В зал вошёл обвешанный амулетами колдун. Но в самое первое мгновение Карина успела уловить мимолётный образ брата.
— Зачем он здесь? — послышался вопрос, полный презрения.
За этим вопросом последовали ещё несколько не менее брезгливых возгласов.
Торбьон встал из-за стола, и ропот стих:
— Согласен с вами. Этот человек не достоин общества благородных господ. Он пытался причинить вред моей супруге. Но, может быть, я дам ему шанс, если он раскается в своих злодеяниях.
— Признаю, я нарушил магический закон, — охотно произнёс слова раскаяния О’отон, вернее, Эгмунд в образе О’отона. — Использовал колдовские чары не во благо, а в корыстных целях. Пусть её светлость Каролайн простит мне мой недостойный поступок.
Гости, впечатлённые признанием вины, смотрели на колдуна уже не с таким презрением. А Торбьон, достал из кармана амулет в виде миниатюрных песочных часов, подвешенных на цепочку, и протянул Эгмунду.
— Раз так, возвращаю тебе твой родовой аму…
Его прервали на полуслове — дверь в залу снова распахнулась. Дворецкий, совсем уж ошарашенный и бледный, попытался огласить очередного гостя, но тот вошёл не дожидаясь оглашения. Ещё один О’отон. Теперь уже настоящий.
Гости ахнули от изумления. Торбьон же, будто и не произошло ничего необычного, закончил начатое.
— Как и обещал возвращаю тебе твой родовой амулет, — он потянулся, чтобы надеть необычный кулон Эгмунду на шею.
— Но это моя вещь! — колдун стремительно приблизился к Торбьону и окатил холодным взглядом бесцветных глаз. — Ты обещал вернуть её мне!
— Я обещал вернуть её О’отону, что я и сделаю.
— Благодарю, — Эгмунд склонил голову, чтобы Торбьону удобно было повесить ему на шею амулет.
— Я О’отон, не он! — злобно процедил колдун.
— Увы, я больше склонен верить тому, кто только что признал свою вину перед моей супругой и принёс ей извинения, — Торбьон снова потянулся к Эгмунду, хоть между ними уже вклинился колдун.
— Я тоже признаю, — без особого энтузиазма сказал тот. — Отдай мне мою вещь!
— Отдам тому, кто больше похож на О’отона, — Торбьон начал демонстративно переводить взгляд с одного на другого, придирчиво сравнивая их.
И хоть они были похожи как две капли воды, Торбьон уверенно заявил, указывая на Эгмунда:
— Больше похож на О’отона он.
Колдун побелел от злости.
Карина уже еле сдерживала смех. Как тонко Торбьон над ним глумится. Тот от бессилия хоть как-то повлиять на ситуацию сделал то единственно возможное, что мог сделать — снял чары с Эгмунда. Он сорвал со своей шеи один из амулетов и с силой бросил его на пол. Рассыпавшийся на мелкие осколки клык, начал клубится белым дымом, который окутал Эгмунда. Когда дым рассеялся, Карина с огромной радостью обнаружила, что её брат принял свой обычный образ. Она счастливая кинулась обнять его.
Глава 99. Чтоо же за день-то такой?
В обеденной зале поднялся шум. Гости не совсем понимали, что происходит. Кто-то громко возмущался, что О’отон посмел применить чёрную магию, кто-то радостно вопил, что нашёлся сын гранд-канцлера, который уже полгода считался бесследно пропавшим, а кто-то не в силах выразить эмоции словами охал, ахал и издавал другие междометия.
Однако Карина какое-то время не замечала царящего вокруг гвалта. Она крепко обнимала брата. Наконец-то, он в своём образе. Больше не нужно играть чужую роль, не нужно ни от кого скрываться. Для своих четырнадцати Эгмунд пережил слишком много испытаний, но теперь сможет вести счастливую и беззаботную жизнь подростка.
— Благодарю, сестра, — прошептал он ей.
Сердце Карины наполнилось теплотой. Несколько секунд, пока внимание гостей было в бо́льшей степени сконцентрировано на О’отоне, они с братом могли разделить радость его избавления от оков чужого образа, возможность стать самим собой.
