ночами по кладбищу, точно грибник собирая там полудохлых кандидатов на свои руку и сердце, а после ломает ворота тех, кому не посчастливилось закрыть их на ее пути. Ну, конкретно моим не везет уже второй раз за несколько дней. Про других потерпевших сказать не могу.
— Василинушка, — выдохнула я счастливо, готовая простить ей и ворота, и кладбищенский гриб… в смысле охотника, которого она притащила. Все, если при этом она утащит «Я — богатыря» обратно на то же место, откуда и взяла. И в том же состоянии. Согласна даже просто на состояние, без места. До кладбища, так и быть, сама донесу, если потребуется. А может и не потребуется: что у меня, кустов не найдется, под которым охотника схоронить можно? Я не гордая и привередничать не собираюсь. — Как же я рада тебя видеть!
— Правда, что ли? Это хорошо!– весело уточнила дивчина, ступая на полотнищу, упавшей вместе с воротами, калиты, чтобы войти во двор. Послышался характерный и очень жалобный стон из-под досок, заставивший девушку замереть и прислушаться. Та для верности слегка подпрыгнула… трижды, вызвав закономерные стоны и скрипы, а после пожала плечами: — Доски скрипят, — резюмировала девушка, уже более свободно топая по дубовому полотнищу.
— Просто ради интереса, — дрожащим голосом начала я. — Василинушка, ты, часом, не с кладбища? — чувствуя, что к уже имеющемуся нервному тику, у меня развивается еще и паранойя, уточнила я.
— Чего бы мне там делать? Был бы толк, так ничего путного ж не найдешь, — пренебрежительно хмыкнула она, с явным подтекстом в сторону Ждана, который не оценил девушку по достоинству. Это она просто не знает, что тот сам ее не достоин!
— Это да, — с готовностью поддержали мы ее выводы. — Чем обязаны такому дорогому визиту? Впрочем, все равно, — сглотнул Магический Зверь, что, может, и удивило Василину, но виду она не подала. Вот это нервы! — Мы тебе все равно рады.
— Безмерно, — с потерянным видом и легким испугом подтвердил Василий, для которого возможности его… селянки, стали открытием.
— Ну вот, а ты говОрил, что будут проблемы, и они не согласятся подмочь! Даже песик заговорил от радости! И Васька тута! Я брехать не стану! — расплывшись в широкой улыбке, гаркнула красна девица куда-то за спину, где из-за все еще чудом стоящего забора показался спутник девушки: Иван — сына кузнеца.
— Верно, душенька моя, — расплылся тот в участливой и восторженной улыбке, практически с благоговением в голосе соглашаясь с девицей. — Я потом починю, — уже другим голосом заверил нас более тактичный Иван, намекая на поваленные ворота. Затем ловко прошелся и спрыгнул с неустойчивого полотнища.
Кстати, от его поступи «доски» не скрипели. Но это так, просто замечание.
— Да вы не торопитесь, — великодушно разрешила я, нервно хохотнув едва не заревев вновь. Но это уже от нервов. — Так, чем обязаны?
— Дык, а мы не к тебе, — обхватив вполне этим довольного Ивана за плечи, оповестила меня красна девица. — Мы к молодому старосте, — перевела она хищно-наивный взгляд на сглотнувшего Василия, который еще не отошел от впечатления. Он к Велесу быстрее привык! Впрочем, оно и понятно, учитывая, что девушка смотрела широко раскрытыми и невинно чистыми глазами, в которых читался приговор тем, кто не согласится с ней по-хорошему. Тут каждый впечатлится! — Жениться хотим. Добро и благословение надобно, — сообщили нам радостное известие.
— Совет, да любо-о-овь, — упавшим голосом поздравила я молодых, выдавив из себя подобие радостной улыбки, так как заметила, что глаз дергается не только у меня, но и у Велеса с Василием. — Горько, — пискнула я с несчастным видом, готовая прямо сейчас вновь расплакаться.
— Мне казалось, что благословение на брак дают только родители, — подал голос Велес.
— Бывают исключения, — нехотя признался Василий, поморщившись, как от зубной боли. — Иногда это может сделать священнослужитель или опекун, коим также является… староста.
— Но ты тогда тут причем? Ты же не староста еще, или я чего-то не знаю? — не поняла я. Друг в ответ только пожал плечами с таким же недоумением во взгляде, как и у меня. — В любом случае, думаю, эту проблему можно отло… — вспомнила я о насущном. Которое, кажется, волнует только меня.
— Да чего тут гадать-то? — забасила счастливая невеста, не желающая ничего слушать, пока не решился вопрос с ее семейным статусом, и посмотрела на меня. — Я давеча, значит, пока лопату точила, слезами умываясь, чтоб с тобой поговорить, как нехорошо у подруг женихов уводить… — начала она пояснения, от которых у меня мороз по коже прошелся, от понимания, какой опасности я миновала. Вновь покосилась на сломанные ворота, под которыми был погребен Ждан, и перевела дух. Какой там охотник, черный маг и проклятья, когда на тебя обижается… такая подруга, как Василина? Велес судорожно сглотнул и попятился от юницы на полшага назад. — Так на пути к тебе уж меня и застал Ванюшка, — мечтательно вздохнула она, любовно посмотрев на суженного-ряженного, который, будучи на полголовы ее ниже, с умильной улыбкой прижался к крепкой и объемной груди любимой, куда его с такой любовью вжали. — Он мне рассказал о том, что люба я ему давно, да токмо робость, да наказ родительский не позволял признаться в чувствах. Рассказал и про то, что ты ему храбрости придала каким-то заклятьем страшным и громкий, и освятила на удачу «волшебным пендалем», — вдохновенно и благодарно описывала она мне процесс, где я вчера гневаться изволила, и мое сквернословие приняли за заклятье, а ляганье воздуха в желании дотянуться до незадачливого романтика — практически благословением. Впрочем, переубеждать я не стала. — Я сразу вразумила, что ты меня специально от богатыря оградила! Знала, что судьба моя с другим быть! — хитро погрозив мне пальчиком, «угадала» Василина, и отнекиваться я сама себе вновь стремительно отсоветовала.
— Вы со Жданом не подходили друг другу духовно. Он — тварина подлая, а ты у нас… достопримечательность. В смысле — нежный цветочек… — подхватил Велес, мелко-мелко закивав. — Все так и было, ага, — улыбнулся Велес. Ну как улыбнулся… Это я знаю, что, то была улыбка, ибо уже приучена к мимике Магического Зверя. Для других же звериный оскал ничем не отличался от того, что выдал мой
