Я передала малышку папе, Ливу подхватил Ульф. Когда волки подбежали, их радостному удивлению не было предела. Всё ж ясно стало с первого взгляда: малышки были очень похожи на вожаков.
— Нуала, родная ты наша!..
Она сжала меня в объятьях и расплакалась, и я разревелась в ответ. Женщины, что с нас взять? Я всё пыталась улыбнуться сквозь слёзы, но губы кривило.
— Простите… — только и могла выговорить я.
— Да что ты, Нуала! — наконец не выдержал Матти. — Всё себя корим, что не уследили, позволили уехать. Если бы ты знала, как мы переживали! Какая уж там обида…
— И Йан живой! — подхватила Жилль. У неё тоже глаза была на мокром месте.
— Госпожа дорогая! — всхлипывала Яника.
Остальные волчицы все сгрудились вокруг меня, гладили по плечам, по голове, любопытно рассматривали тугое плетение. Когда я кое-как утёрлась, подошли и волки, все по очереди. Кто просто касался, кто обнимал, кто кланялся. Они все говорили одновременно, хвалили, ласково журили, называли самыми разными милыми прозвищами.
— Да что вы… — пробормотала я, краснея. — Чем заслужила-то?
— Она ещё спрашивает! — рассердился вдруг Йан. — А кто Ульфа на ноги поставил? Кто меня из лап тьмы вырвал? Кто счастье нам подарил, дочек замечательных?
— И это далеко не полный список, — улыбнулся Ульф. — Но давайте-ка мы поскорее домой пойдём, вон какие тучи собираются.
Снег начался, когда мы уже вошли во двор. Малышки устали и начали хныкать. Они совершенно не испугались стольких незнакомых людей, но хотели кушать, и я, едва оказавшись в родных стенах, пошла за занавесь кормить их. Туда же Жилль принесла мне еды и горячего питья, а ещё ежевичного варенья.
— Какое же счастье, — прошептала она, глядя, как жадно сосут крохи. — Ты дома. Мы так ждали тебя, но чтоб с детками… Ещё одно благословение!
— О чём говорили Йан и Ульф? Я поняла только, что вы на меня совсем не сердитесь…
— Полно тебе, милая! — вдруг всхлипнула Жилль. — Какое там злобу таить! Да ты волкам свет невиданный принесла! Едва семечко взошло, как многими детками стал радостен дом! Я вот… мы с Матти… — Она выдохнула и даже покраснела. — Тоже ждём.
Слёзы счастья снова покатились по моим щекам.
— Я боялась верить, что встреча будет такой тёплой. Гнала чёрные мысли, а они всё равно одна за другой, как поганки на гнилых пнях… Но теперь мне спокойно, только плакать всё время хочется.
— Больше никогда не покидай нас, Нуала. Пожалуйста.
Я кивнула, шмыгнула носом. Теперь-то никуда, путешествий мне на всю жизнь хватило.
— А что семечко? — опомнилась я через минуту.
— Проросло! На следующее утро после возвращения Йана заметили.
— Расскажи, как всё было. Мужчины молчат, им, наверное, трудно вспоминать. Да и не хотят счастье перебивать прошлой болью.
Женщина кивнула.
— Мы когда поняли, что ты сбежала после несправедливого навета, бросились группами на поиски. Ульфу-то остаться пришлось, не бросать же вожаков! Но ты бы видела его глаза, отчаянную боль… Как будто себя потерял. — Она вздохнула и нежно погладила пока ещё незаметный живот. — Следы вели к порталу, а потом к Вратам, а за ними ни запахов, ни меток, как ни старались мы учуять. Пришлось воронов пустить, они тебя по-особому искали.
— И нашли, — кивнула я. — А след наш, наверное, маг стёр, который помогал мне.
— Чувствую, твоя история пострашнее нашей будет, — сказала Жилль. — Хотя всем несладко пришлось. Мы в горе встречали новую весну. Ульф и сам за Прорехой побывал, пытался след взять. Не справился, стал молчалив и холоден. Целыми днями сплошные тренировки, да по нескольку раз за неделю отлучался на разведку, высматривал всё, не появишься ли… А вместо тебя встретил Йана, что устало брёл по знакомой тропе. Поначалу-то решил, что призрак это. Похудел вожак, и от ран не до конца оправился. Потом уже, когда домой старший его притащил, и мы лечить взялись, ясно стало: человек, но истощённый, не тяжелее духа. Представь, как трудно ему было узнать, что нет больше у нас доброй сааф, убежала, думая, что стаю тем спасёт.
