— Увы, этого обещать я не могу, — с непробиваемым спокойствием ответил он. — Зато, могу поделиться планами твоего супруга. Если тебе интересно, конечно.
— Да, мне было бы интересно их узнать, — отозвалась я.
— Слышал, у вас неспокойно на границе со Степью, — в привычной манере начал Колдун. — А еще я слышал, что в то время, как вы посещали Западное королевство, король Альберт милостиво принимал у себя степных послов.
— Почему я этого не слышала? — насторожилась я.
— Может быть потому, что ты там чужая? Или потому, что тебе просто не следует много знать? — логично предположил Колдун.
— Вполне возможно… — пробормотала я.
— Что ж, — поднялся Король. — Я сообщил тебе все, что знал, мне пора, Ярослава.
— Да, — кивнула я. — Иди.
Ему нельзя было долго у меня оставаться, ему было неприятно то, что, пусть даже и формально, я принадлежу другому, он не мог ничего изменить, и ему тоже не хотелось уходить. Я не могла ничего изменить, по-крайней мере, пока, я не могла ничего объяснять, и я тоже не хотела его отпускать. Что же нам было делать? Увы, только ждать, и пытаться идти к намеченной цели.
— Княгиня, в северных провинциях мятеж! — такое ошеломляющее известие встретило меня сегодня на Боярском Совете.
— Как допустили? — холодно спросила я, не показывая, насколько эта новость меня ошеломила.
Мятеж не то что был не нужен (когда и кому он вообще нужен?), он был катастрофичен для страны, раздираемой войной со Степью. Тогда, пять месяцев назад, я посылала к ним делегацию, с гневной нотой. Головы моих послов были оставлены в богато изукрашенном сундуке на пороге княжеского терема. А после этого, естественно, началась долгая и изнурительная война. Со степняками всегда сложно воевать — их лошади быстры и неподкованы, сами всадники легко вооружены, и весят гораздо меньше наших, облаченных в кольчуги воинов. Степняки совершают стремительный налет, вырубая просеки в наших рядах, и так же быстро рассыпаются, теряясь в необъятных просторах степи. Однако, пусть и ценой больших потерь, нам удавалось теснить их. Еще немного — и мы бы выдавили их за пределы нашей страны, и, возможно, захватили бы даже новые земли.
А теперь, мятеж в северных провинциях грозит расколом в стране. Мне придется рассредотачивать войска, подавлять мятеж, и, по сути, воевать на два фронта. А войско уже далеко не так велико, как было даже три месяца назад. Мне катастрофически не хватало опытных руководителей.
На поддержку войска Альберта рассчитывать не приходилось.
— Ах, дорогая, — говорил он, лениво. — Вы же сами прекрасно справляетесь, а мои ребята сейчас на учениях в горах.
Хорошо хоть я заставила его издать письменный приказ, в котором он признает моего ребенка своим законным наследником.
И теперь дражайший супруг (чтоб на него шкаф упал с размаху!), решил высказаться.
— Фи, подумаешь, мятеж! — я почувствовала настойчивое желание огреть его чем-нибудь тяжелым по голове. Жаль только, что не поможет, потому как моего супруга, похоже, еще в раннем детстве жестоко роняли из колыбельки. Обычно, подобные люди идут в герои, а вот король Альберт подался в злодеи. — Я думаю, что воевода Ратмир с двумя отрядами, усиленными дворцовой стражей, запросто справится с этим непотребством.
Я сидела, неестественно выпрямившись, и стараясь ни на кого не смотреть. Малыш в животе отчаянно пинался, видимо, прекрасно чувствуя мое настроение. Я положила руку на живот, стараясь его успокоить. То, что предложил супруг, было вполне правильно и логично, но… совершенно губительно для меня.
Дело в том, что я прекрасно видела и знала — Альберт хочет захватить власть в Княжестве. Останавливало его пока только одно — в тереме было много верных мне людей, и Ратмир, который был для воинов родным отцом. Теперь же, если я соглашусь с предложением Альберта, я отдам себя в его полное распоряжение. А ведь я скорее всего соглашусь, потому что это — единственный выход… У меня нет больше людей…
— Что ж, предложение супруга моего представляется мне вполне разумным, — спокойно произнесла я. — Пусть будет по слову его.
Я поймала предостерегающий взгляд Ратмира, но никак на него не ответила. Выбирая между безопасностью личной, и безопасностью страны — что решу я? Страна всегда важнее, выбор очевиден.
А следующим же вечером, после того, как воевода с войнами ушли из терема, ко мне без спросу ворвались Альберт с несколькими своими стражниками. Власть в тереме предпочли менять тихо.
— Как прикажете это понимать, супруг мой? — холодно осведомилась я, выгибая бровь.
— О, дорогая, ничего особенного, — с фальшивой радостью заверил меня Альберт. — Как ваш муж я посчитал, что вы совершенно не бережете ни себя, ни нашего наследника, постоянно занимаясь делами государственными. Теперь же вы все свое время посвятите исключительно нашему малышу, — он потянулся рукой к моему заметно округлившемуся животу. Я непроизвольно отпрянула.
— Следует ли понимать это как попытку государственного переворота? — спросила я, давая понять, что не собираюсь поддерживать его ложь.
— Что вы! — всплеснул руками Альберт. — Какой же это переворот, если в тереме не осталось ваших союзников? Вас вежливо препроводят в уютную темницу, где мы дождемся появления наследника.
— На каком же основании меня заключат в темницу? — полюбопытствовала я, раздумывая о том, что прошлый опыт, похоже, совершенно ничему меня не научил. И ведь собиралась же я, собиралась взять несколько уроков у наших заключенных — и все никак времени найти не могла! А теперь вот придется в темницу по второму разу идти. Интересно, могу ли я в таком случае считаться матерой преступницей?
— Ах, княгиня, прошу вас, не отказывайте мне в уме! — сладко улыбнулся супруг. — Зачем же простому народу знать о наших внутрисемейных делах? Всем будет объявлено, что вы всего лишь отошли от дел, из-за ожидания ребенка, и нежелания подвергать оного опасности.
— Вы — ужасный лицемер, дорогой супруг, — холодно улыбнулась я.
— Вы тоже не подарок, дорогая, — он вернул мне улыбку. — Чего вы стоите? — это относилось уже к стражникам. — Препроводите княгиню в её новые покои.
Как это ни было смешно — поселили меня в той же темнице, в которую я в свое время перевела Короля-Колдуна. Это было так предсказуемо, что даже неинтересно.
Альберт был неплохим врагом, однако, как и все злодеи — страдал от одиночества, потому как умнее себя никого вокруг не видел, а своих подельников считал недостойными внимать его мудрости. А я все ж-таки была врагом, потому и поговорить со мной он считал незазорным.
