в обратную сторону.
Вот тут то и выяснилось, что, собственно, никто толком не знает, какая сторона у нас сейчас обратная. Кругом был совершенно одинаковый мокрый лес. И ни одного ориентира.
Наш, наученный Родиной матерью и жестким прапором офицер запаса, повел нас обратно по все тем же ориентирам.
Но, то ли солнце стало плохо видно, то ли муравьи, с матюками перетащили куда-то свои муравейники по итогам нашего вандализма, но долгожданный выход из леса никак не находился.
Вечерело. Мы грустно брели по лесу, со злостью пиная крепкие боровики и подосиновики, которые, теперь, и правда регулярно попадались нам по дороге. На основании этих примет стало окончательно ясно, что не той дорогой мы идем, товарищи! Ужасно хотелось кушать. И пить. За спинами моих родителей уныло болтались пустые рюкзаки, чьим единственным предназначением на эту поездку было вместить в себя все то мифическое количество грибов, которое самоуверенно пообещал нам папа. Собственно, кроме этих пустых обещаний, такого же пустого термоса и запаха съеденных вареных яиц там ничего и небыло. От этого становилось еще грустнее. И тревожнее.
Наверное, чтобы хоть как-то отвлечься от этих невеселых мыслей я и сорвала тогда первый гриб. Родители грустно посмотрели на меня, а потом друг на друга. В их взглядах явно читался вопрос, в кого из них я уродилась таким долбоящером. Мама думала на папу. Папа, судя по всему, на тещу. Потому что думать что-то плохое про маму всегда было как-то страшно. Особенно в лесу и без свидетелей. И с ножом для подрезания грибов, многообещающе зажатым в ее руке.
А я молча сорвала еще один гриб.
Родители снова вздохнули, и мы медленно побрели дальше. Дождь прекратился, лес укутался в серые промозглые сумерки. Чаща наполнилась новыми звуками и шерохами. Темнело так быстро, будто по верхушкам сосен бежал невидимый человек с огромным покрывалом, которое, как черный балдахин, укрывало лес ночною тьмой.
Довольно быстро стало понятно, что продвигаться дальше ночью не рационально. Мама, правда, пыталась отрицать очевидное и продавить авторитетом, но тут папа, впотьмах, весьма удачно подвернул ногу и, тут же, гордо предьявил свой контраргумент. На этом наш геройский поход и потерпел свое окончательное поражение!
Еще одна счастливая случайность заключалась в том, что папа, оказывается, уже полгода как врал маме, что бросил курить! И, хотя, теперь, после разоблачения, его ждала неминуемая и жестокая смерть, но именно благодаря этому мы смогли разжиться хиленьким костерком и возможностью просушить хотя бы носки.
Предки устало плюхнулись на землю, вокруг, наконец-таки, разошедшегося огня. А я, как и все нормальные дети, именно в этот трагический для моей семьи момент словила в задницу очередное шило. Уставшей я себя не чувствовала, есть мне все равно ничего дать не могли. И тогда я решила развлекать себя сама!
Наскоро соорудив себе факел, из коряги, просушенной травы и папиных носков (Ну а что? Его все равно мама убьет. Ему уже не надо!), я пошла искать грибы. Собственно, за этим же мы и пришли в лес, не так ли?
К слову, грибов, вокруг места нашей вынужденной ночевки оказалось такое количество, которое я ни до, ни после этой памятной вылазки больше никогда в своей жизни не видела!
Родители на отборном матном ворковали у костра. Я бегала по кустам, пугая лосей и ёжиков своим факелом, и собирала, собирала грибы… Казалось бы, нехрена они мне были сейчас нужны, да еще в таком количестве? Но я впала в раж…
А в лесу, тем временем, вступала в свои права сентябрьская ночь.
Папа, конечно, обещал бдительно охранять наш сон. Но ничто так не отпугнет голодных волков, как молодецкий храп уставшего сорокалетнего мужика! Уж поверьте мне, я это теперь точно знала! Лично видела удивленные желтые глаза хищников, которые после очередной папиной рулады метнулись в кусты дикой ежевики, оставляя на колючках клочки мокрой шерсти! Что до меня, то этой ночью я спала мало и тревожно. Мне снились непролазные заросли грибов, которые я не успела собрать.
А утром нас разбудили громкие людские голоса и веселый финский смех:
— Kuka olet? (Вы кто?) — весело спросил нас молоденький паренек, в зеленом камуфляже пограничных войск Финляндии.
Наша сонная компания недоуменно переглянулась.
— Хенде хох? — испуганно выдал папа сразу весь багаж своих знаний по немецкому школьному.
— Kyllä, he ovat venäläisiä! Jälleen sienet varastivat! (Да русские они! Опять грибы воровали!) — махнул рукой его сослуживец, презрительно смерив взглядом что-то за нашей спиной.
Даже еще не понимая о чем речь, мама с папой, напряженно, оглянулись назад. Их удивленным взглядам предстали два доверху набитых грибами рюкзака. И три объемные кучки, размером где-то им по колено, состоящие каждая из отдельного вида грибов: белые, красные и подберезовики, соответственно.
Папа судорожно сглотнул. Мама одарила меня тяжелым многообещающим взглядом. Я постаралась незаметно отодвинуть за куст свой маленький, еще не учтенный родителями, и тоже далеко не пустой рюкзачок.
Добрые финские парни, крякнув, вскинули на свои спины наши рюкзаки и папу. Кому-то что-то «профинячили» по рации и жестами позвали нас за собой. В нескольких метрах от места нашей ночевки блестела мокрым асфальтом широкая трасса «Скандинавия», упирающаяся через еще сотню-другую метров в шлагбаумы контрольно-пропускного пункта границы с Финляндией. Только вот мы были в лесу, почему то, уже не со стороны нашей великой Родины. Когда мы пересекли границу- ответить мы так и не смогли. Также, как и объяснить, каким образом вообще из закрытого полигона наших войск мы незаметно пробрались на финскую территорию.
Все эти двести метров, пока мы шли до КПП, я носилась вокруг пограничников и снова собирала, собирала грибы… Класть их был уже решительно некуда. Я совала их себе за пазуху. Они были склизские и мокрые, противно пахли и неприятно прилипали к животу. Но остановиться я уже не могла…
Вот и сейчас, ажиотаж заядлого охотника был налицо! За дверью снова кто-то закопошился. Тусовка под кроватью заметно напряглась. А я, сумасшедше блестя глазами, поудобнее перехватила кочергу:
— Давай, иди к мамочке! — зловеще прошипела я, замирая.
Глава 34
За последующие полчаса коллекция моя заметно пополнилась. И от этого
