– Сеанс связи завершен, – повторила я за ним. – Утро – стандарт.
Андерсен беспокоился… Не за меня, за Машу, но все равно приятно…
Я вышла на петровскую половину. Если ничего не случится, то Кир придет поздно. Я постелила себе и ему, съела вторую порцию «ри» и прилегла отдохнуть. Машин организм протестовал против усиленного использования своего пищеварительного аппарата, в результате чего меня стало клонить в сон. Непорядок. У меня сегодня еще планы… Пла… ны…
Вечер. Папа какой-то странный. Он не хочет посмотреть мой новый проект, и я подбегаю к пульту визора.
«… Скорбим вместе с вами. Она была такой талантливой и такой молодой!»
«… Похороны прошли в обстановке глубокой скорби. Речь академика Проскурина растрогала до слез.»
«… К сожалению, научные открытия до сих пор не обходятся без жертв. Уходят лучшие.»
– Что это, папа?
– Это хоронят нашу маму, Машенька.
– Не-ет! Не-еет!!!
– Маша! Маша! Маша, проснись! Это сон, просто сон!
Фуххх… Я открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Кира. Понимаю, что только что пережила самый страшный момент из жизни Маши – известие о смерти мамы. Тело колотит, и будет лучше дать ему возможность снять стресс привычным образом – слезами. Как хорошо, что рядом Кир. И что на нем майка – сейчас она будет мокрой.
– Машенька, Маша, пожалуйста, не плачь, – просит он, но нас с телом уже не остановить.
Мне жалко тезку, все-таки Петров – изверг, разве можно сообщать ребенку о смерти матери вот так, походя? Кир обнимает меня и гладит по спине, и от этого становится жаль не только Машу, но и себя. Почему на месте Кира сейчас не Андерсен? Почему я вообще попала в эту ненормальную ситуацию?!
– Маша, ну расскажи, чего ты испугалась, мы вместе придумаем, как быть, – уговаривает Кир делано бодрым голосом.
– Никак, – сквозь слезы отвечаю я. – Мне снилась мама, то есть… как ее хоронили.
– Маша, Маша, это просто сон… – успокаивает меня Кир. – Если бы я мог…
– Я знаю, – продолжаю рыдать. – Но ты не можешь. И никто не может…
– Маша, ну пожалуйста, ну перестань, – опять просит Кир, и голос его дрожит.
Бедняга… Он же не может смотреть на мои… Машкины слезы… Мне становится жалко и Кира. Что-то надо делать. Но использовать проверенный на Солнце способ… Кир достоин большего. Соберись, Мария, ты должна взять это тело под контроль! Несколько судорожных вдохов, и я подавляю рыдания. Но Кир не спешит выпускать меня из своих рук. И нам с телом хорошо и очень уютно. Вот ему – не очень. Приходиться изворачиваться.
– Дай попить.
Кир, будто опомнившись, быстро отходит за водой. И мгновенно возвращается. Вода оказывает свое позитивное воздействие, и я спрашиваю почти нормальным голосом:
– О чем ты хотел со мной поговорить?
– Маш, я… прости. Давай поговорим завтра. Уже поздно.
– Ой, я, наверное, тебя разбудила… Кошмар был таким реальным… Извини, от меня одни проблемы.
Он возражает, но я вижу, что наши с телом рыдания оказали на парня гораздо большее воздействие, чем можно было бы подумать. Сейчас впору начать успокаивать его… Он совсем рядом, но я решаюсь только положить свою ладонь на его руку.
Как все сложно… Возможно, я даже способна понять Машку, выбравшую секс без обязательств с беспроблемным Логиновым…
– Кир… Спасибо.
– Да ну, что ты… – он опускает голову. – Я просто…
– Нет, ты не просто. Ты всегда рядом и готов помочь. И я знаю, что веду себя нечестно в отношении тебя… Прости. Ты и так знаешь слишком много того, чего я ни за что не должна была тебе говорить… И это может повредить тебе, понимаешь?
– Маша… Я…
Ей-е, молчи, Кир, сейчас не время! Ни для признаний, ни для разоблачений!
– Кир, пожалуйста, давай отложим все объяснения до прилета на Землю, – прошу я.
Неверный ход. Его плечи опускаются, голос, когда он произносит свое «да, конечно», звучит глухо. Но я не могу сказать тебе правду, мальчик! Это в твоих интересах. Прости меня.
Вздыхаю, но пусть лучше злится потом, чем попадет на стирание памяти. Поднимаю руку и касаюсь его щеки. Он поворачивает ко мне удивленное лицо, и я раскрываю губы. Подлый прием, знаю, но… Я также знаю, что всего один поцелуй еще никому не навредил. У него неожиданно сухие и горячие губы, которые… Отвечают моим очень осторожно, словно боясь спугнуть.
Тело подводит. Ему не хватает воздуха, и приходится отстраниться.
– Маша, – шепчет Кир. – Это… не ты.
Не я, согласна.
– Шшшш, ты ничего не говорил, а я… ничего не слышала. Это секрет, – я прикладываю палец к его губам и ощущаю легкое, едва заметное касание.
Тело опять выходит из-под контроля. Этот невесомый поцелуй заводит его, несмотря на слабость с истощением. Нет, дорогое, не на ту напало! Что Кир себе напридумывает в свете предыдущего заявления? Что им попользовались с целью заткнуть рот? Я взрослая, опытная женщина и как-нибудь справлюсь. А ты, тело, запомни эти ощущения, и пусть твоей настоящей хозяйке будет… хотя бы любопытно!
– Маша…
– Кир, я серьезно. Давай сначала вернемся на Землю, пожалуйста! Поверь мне…
– Хорошо, Маша.
Как тошно-то… Ведь он, как никто, заслуживает доверия…
Мы по молчаливому согласию ложимся. Но заснуть не получается, тело вертится, ему то жарко, то холодно, то… Кир вздыхает и перетаскивает свою постель вплотную к моей. Я протягиваю ему руку, наши пальцы сплетаются, хотя, кажется, мы оба этому не рады. Зато теперь так спокойно… И глаза закрываются сами собой.
Утром я проснулась предсказуемо одна. Пообещала себе обязательно поговорить с Киром, но… Видимо, прошедшая ночь была слишком сильным испытанием для нас обоих. Кир не то, чтобы замкнулся или избегал общения. Нет, напротив, каждый вечер он приходил ко мне в гьер, был неизменно внимателен и заботлив, и, засыпая рядом с ним, я больше не видела кошмаров. Просто… Похоже, он теперь окончательно разграничил свое отношение к Машеньке и ко мне, занявшей ее тело.
Тогда я, как следует подумав, решилась еще раз довериться бумаге. Кир без особого интереса отнесся к моей идее, но, когда я написала, что с его Машей все хорошо, она находится на Земле и в полной безопасности, оживился.
«Она вернется?», – написал он в ответ.
Я кивнула – зачем тратить на это драгоценный лист. И написала в свою очередь то, что волновало меня: «Больше никто не догадался?»
Теперь Кир сэкономил бумагу, покачав головой.
Ффухх… Выдохнула я, кажется, преждевременно, потому что Кир заинтересовался моей особой.
