За исключением двух вещей, нашептывал ее засыпающий разум: некоторые из его знаков есть на камне, сверкающая молния, странный крест, вилы. И Ари не было возле этого камня.
Внезапно ее сон как рукой сняло.
Несколько дней спустя Алейда все еще раздумывала над тем, что она видела в книге, пока прогуливалась по небольшому деревенскому рынку, не вполне законному, так как для него следовало получить разрешение от короля и заплатить в казну налоги, а здесь просто шла торговля местными товарами и продовольствием, которая каждый год стихийно возникала на перекрестках в день святой Магдалены и осенью на праздник урожая. Она надеялась, что кто — нибудь, ловкий и умный, смастерит какой — нибудь маленький символ, который бы она могла купить как подарок для Иво и приложить к новому плащу, вышитому ею специально к его возвращению. Ничто не радовало ее глаз, она отдала монету в полпенса за флейту из слоновой кости и протянула ее Тому.
— Моя благодарность, миледи, но я не играю.
— Тогда учись, — приказала она, — нам нужно больше музыки в зале, а тебе нужно научится некоторым способам, чтобы развлекать леди, когда ты начнешь путешествовать со своим рыцарем. Эсмунд, можешь научить его за пенни?
— Миледи, уже к концу дня он сможет играть простенькую мелодию, — ответил Эсмунд, сияя, — иди сюда, мальчик, давай я тебе покажу.
Она оставила Тома заниматься и неторопливо подошла к следующему человеку, продающему резные вещи, которые он смастерил зимой. Она любовалась булавкой для плаща, когда услышала знакомый голос.
Алейда с улыбкой повернулась.
— Мейрвин. Вы пришли на рынок?
— О да, миледи. Хочу посмотреть, что я могу выручить за свои сыры. — Она наклонила корзину, прислоненную к бедру, чтобы похвастаться несколькими, завернутыми в бумагу, солеными головками. — У меня есть еще несколько для поместья, если желаете.
— Да, и мы заберем их все, — сказала Алейда, подходя к одному из следовавших за ней слуг, чтобы отдать сыры, и затем к Джеффри за кошельком. — У нас есть лук — порей для пирога?
— Да, миледи.
— Хорошо. Я хочу его на ужин. Проследите за этим, у вас еще есть время. Я желаю прогуляться с Мейрвин.
Мейрвин засунула свои монеты в кошелек и последовала за Алейдой вдоль рядов, пока рынок и толпа остались позади.
— Я не видела Вас раньше, чтобы поблагодарить, — сказала Алейда, когда они оказались одни. — Ваша настойка подействовала так, как Вы обещали, и после нее между нами стало все легко и просто.
— Я рада этому, миледи, но сожалею, что ваш лорд покинул Вас так скоро после этого.
— Служение королю — это цена за земли, или, по крайней мере, я так утешаю себя.
— Лорд Иво вернется еще до рождения ребенка, — заметила Мейрвин, — у Вас есть еще вопросы, миледи?
Алейда вздохнула.
— Множество. Но сегодня я хочу узнать о стоячем камне. Что ты знаешь о нем?
— Он очень стар, миледи, стоит еще с тех дней, когда монстр разгуливал по этим землям.
— Я знаю эту историю. Меня интересуют отметки на камне. Что они означают?
— Руны, своего рода письменность.
У Алейды появилась надежда.
— Вы сможете прочитать их?
— Увы, нет, но я знаю их названия и магические значения. В опытных руках они могут предсказать многое в судьбе человека. Время от времени я их использую, хотя реже, чем мать.
— Ты знаешь кого — нибудь, кто сможет прочитать их?
Мейрвин немного подумала и покачала головой. С разочарованием Алейда продолжила:
— Что насчет животных, вырезанных на рунах?
— Моя бабушка рассказывала, что они символизируют души тех, кого загубил монстр. Миледи, откуда такое внезапное любопытство?
— Я проезжала недавно мимо камня, и рисунки отложились в моей голове. В моих снах. Я подумала, что ты сможешь очистить мой разум.
Мейрвин с беспокойством нахмурилась.
— Будьте осторожны, миледи. Камень наделен сильной ограничительной магией, это требовалось для того, чтобы сдерживать монстра все эти годы. Не позволяйте ей коснуться Вас, иначе она причинит вам большой вред.
Мейрвин смотрела так озабоченно, что Алейда не выдержала.
— По правде говоря, дело не в камне, а в книге сэра Ари. — Она осмотрелась, чтобы удостовериться, что их никто не может подслушать, и вкратце рассказала всю историю.
— Назовите мне еще раз животных, миледи, — попросила Мейрвин, и Алейда перечислила их заново. — Вы уверены, что он никогда не подходил к камню?
— Нет, по крайней мере, не со мной, и когда я упоминала о нем, он ничего не сказал.
— Это говорит о том, что сенешаль — большой сказочник. Возможно, он записывает истории, которые сам же и придумывает.
— Я так не думаю, — Алейда выждала минуту, — но ты утверждаешь, что рунические надписи использовались в очень древние времена.
— В Англии, миледи. Я ничего не знаю о том, как их используют в других странах. Я думаю, вы можете дать простор Вашему воображению.
— Скорее всего, ты права. Я чувствую такое зло в камне и тогда, когда я смотрела на эти же рисунки в книге сэра Ари…
— Это вполне естественно, миледи, но на самом деле, Вы не можете позволить себе зацикливаться на таких темных вещах. Они приведут Вас к болезни. Переключитесь на другие, более жизнерадостные дела, ради Вас и Вашего ребенка. — Она поставила свою корзинку на траву и протянула раскрытые ладони к Алейде. — Можно?
Девушка кивнула и застыла, пока руки Мейрвин бродили по ее упругому животу. Абсолютное спокойствие окутало Алейду, и ей почудился малыш, кувыркающийся и прыгающий, как будто в танце, широкая улыбка осветила лицо Мейрвин.
— Все в порядке, — она послала Алейде проницательный взгляд. — Берегите себя, миледи. Я молю Вас.
— Я буду. — Ответила Алейда, должным образом пристыженная. — Ты на самом деле дала мне облегчение. Теперь мне надо идти, так как у меня еще много дел, которые нужно завершить прежде, чем я сяду поглощать свой луковый пирог. Прощай, Целительница.
— Прощайте, миледи. — Мейрвин подняла свою корзину и пошла по направлению к своему дому.
Алейда вернулась в свой зал и к своим разнообразным обязанностям, которые заняли оставшуюся часть дня, съела свой луковый пирог и той ночью впервые из всех предыдущих заснула без единой мысли о книге или камне.
Последнее задание, сказал Иво сам себе. Последнее послание, которое он доставит, а затем поедет домой. Он осторожно приблизился к одиноко стоящему замку, его кожа предупреждающе покалывала, когда он оповестил о себе стражников у ворот сразу после наступления полной темноты. Стража быстро провела его во двор, где его приветствовал дряхлый рыцарь, чей живот напоминал брюхо свиньи, а ноги были настолько кривыми, будто тот каждый день обнимал ими бочку.
