— Она была там? — прошептала Эйра.
— Насколько я знаю, это она убила его. Она убила маму вскоре после этого… Мы с Йонлином едва выбрались живыми. — Оливин прерывисто вздохнул. Выражение его лица было призраком того, что произошло, когда он увидел своего брата на пороге смерти. — Слава Ярген, он не помнит тот день. Он был маленьким. Все, что он знает, это то, что наш отец погиб, защищая честь Мечей Света, как и мама.
— Он знает о сестре?
— Мы никогда по-настоящему не говорили об этом… — Оливин вздохнул. — Я пытался защитить его от этой правды. Но он умен. Я был бы дураком, если бы думал, что он не догадался, и я понимаю, что не смогу вечно скрывать это от него.
Оливин переступил с ноги на ногу, будто не мог решить, идти ему или стоять. Он казался беспокойным. Не то чтобы она могла винить его.
— Она все еще преследует его, — прошептал он. — Уинри никогда не успокоится, пока не умрет она или я. — Его затравленный взгляд метнулся к ней. — Теперь твой дядя замешан в незаконченном деле моей семьи.
— Ш-ш-ш. — Эйра сжала его руку. — Мой дядя был вовлечен в это из-за меня задолго до того, как он стал вовлечен в это из-за тебя.
Он слабо улыбнулся.
— Я и не думал, что когда-нибудь расскажу это все тебе, но я рад, что теперь ты знаешь про мою самую сокровенную рану. Это справедливо, поскольку я знаю про твою.
Эйра мрачно усмехнулась.
— Ну, я бы не сказала, что ты знаешь про все мои раны так подробно
— Не бросай мне вызов. — Он слегка усмехнулся. Это вызвало искреннюю, хотя и слабую, улыбку на ее губах.
— Спасибо тебе за доверие, — мягко сказала она.
— Ты заслужила мое доверие. — Он посмотрел на небо, где низко висела луна. — Нам надо немного отдохнуть.
— Надо.
И все же ни один из них не пошевелился.
— Я хочу попросить тебя остаться со мной на ночь, — прошептал он. Все остальные звуки растворились в его дыхании. Эйра запечатлела каждую черточку его лица, когда он протянул руку, чтобы заправить выбившуюся прядь волос ей за ухо. — Ты могла бы прекрасно дать мне забыться, заставить забыть о муках прошедшего дня.
Она рассмеялась. Скорее, вздохнула.
— Ты был бы великолепным отвлекающим фактором. Я бы солгала, если бы сказала, что эта мысль не приходила мне в голову, — призналась она.
Оливин обхватил ее щеку. Его ладонь была обжигающе горячей, почти такой, каким она представляла все остальное в нем.
— Я рад, что это чувство взаимно.
— Я не знаю, что я чувствую. — До сих пор она была честна, ведь они обнажали свои души.
— Возможно, ты могла бы это выяснить?
Эйра не осознавала, насколько близко они были к стене дома Меру. Оливин сделал шаг вперед, тем самым прижав ее к зданию. Он оперся ладонью о стену, пока другая рука все еще была на ее лице, и навис над ней. Мир сузился до мгновения, когда у нее перехватило дыхание.
— Оливин… — прошептала Эйра. Ее грудь была слишком сжата, чтобы произнести хоть слово.
— Скажи мне, что я должен остановиться. — Он наклонился вперед, кончик его носа коснулся ее носа. Она втянула воздух. Задержала его. Все ее тело напряглось. То, как он смотрел на нее сквозь свои длинные ресницы и тяжелые веки с неприкрытой страстью, заставило ее внутренности превратиться в желе.
— Должен.
— Скажи мне, что ты этого хочешь. — Его пальцы надавили на ее подбородок, приподнимая ее лицо.
Эйра открыла рот, чтобы ответить, но не смогла произнести ни слова. Она знала, что должно было произойти, и… позволила этому случиться.
Его губы слегка дрогнули, когда они коснулись ее губ. Самое короткое прикосновение — настолько короткое, что она совсем не была уверена, настоящее оно или нет. Оно было похоже на предупредительный выстрел. Вдох, который позволил бы ей уйти. Сделать то, что, как она знала, было разумным.