Мне стало стыдно, жар разлился по телу.
— Простите… Я и правда думала, что делаю как лучше.
— Знаю. Ты поступила храбро. Я бы вот не решилась, наверное.
— Я понимала, что вы сделаете всё, чтобы защитить меня. Ульф бы даже войной против саблезубов и свиней пошёл… А я больше всего войны боюсь, тем более когда тьма столько жизней унесла.
Мы молчали некоторое время, потом Жилль заговорила снова.
— Измучались они, истосковались. А когда вороны вернулись, и весть о тебе принесли, тотчас устремились к Вратам. За главного оставили Матти и старших. И вот как уехали, пришли к нам чудеса. Грибной год был, ягодный. Дикие яблони ломились от плодов, зверьё прямо под стенами бегало. Магия будто пела, и никакой тьмы не стало. А росток, что взошёл крохотным белым стебельком, повадился мерцать в пустой башне. Словно он сам был надеждой, и мы верили, что вы вернётесь. Не знали только, что с приплодом, — широко и счастливо улыбнулась она.
— Молодцы они, вожаки наши! — сказала повитуха. — И ты умница, Нуала. Дивлюсь, как малышек выносила одна, без поддержки, да в пути к тому же!
— Сама удивляюсь, — отозвалась я. — Мне и правда до самого восьмого месяца всё удавалось. Правда, и скрывать многое приходилось…
Женщины тотчас пожелали узнать подробности, и я охотно рассказала и Ракхе и всех наших приключениях. А потом пришли Ульф и Йан, и помогли мне отнести дочек в башню, где мы устроили их на мягком ложе в уголке. И сразу я увидела на окне знакомый горшок, в котором взошло маленькое белое деревце. Ствол его был прямым, а веточки на концах завивались в спирали, и магия светилась голубым, окутывала комнату призрачным облаком.
— Дом родной, — прошептала я, погладив деревце. — Какое же здесь всё прекрасное… Такое тёплое, светлое, знакомое! И вы… Любимые мои.
Йан и Ульф подошли, встали по бокам. Младший прижался губами к моему виску, старший положил тёплую ладонь на затылок.
— Простите, что сбежала, не рассудив, как лучше будет для всех, — прошептала я. — Тогда, сгорая от чувства вины, я думала, что принимаю правильное решение. Кто же знал, что нет тьмы, одно лишь волшебное сияние счастья?
— Ты дома, и теперь никуда от нас не денешься, — сказал Ульф.
— Пожалуйста, берёзка, больше никогда не оставляй Драгнур без сердца, — сказал Йан.
— Делись страхом со мной, с Йаном, — кивнул Ульф. — Мы поможем. Даже из безнадёжных ситуаций есть выход.
— Я теперь уже понимаю, что могла бы пожить в деревне, — отозвалась я, гладя их руки. — Подальше от глав кланов… Чтобы глаза не мозолить.
— Нет, — нахмурился Ульф. — Мы бы никогда так не поступили. И они уже поняли, как ошибались на твой счёт. Пусть только попробуют ещё в Драгнур свои сомнения принести! Зальмит словно пробудился, магия звенит. Гацерос-то застыл, и неоткуда теперь взяться тьме и хворям. А саблезубы и свиньи со своей тёмной магией уже поплатились за лживые наветы.
— Было землетрясение, — ответил старший. — И затронуло оно именно их земли. Уж не знаю, как так получилось, но больше никто не пострадал.
— Поэтому ты не должна ни секунды переживать, Нуала, — улыбнулся младший, и губы его на мгновение накрыли мои. — Впереди у нас — тепло и свет. Пусть всё меняется, и не сразу получиться привыкнуть к переменам, но вместе мы справимся. И, кстати, мы тут кое-что для тебя приготовили. Думали, вот ступишь на родной порог…
Ульф тотчас отошёл к комоду, порылся в ящике и вытащил красивый расшитый мешочек.
— Это Яника украшала. А это мы сделали вместе с Йаном.
Обережный амулет! Совсем такой, какой был у меня вечность назад! Золотая длинногривая лошадка с ясными камушками синих глаз…
— Спасибо… — хрипло выговорила я, прижимая к сердцу милого зверя. — Вы… Словно из снов… Будто солнце…
Говорить было сложно, слова не шли на ум. Я надела цепочку на шею, сжала амулет. Повернулась к ним… Мужчины шагнули обнять, и мы прижались, затихли, и долго так стояли, слушая стук сердец друг друга.
