– А я и не сомневаюсь, что умеешь, – сказала она. – Только…
– Что такое? – спросил я, видя, что она замолчала.
Она медленно сжала мои пальцы.
– Чем бы ты ни занимался, – сказала она, – и откуда бы ни пришел, теперь, когда ты здесь, – она с тревогой взглянула на меня, – пожалуйста, не покидай меня.
* * *
Воздух был почти неподвижным, когда мы шли по берегу. Я обнимал ее за талию.
– Вот я объясняю тебе, что мы должны быть реалистами, – сказала она. – А сама продолжаю цепляться за фантастичность всей этой истории. Наверное, я ужасно непостоянна, да, Ричард?
– Нет, – успокоил я. – Конечно нет. В наших отношениях есть нечто фантастическое. Я тоже это чувствую.
Она со вздохом прильнула ко мне.
– Надеюсь, я никогда не проснусь, – мечтательно произнесла она.
Я улыбнулся.
– Мы не проснемся.
– Я действительно мечтала о тебе, – призналась она. – Во сне и наяву. Я говорила себе, что это лишь исполнение какого-то внутреннего стремления, но не переставала грезить. Я говорила себе, что это реакция на пророчество той индианки, потом на предсказание Мэри. Даже за последние несколько дней, когда я сознательно тебя ждала, надеясь увидеть каждый раз во время прогулки по берегу, я говорила себе, что это всего лишь фантазии. Но не смогла заставить себя в это поверить.
– Я рад, что не смогла.
– О, Ричард! – воскликнула она во внезапном порыве. – Что за тайна свела нас вместе? Я хочу это знать и все же не хочу. Правда, сама удивляюсь своей прихоти узнать эту тайну. Зачем мне знать? Что может быть важнее, чем быть с тобой? Разве может что-то иметь значение, помимо моей любви к тебе, твоей любви ко мне?
Ее слова окончательно избавили меня от сомнений.
– Ничего помимо этого действительно не имеет значения, Элиза. Все остальное может подождать.
– Да, – пылко произнесла она. – Да, пусть подождет.
Остановившись, мы повернулись друг к другу, обнялись и поцеловались, и ничто во всем мире не имело значения.
Но вот наш поцелуй прервался.
– Нет, – сказала она вдруг с притворной строгостью. – Если мне предстоит стать миссис Ричард Кольер, я настаиваю на том, чтобы ты знал, на какой ужасной особе собираешься жениться.
– Рассказывай. – Я старался говорить так же строго, как она. – О, говори еще, прекрасный ангел.
Я нахмурился, но, когда она ущипнула меня за руку, рассмеялся.
– Вам лучше сохранять серьезность, молодой человек, – поддразнивая меня, сказала Элиза, и в то же время я почувствовал, что говорит она искренне. – Держу пари, ты думаешь, что будешь прекрасно проводить время.
– А разве нет?
– Нет. – Она зловеще указала на меня. – Ты станешь мужем ненормальной перфекционистки, которая доведет тебя до ручки. – Она старалась подавить шаловливую улыбку, грозившую испортить все дело. – Представляешь ли ты, дорогой мой, что, если будет свадьба, я составлю ее подробный проект? Проект! Как архитектор проектирует здание, так я в уме разработаю каждую деталь этой церемонии. – Шаловливая улыбка исчезла. – Здание, которое, я уверена, немедленно даст осадку, если вообще будет построено.
– Продолжай, – сказал я.
– Отлично.
Она вздернула подбородок и строго на меня посмотрела. «Леди Барбара? – подумал я. – Или леди Макбет?»
– Меня также очень беспокоит роль женщины в нашем обществе, – сообщила она.
– Расскажи об этом.
Она ущипнула меня за руку.
– Так слушай, – сварливо сказала она.
– Да, мэм.
– Продолжаю: я не считаю, что роль женщины в обществе должна быть столь ограниченной, как сейчас.
– И я тоже.
Она пристально взглянула на меня.
– Ты меня разыгрываешь? – спросила она с неподдельным смущением.
– Нет.
– Но ты улыбаешься.
– Потому что обожаю тебя, а не потому, что с тобой не согласен.
– Ты…
Она умолкла и вновь посмотрела на меня.
– Что такое?
– Ты действительно считаешь, что женщинам следует…
– Потребовать освобождения? Да. И не просто требовать – я знаю, что в конце концов они его обретут.
Наконец-то хоть какое-то достижение из той, другой эпохи имеет действительную ценность!
– Подумать только! – изумилась она.
Я молчал. Она прищурила глаза, и на ее лице появилось такое очаровательное лукавое выражение, что мне пришлось взять себя в руки, чтобы не рассмеяться.
– Но единственная задача женщины – найти мужа и подчиняться ему, – сказала она. Это не было утверждением, просто она проверяла меня. – Единственная роль женщины состоит в продолжении рода. – Она выдержала паузу. – Разве это не правильно?
– Нет.
Она смотрела на меня с молчаливой настороженностью. Потом обреченно вздохнула.
– Ты действительно отличаешься от других, Ричард.
– Соглашусь с этим, только если это заставит тебя любить меня еще больше, – откликнулся я.
Выражение ее лица не изменилось.
– Я и так люблю тебя, – в замешательстве сказала она. – Так откровенно я могу разговаривать только с человеком, которого люблю. Это правда.
– Конечно. – Я кивнул.
– Ни один человек еще не узнал меня по-настоящему, – продолжала она. – Даже моя мать. А ты уже успел так глубоко заглянуть в мою душу… – Она покачала головой. – Просто не верится.
– Я тебя понимаю, Элиза, – сказал я.
– Думаю, понимаешь.
Голос ее прозвучал немного недоверчиво.
Мы шли некоторое время в молчании, потом остановились и стали смотреть на море в направлении мыса Лома, где периодически вспыхивал и гас маяк. Немного погодя я перевел взгляд на серебряный круг луны и алмазную россыпь звезд на небе. «Ничего не может быть прекраснее этого», – подумал я. Даже в раю не могло бы быть лучше.
Казалось, она прочла мои мысли, ибо вдруг повернулась и, обвив меня руками, прильнула ко мне.
– Я почти боюсь такого счастья, – тихо произнесла она.
Обхватив ладонями голову Элизы, я наклонил ее назад. Она подняла на меня глаза, и я увидел там слезы.
– Ты не должна больше бояться, – сказал я. Наклонившись, я поцеловал ее глаза и почувствовал на губах ее теплые слезы. – Я всегда буду тебя любить.
Судорожно вздохнув, она прильнула ко мне.
– Забудь то, что я говорила о женщинах, – пролепетала она. – Нет, не в смысле совсем забыть. Просто помни – это лишь часть того, что я чувствую и в чем нуждаюсь. Другая часть – это то, что я ощущаю сейчас: так долго не осуществляемые желания. Я притворялась, что не понимаю этого, но всегда понимала. – Я почувствовал, что она сильнее обнимает меня. – Это было мое неутоленное женское естество. Оно жаждало утоления, Ричард.