Но быть разумной — постоянно пытаться учитывать все аспекты ситуации — было утомительно. Иногда ей хотелось поддаться безрассудным инстинктам. Она хотела отпустить его, даже когда понимала, что не должна. Она хотела следовать за своим колотящимся сердцем и жгучей потребностью, которую заставляла себя игнорировать.
Оливин отстранился. Ее глаза открылись достаточно широко, чтобы увидеть напряженное выражение его лица. Он выглядел так, словно хотел проглотить ее. Она тяжело сглотнула, слегка наклонив голову.
Нерешительность исчезла. Все рухнуло с приглушенным звуком удивления. Порыв воздуха и головокружительное облегчение ударило ей прямо в голову, когда его губы снова прижались к ее губам. Напряжение, которое нарастало между ними, достигло своей критической точки, и о… как великолепно оно разлетелось вдребезги.
Его пальцы переместились, наклоняя ее лицо в нужную сторону. Нежное нажатие большого пальца заставило ее губы приоткрыться для него. Оливин углубил поцелуй с изяществом опытного любовника.
Она была как пластилин в его объятиях, и Эйра позволила своему разуму погрузиться в блаженную пустоту. Было так много поводов для беспокойства. Так много всего навалилось на них. На мгновение ей просто захотелось забыть обо всем и убежать к теплу красивого мужчины — желания. Разве это было плохо? Это делало ее ужасной?
Ничто из того, что казалось таким приятным, не могло быть ужасным.
Оливин сделал еще один маленький шаг вперед. Его крепкое, высокое тело прижало ее к стене. Ее рукам больше некуда было деваться, кроме как лечь на его бедра. Он был худощавым, жилистым, с упругими мышцами. Струящиеся ткани, которые он носил, скрывали, насколько гибким он был на самом деле. Ее руки скользнули вниз, дерзко касаясь изгиба его спины.
Низкий рык поднялся из его горла. Она поймала его. Больше не будучи пассивным участником, Эйра яростно поцеловала его в ответ. Дай мне облегчение, безмолвно молил каждый поцелуй, позволь мне чувствовать и просто быть, хотя бы на мгновение.
Другая рука Оливина переместилась, чтобы запутаться в ее волосах. Его прикосновение. Пространство между ними сжалось. Широкая спина… Она могла представить, каким он мог быть в постели. То, как он возьмет ее.
Лечь с ним в постель было просто. Легко. Он излучал уверенность, которая приходит с опытом. Им не нужно было усложнять это чем-то, кроме плотской потребности.
Должно быть, у него были схожие мысли, потому что он отстранился и наклонился, прижавшись щекой к ее щеке. Уткнувшись в раковину ее уха, он прохрипел:
— Пойдем со мной.
Глаза Эйры закрылись. Она наклонила голову, опираясь на каждую из его рук. Он воспользовался этим, чтобы поцеловать ее подбородок и спуститься с поцелуями вниз по шее.
— Тебе будет хорошо со мной. — Хрипло прозвучал голос у ее горла.
— Я… я знаю. — Она чувствовала это глубоко внутри себя. Это было бы так просто… — Но я не могу.
Поцелуи Оливина замедлились, превратившись в сладкие покусывания. Он отстранился, поглаживая большим пальцем припухлость ее щеки.
— Я слишком напираю? Неправильно понял?
— Нет. Я бы остановила тебя, если бы захотела. Что я только что и сделала. — Эйра хитро улыбнулась. — Но я же сказала тебе, что не знаю, что чувствую.
— Мне не нужно твое сердце, чтобы наслаждаться твоей компанией или телом. — Он ухмыльнулся. Он был раздражающе красив. Но это также подчеркивало его затравленные, почти отчаянные глаза. Возможно… в некотором смысле, он был так же сломлен, как и она. Они оба хотели забыться вопреки здравому смыслу, и это утвердило ее в своем решении.
— Я знаю. Но я не знаю, как мое сердце справится с этим. И вот… вот почему я не могу. — Она уже достаточно потакала себе, но была грань. Точка, перейдя которую, она не знала, что произойдет. В начале турнира она поклялась, что не позволит себе увлечься. С Калленом до сих пор были непонятки… даже если они были не вместе… они все-таки были не совсем не вместе. Это было настолько сложно, что что-то большее казалось неправильным.
— Хотя признаться, мне бы хотелось, чтобы был другой исход, но я уважаю твою позицию.
