так взволновала?
Имею ли я право рыться в вещах ректора? Однако я все медлил и не опускал крышку. Погладил белокурый локон, перевязанный голубой атласной лентой. Вытащил медальон и, надавив на защелку, раскрыл его. Внутри находился миниатюрный портрет светловолосой девушки. Я уже видел его – такой же портрет, выполненный акварелью, висел в кабинете ректора.
Сердце скручивалось в узел, заходилось от боли. Но я все смотрел и смотрел и никак не мог отвести взгляд.
– Мелли… – прошептали мои губы.
«От Амелии Кристалл, – было выгравировано на второй половинке медальона. – С любовью Маркусу».
Маркус. Так зовут ректора. Основателя академии. Сколько раз я слышал, как студенты спрашивают друг друга, почему у академии такое необычное и красивое название… Он назвал ее в честь любимой женщины. Увековечил ее имя…
Голова шла кругом. Сколько я здесь нахожусь? Не больше минуты, а кажется – прошли века. Тянулись и тянулись годы, заполненные тоской и одиночеством.
Лети! Мне нужно возвращаться!
Я тряхнул головой и бережно закрыл шкатулку. Заставил себя развернуться и невольно отпрянул: у стены кто-то стоял. Пригляделся и усмехнулся – зеркало. Я всего лишь увидел свое отражение. Поднял руку, но отражение не пошевелилось в ответ.
Только теперь я понял, что смотрю на портрет.
Те же волосы, те же глаза, губы и подбородок. Краска потрескалась от времени, но лицо на портрете не изменилось.
Я каждое утро разглядывал его, умываясь.
– Как… это… возможно…
Перед глазами все плыло.
Я снова видел себя, стоящим у стола. Не сейчас – какое-то время назад. И прежде чем на голову обрушился удар, я успел обернуться и посмотрел в глаза человеку, которого знал и которому доверял.
В глаза мэтра Орто, декана факультета целителей, что так заботливо выхаживал меня после ранения.
Точно из дальней дали донесся издевательский хохот барона Ви’Рема. Он отомстил мне даже из могилы, потому что оказался прав.
«Думаешь, на свете есть верность? Дружба? Преданность? Это лишь дым и тлен!»
Летиция
Я услышала шаги и открыла глаза. Нис выглядел так, будто увидел признака. Хотя что может напугать некроманта, которому и мертвецы нипочем? Нас ничем не возьмешь!
– Поговорил с ректором? – спросила я и удивилась, как безжизненно и тихо звучит мой голос.
Нис повел плечами и ничего не ответил. Подхватил на руки, поцеловал в лоб.
– О Лети, ты совсем замерзла.
Да? Я и не почувствовала. Единственное, что я ощущала, – страшную усталость. Но скоро мне станет лучше. Ведь станет?
Ларнис нес меня по аллеям парка, по лицу скользили тени и отблески солнца, завораживая, убаюкивая. Однако Нис не давал мне уснуть.
– Лети, очнись! Посмотри на меня, моя девочка!
Чего он так боится, глупый? Я не слушалась, морщилась и надеялась, что Нис от меня отстанет. Но он наклонился и, подняв с земли горсть снега, натер им мое лицо и шею. Я вскрикнула от неожиданности и обиды, а он тут же расцеловал мокрые и холодные щеки.
– Держись, родная. Сначала вернем амулет!..
Он осекся и запнулся.
– Мэтр Орто… – пробормотал он. – Что если? Да нет, быть не может. Амулет помогал.
«Ты о чем?» – хотела спросить я, но губы шевельнулись беззвучно.
Нис уже не шел – бежал. Взлетел по лестнице общежития. Зря он так – совсем не бережет раны, не дает зажить.
С размаху распахнул дверь в комнату.
– Ну здрасьте! – услышала я недовольный голос Руби. – Явились, не запылились! Почему нельзя вести себя как нормальные люди? То врываются, то полночи спать не дают!
Ларнис не ответил. Он устроил меня на постели, подняв повыше подушку, и строго приказал:
– Не спи.
Гнома продолжала ворчать, что она только вернулась после ночной гулянки, не выспалась и устала. Нис открыл дверцу тумбочки и перебирал мелкие вещи, которые я хаотично свалила в ящик. Поднялся, подошел к столу. Я слышала, как он перекладывает мои учебники и конспекты. Все это быстро и молча.
– Он сверху… – Я с трудом разлепила обветренные губы. – Сверху. На тумбочке.
Нис вернулся, вытащил ящик, вытряхнул его содержимое на пол.
– Эй, ты что творишь? – взвизгнула Руби.
Ларнис не обратил внимания на ее причитания. Он поднял тумбочку и переставил ее посередине комнаты, чтобы проверить, не свалился ли амулет на пол. Нис двигался все стремительней. Чашка, стоявшая на полке, упала и раскололась. Я открыла глаза. Руби сидела на подушке, вытаращив глаза, и наблюдала за Нисом, как за сумасшедшим, а он тем временем вынимал из шкафа мои вещи, осматривал и ощупывал каждую.
Потом вернулся ко мне и взял за плечи.
– Лети, ты точно оставила его в комнате? Амулета здесь нет.
– Точно…
Я в этом была уверена, потому что ясно помнила, как положила его сверху на тумбочку. Еще подумала, что надо бы убрать под подушку, но от кого мне его прятать?
Тут я поймала испуганный взгляд Рубеллы. Нет, не может быть, чтобы моя соседка и подруга без разрешения взяла амулет!
– Руби? – прошептала я.
Она тут же поняла. Вскочила, гневно уперев кулачки в бока.
– А если даже я взяла, то что? Ты сама его кинула, значит, он тебе не нужен! Ты что, такая особенная, что преподаватели с тобой носятся! Нечестно, что тебя записали в любимчики, а бедная Лули после каникул будет пересдавать экзамен!
– Отдай…
Нис подошел к Руби и навис над ней. Он не угрожал, но гнома сжалась, втянула голову в плечи и всем своим видом показывала, как сильно он ее пугает.
– Рубелла, отдай немедленно амулет, – только и сказал Ларнис.
– У меня его нет, – пискнула она. – Он у Лули. Он ей нужнее! И идет ей гораздо больше, чем этой деревенщине!
Я смотрела на гному и не верила тому, что слышу.
– Руби, я думала, мы подруги.
– Подруги! Ха! На вступительных испытаниях мы жили в одной комнате с Лули, вот уж кто умел себя вести. Она не мешала мне спать по ночам, а если шла веселиться с ребятами, то всегда брала меня с собой. Мы хотели поселиться вместе, но служители что-то напутали, и в итоге я оказалась с тобой. С тобой разве повеселишься! Я думаю, что Лули больше заслуживает Ларниса! А раз уж вы с ней так несправедливо обошлись, то пусть хотя бы амулет ей достанется.
Нис застонал и запустил пятерню в волосы.
– Лети, не волнуйся, сейчас я верну амулет.
Руби довольно фыркнула.
– А вот и нет! Лули уже уехала домой на каникулы! Ну как уехала – упорхнула. Ведь дриады