Колдун тем временем продолжал перебирать на себя внимание присутствующих. Гости, затаив дыхание, наблюдали за сценой, которая разыгрывалась между ним и Торбьоном. Тор вернул ему его родовой амулет, но при этом пригрозил:
— Обещаю множество проблем гораздо более серьёзных, чем потеря амулета, если ты ещё хоть раз перейдёшь дорогу тому, кто мне дорог.
О’отон быстро спрятал амулет в потайной карман за пазухой. Было видно, что он признаёт поражение. А куда ему деваться? Его северная колдовская магия сильна, но не настолько, как стихийная. Прежде чем уйти, он скользнул по Торбьону пустым взглядом бесцветных глаз и холодно произнёс:
— Она могла бы стать северной королевой, тысячи верноподданных выполняли бы любое её желание, её стихийный дар в северных краях расцвёл бы с особой силой, а что дашь ей ты?
Торбьон спокойно выдержал его ледяную тираду.
— То, что ты дать не в состоянии, — любовь.
Что же за день-то сегодня такой? Вот так неожиданно Карине было суждено услышать признание в любви от собственного мужа. Кому-то может быть хочется, чтобы это произошло в торжественной обстановке: ужин при свечах, конфеты-букеты, розы-мимозы. Но Карине казалось, что нет ничего романтичнее этих непроизвольно вырвавшихся в неподходящем месте и в неподходящее время, обжигающе искренних слов. Со счастливой улыбкой она наблюдала, как под уничижительное улюлюканье гостей О’отон спешно покидает обеденный зал. Дворецкому было дано задание проводить его за ворота замка.
Исчезновение колдуна могло бы немного разрядить атмосферу, если бы следом не случилось другое событие — внезапное появление гранд-канцлера. Вернее, для Карины оно не было внезапным. Она знала, что он присутствовал на приёме с самого начала только не в своём образе. Теперь же уже в своей ипостаси он широким шагом шёл через зал прямиком к тому месту, где стояла Карина с братом.
— Эгмунд! — эмоционально выкрикнул Гранде, прижимая сына к себе.
Карина не заметила, в какой именно момент гранд-канцлер вернулся в обеденный зал. Видел ли всю сцену чудесного снятия образа О’отона с собственного сына? Впрочем, это было уже и не важно. Главное, сын и отец, наконец, встретились. Карина смотрела на гранд-канцлера и не могла не радоваться за него. Сколько самых глубоких эмоций было на его лице! Он и верил и не верил, что отыскал сына. В уголках его глаз собралась влага. Разумеется, ни при каких обстоятельствах ни одна слезинка не скатится по щеке этого железного человека, но Карина знала, как сложно ему сейчас сдерживать слёзы.
Зал снова наполнило всеобщее оживление. Этот приём гости запомнят надолго. Карина отошла в сторону, давая возможность Эгмунду сосредоточить всё внимание на отце. Она представляла, сколько всего им сейчас хотелось бы сказать друг другу. Правда, откровенному разговору мешали десятки невольных наблюдателей. Нужно было бы, пожалуй, отвлечь гостей. И сделать это должна Карина как хозяйка вечера. Хотя она представить не могла, на что можно переключить внимание присутствующих, когда перед их глазами происходит столько интересного.
Возможно, выручит Матильда? Она ведь готовила что-то этакое на свежем воздухе. Карина направилась к выходу разведать, чем собралась удивлять гостей её помощница. Однако стоило выйти из обеденной залы, как к ней подскочила одна из горничных.
— Ваша светлость, вашей кузине сильно нездоровится. Его величие магистр Бартлен просил найти вас.
Карину вмиг охватило сильное беспокойство. Кузина отказалась прийти на приём, сославшись на плохое самочувствие. Карина подумала, что речь о лёгком недомогании. Но, выходит, дело гораздо серьёзнее. Ей стало хуже?
Карина бросилась в комнату сестры.
Глава 100. Тебе понравится
Каролайн неподвижно лежала на кровати — бледная и безжизненная. У Карины сжалось сердце. Успокаивало только то, что рядом с больной был Бартлен. Он прикладывал к её лбу компресс. В комнате пахло мятой и горьковатыми травами — видимо, Каролайн отпаивали зельями и микстурами. Вспомнилось, что Торбьон называл своего лекаря лучшим в канцлерстве. Он наверняка знает, что делать, и быстро поднимет больную на ноги.
