На столе стояло ведёрко с охлажденным шампанским, фрукты и десерты.
А ещё там были две коробочки: одна большая, другая — совсем маленькая.
И я, сидящая рядом в одной лишь легкомысленной ночнушке.
Моего откровенного белья хватило с лихвой, чтобы Валуа забыв о подарках, ринулся в бой. Раскиснув под его поцелуями, я очнулась уже только в тот момент, когда меня несли в постель.
— Подожди, — попросила я, пытаясь не пялиться на красивое тело супруга.
—Тай, ты чего? – не понял Этьен.
Я кивнула в сторону подарков.
— Потом, — отмахнулся мой Альфа. – Тайка, я по тебе целый день скучал.
Меня аккуратно освободили от белья и принялись целовать, ласкать, трогать.
За прошедшие годы я стала … нет, я не была больше такой скованной в кровати, какой была в самом начале.
Мне нравилось исследовать тело Этьена, нравилось, как он касается и ласкает моё тело в ответ. В супружеской постели нет запретов – когда дело касается только двоих.
Мы занимались любовью в человеческом образе, в образе волков … даже частично оборотившись, когда обоим нам хотелось немного поиграть. Мы делали это, получая удовольствие и чувствуя любовь друг друга.
Теперь я даже жалела своих родителей: вместо обоюдной супружеской любви отец всю жизнь довольствовался суррогатами, а мама… маме так и не довелось почувствовать себя любящей и любимой. По крайней мере, за все те долгие десять лет, что они прожили как соседи под одной крышей.
Я мотнула головой, отгоняя от себя плохие мысли.
Как предполагал Этьен, отца могли специально оговорить перед матерью… так же, как оговорили оборотней перед бабушкой, практически внушив той, что мы – ужасные звери.
Даже Натан, который был видным специалистом по этой части, только разводил руками – слишком уже давно было произведено внушение, так что, он посоветовал нам просто смириться.
Что мы и сделали. Тем более, что я не была совсем уж сиротой – у меня имелась двоюродная тетя, троюродная сестра и два маленьких племянника.
Да! У Гильермо получилось избавить свой род от «проклятия» — вместе с моей родственницей они родили двух прекрасных мальчишек.
Отхлебнув холодного шампанского, обнажённый Этьен (Это его всегда мало волновало. Француз! Что поделать?) покосился на коробки, лежащие перед ним.
— И с какой мне начать?
Улыбаясь, я жестами показала, что закрываю рот на замок, а ключ выбрасываю в окно.
— Тебе потрясающе идёт эта простыня, — игриво приподнял бровь Этьен. Понимая, что это опять может свернуть не туда, я указала пальцем на большую коробку.
— Ты уверена? – спросил Валуа.
Я молча кивнула.
Этьен стащил подарочную бумагу, раскрыл коробку – …. И его донельзя довольный взгляд стоил того долгого дня в Ангулеме.
— Тая… — изумлённо протянул Этьен.
Очень бережно отложив портрет «Добряка», мой муж уже приготовился к «новым свершениям», но я вовремя ткнула пальцем во вторую коробочку.
Этьен быстро раскрыл обёртку, вытащив оттуда… синие пинетки.
— Как насчёт того, чтобы назвать нашего сына Филиппом, — кивнув в сторону портрета, спросила я.
А Этьен… на него страшно было смотреть.
Ошарашенный, оглушенный…счастливый Альфа задрал высоко голову и завыл от счастья вместе со своим волком.
Благо, что комната Жанны через одну – а то разбудил бы дочку.
Упав на кровать вместе с зажатыми в руке пинетками, Этьен подтянул меня к себе и спросил:
— Ты уже уверена? Показывалась Гийому?
— Он в курсе, — кивнула я. – Но пол он пока определить не может.
— А кто подсказал, Настя?
— И Настя, и Аля, — разулыбалась я. – Все ждут маленького альфу Валуа.
Этьен перекатил меня на спину – и сам навис надо мной.
Большой. Мощный. Мой.
— Счастье моё, — прошептал он по-русски. – Сердце моё…
Целуя мне руку, он прожигал меня своим зеленым взглядом вожака.
— …Я обладаю, — торжественно, будто принося клятву, продекларировал девиз Филиппа Доброго мой личный Валуа.
—… и Иного не желаю, — закончила я вместе с Этьеном.
И это была правда.
Иного никто из нас не желал.
Конец
