Существа в небе не рвались вниз и не разделялись, оставаясь частью огромной, но совершенно безобидной волны. Рой казался живым и двигался, но не хаотично. К нему слеталось всё больше и больше огоньков, но откуда они появлялись было не разобрать. Недавно появившиеся бабочки сперва пролетали рядом с людьми, а только потом летели вверх, к остальным. Одни наблюдатели отстранялись, завидев их, другие протягивали руку навстречу, а третьи позволяли себе позабыть о заученных дорожках и идти следом. Все, в ком преобладал интерес, столпились и ждали, что же будет дальше. Те, кому не хватило места, быстро нашли способ поглазеть на любопытное зрелище: они забирались на каменные блоки, широкие гранитные ограждения, ящики, тележки и даже крыши. Кто-то выглядывал из окон домов, а кто-то продолжал пить в тавернах будучи уверенным, что суматоха уляжется через пару минут. Три длинные улицы, что вели к площади, были заполнена почти наполовину.
Вскоре рой начал покачиваться, как волна, выпорхнувшая из океана и научившаяся летать. Бабочки то поднимались к скату, то застывали у самой земли. Все они двигались непредсказуемо, но синхронно и плавно. Вверх и вниз, пока, наконец, не взлетели слишком высоко. Существа замерли и только облака продолжали плыть так же, как и всегда. Люди затаили дыхание и ждали, пока вмиг рой не взмыл ещё выше. Те, кто стояли прямо под ним, сделали шаг назад, затем ещё один. Они не понимали языка этих существ, но все как один были уверены, что нужно подвинуться. И только посреди площади появилась свободное пространство, со всей скорости, будто выпущенные из пращи камушки, бабочки устремились вниз. Они резали воздух своими крыльями и разбивались об разогретый камень. Соприкасаясь с землёй, они разлетались, а их маленькие осколки тут же таяли в воздухе. Каждая живая частица разбилась и растворилась — рой исчез за считанные секунды.
На его месте не осталось ничего чудесного, лишь каждодневная жёлтая картина. Люди оторопели. Они замерли, перешёптывались и не понимали, погибли волшебные насекомые или нет. И стоило им совсем немного подождать, как появился росток голубого цвета. Из того самого места, о которое разбились тысячи загадочных жизней, появился стебелёк, что словно пророс промеж камней.
Это было не живое растение. Оно родилось из чего-то слишком чужого для этого места, чего-то холодного, но почему-то не тающего под всемогущей звездой. Прямо посреди центральной площади мегаполиса, на глазах у огромного количества людей появился стебель, полностью сделанный изо льда.
Он рос очень быстро. За несколько секунд появились ледяные листочки, затем тонкий ствол стал шире. Словно дерево рождалось в сотни раз быстрее, чем должно было. На хрупких веточках почти сразу образовались почки. Листок за листком, это растение рождалось от руки спрятавшегося в толпе архитектора. Он стоял со всеми, но не подавая виду создавал немыслимую для Мейярфа красоту.
Наконец дерево распустилось полностью. Пышущее жизнью даже под Терсидой, неизвестное, но завораживающее. Кто-то из толпы видел в этом растении опасность, но находились и те, кто невероятно хотел прикоснуться к нему. Они видели совершенно новый образ: притягательный и словно спрятанный всё это время. Пар шёл от холода, а не горячих напитков, как они привыкли. Красота, несвойственная этому месту. Красота минусовой температуры.
Небольшая группа людей первыми подняла голову, когда услышала радостный крик человека наверху. Незнакомец пролетал практически над их головами, гораздо ниже, чем раньше. В его руках был большой, наполненный до краёв мешок. Он перевернул его вниз, даря всё содержимое миру, что лежал под ним. На землю посыпались листы, так кучно, будто кто-то вырвал все страницы из пары десятков энциклопедий. Они были не плоскими, а напоминали сложенных из бумаги птиц: виднелись и клюв, и крылья с острым хвостом, и подобие оперения. Человек двигался вперёд и оставлял за собой бумажную полосу из опадающих бумажных созданий. Эти существа отличались от роя и не боялись подлетать к людям. Некоторые протягивали им руку, и бумажные животные приземлялась прямо в ладонь. Какие-то птицы падали на землю быстро, а другие ещё немного кружились над ней.
