязан поделиться. – Он хлопнул в ладоши.
Я внезапно осознала, что в этом Гай был неправ. Его брат не высокомерен, Чаам просто чокнутый.
– Мы нашли способ делать нефрит жидким. И можем ввести его в любого человека, вызывая голод к злу, который нужно утолять. В противном случае нефрит поглотит их.
– Ты хочешь сказать, что нефрит вызывает зависимость от злодейства?
– Это же чертовски блестяще! – ответил он. – У нефрита столько граней пользования.
Бедный, бедный Томмазо. Ему ввели отвратительный, демонический наркотик. Где-то в самой глубине души, я знала, что он не хотел вредить мне.
– Сам, – добавил Чаам, – я использую его, чтобы отбеливать зубы. – Он улыбнулся, оголяя белоснежные зубы. – Видишь?
Господи, да он и вправду чокнутый. А еще злой, но с хорошими зубами.
Чаам продолжал:
– Однако, я должен признать, нефрит не на все способен. Например, не активирует мое оружие
– Маленькие сосуды? – спросила я.
В его глазах мелькнул огонек радостного безумия.
– Гигантские сосуды Эмма! Те крошки лишь прототипы. И мы использовали их для ловушек в Сенотах и отвлечь Симил, которая вечно докучает мне. Любопытная сука. Но плевать, сейчас у нас появились четыре грандиозных сооружения, заполненных самой мощной энергией, которую я смог найти за семьдесят лет.
Он в ужасающих подробностях рассказал, как Мааскабы похищали тысячи женщин. И при помощи нефрита, он спал с ними, а потом забирал взрослых детей-девочек и, пытая, наполнял их тела отрицательными эмоциями.
Все для того, чтобы забрать их свет, их жизненную силу, а тела, так как они наполовину боги, наполнял силой, делая их сильнее любого человека, ведь из-за своей человечности они были смертными.
Он создавал Пиелей для биотоплива.
Меня чуть не вырвало, он не просто зло, а средневековый безумец и воплощение разврата, впитавший в себя все мои самые страшные кошмары. Бедные женщины.
Вероятно, Чаам усыплял их бдительность феромонами, оплодотворял, а потом забирал детей и убивал девушек. Своих собственных дочерей. Больной психопат.
– Так ты станешь меня мучить, выжимая мою не совсем божью сущность в гигантский сосуд? А что потом?