Человек-посланник улетал и становился всё меньше. Но трепет внутри некоторых подсказывал, что цветы, рой бабочек, ледяное дерево и эти маленькие бумажные существа — его неугасаемый отзвук. За несколько минут кто-то неизвестный показал Мейярфу то, что не получалось просто взять выбросить из головы.
Он передал это и в своих словах. Человек из толпы посмотрел на бумажный подарок вблизи и первым увидел на его теле буквы. Пальцы сами развернули лист, а глаза всматривались в смысл, который несла каждая из птиц. На сотнях листов была приписка: “Читать только вслух” и одни и те же строки, написанные от руки.
Я и есть настоящее волшебство.
* * *
Эстер держала Хлою за руку и с нетерпением ждала приказа. Ей было нехорошо от того количества амарантина, который сейчас бурлил в ней. Слишком много ресурсов было поглощено, слишком долго она бездействовала. Хлоя или полностью была сосредоточена на реакции толпы, или зачем-то оттягивала момент. Эстер стиснула зубы и обещала себе терпеть до конца, как бы омерзительно она себя не чувствовала в эти секунды.
И только услышала приказ, как сжала руку Хлои покрепче и тут же реализовала аромат. Сразу накатило невероятное облегчение и даже дышать проще. Аромат принял свою форму: под их ногами возникла лестница, что завивалась в спираль и стремительно росла вверх. Под широкой верхней ступенью, на которой стояли они обе, образовались сотни других, крутых и узких.
Два носителя, лишь пару мгновений назад безликие для толпы, сейчас поднимались всё выше и выше. Внимание мейярфцев было приковано уже не к ледяному дереву, не к упавшим с неба запискам, а к странным людям на лестнице, которая появилась буквально из ниоткуда. Снизу казалось, что они так и будут мчаться вверх, пока не исчезнут за облаками.
Но оказаться выше всех не было самоцелью. Лестница замерла именно тогда, когда следовало. В момент, когда Хлоя смогла посмотреть на Маттиаса Мендакса на задирая головы и не щурясь от солнца, как остальные. Когда их друг от друга отделяла лишь невысокая перегородка, а не десятки и десятки фаланг. Они поднялись достаточно высоко. Высоко настолько, что не каждый человек мог позволить себе посмотреть на город с такого ракурса. Не каждый мог даже подумать о том, как это — смотреть на столицу с такой высоты.
Хлоя опёрлась руками на перекладину и чуть наклонилась вперёд. Хотелось высказать слишком много, проще было не затевать разговор вовсе. Потому девушка лишь приказала людям перед собой замереть и сделала это так, что пойти против её воли не получилось ни у кого. Она любовалась испугом на лице Маттиаса Мендакса и его маленьких прихвостней, для которых он давно стал божком. Это отражение слабости и беспомощности в их глазах было сплошной сиюсекундной эйфорией. Онемевшие и ничтожные, покровители были донельзя уязвимыми даже при наличии полдюжины грастий на этом балконе. Всади она стилет в висок Маттиаса по самую рукоять, и только после вся эта чернь начнёт действовать и суетиться.
Все как вкопанные смотрели наверх. Они видели неизвестных им людей у балкона ратуши и ждали. Ждали выстрела, ждали, когда кто-то закричит, увидев, как Маттиас Мендакс держится за перерезанное горло. Момент, пока девушки стояли перед покровителями, был невыносимо долгим: никаких приказов, никто не звал на помощь, никто не визжал от боли.
Безукоризненную тишину нарушил сам Маттиас Мендакс. Он вышел к краю перегородки и с уст главного из покровителей слетели слова, казавшиеся немыслимыми.
— Я есть ничто, — сказал он в рупор. — И голос мой для вас не абсолютен. Вашей покорности я добился путём лжи, изуверства и запугивания. Изменится сегодня что-то или нет, зависит от вас. От вас, а не от покровителей или их противников. И если вы думаете, что мы непобедимы и неприкосновенны, то ошибаетесь. Неуязвимы мы лишь до тех пор, пока вы в это верите.
