Во время одного из полётов в воздухе Сидоренко заметил небольшую колку в степи и направился туда, чтобы отдохнуть в тени деревьев. Когда подлетел ближе, то увидел небольшой дом, не замеченный сразу, и колодец возле него. Несколько коров разлеглись под деревьями и жевали жвачку, непрерывно двигая челюстями
Сидоренко, чтобы не тревожить хозяев, опустил деревянное ведро в каменный колодец и с удовольствием крутил ворот, наслаждаясь тишиной и прохладой. Огромный дуб накрывал колодец тенью, захватывая и дом и деревья, которые посмели вырасти рядом.
Напившись, Сидоренко разделся и плеснул водой на себя, постанывая от удовольствия. Когда он обернулся к колодцу, то, неожиданно для себя, увидел перед собой кудрявую женщину, держащую на руках широкое полотенце. Появление женщины так поразило его, что он растерялся и стоял, не произнося ни слова.
— Меня зовут Манароис, — сообщила женщина и принялась сама вытирать Сидоренко спину.
— Коля…, Николай, — произнёс Сидоренко, отчего-то став заикаться.
— Пойдём в дом, там прохладно, — позвала Манароис, и Сидоренко пошел, как бычок на верёвке. Она усадила его за стол и налила в глиняную кружку холодного молока из кувшина. Сидоренко выпил, не чувствуя вкуса, замечая только прохладу. Манароис, загадочно улыбаясь, налила ещё одну кружку, и Сидоренко выпил, а когда кувшин закончился, и Манароис хотела начать новый, он спохватился и сказал: — Хватит.
Дальше сидеть показалось неприличным, и Сидоренко поднялся, собираясь уходить, а Манароис, привстав, предложила:
— Отдохни, дорога дальняя.
Он прилёг на кровать в другой комнате, понимая, что нужно уходить, но не мог, как будто кто-то его очаровал. Манароис тихо опустилась рядом и гладила его волосы, что казалось естественным, привычным и приятным. И даже тогда, когда губы Манароис покрыли его губы, он не чувствовал отторжения, а наоборот, потянулся к ней своими. Окутанный облаком любви и нежности, Сидоренко забыл обо всём, погрузившись в блаженство.
***
Змей, удрав от шашлычной компании, прямо с ходу плюхнулся в озеро Сван, подняв большую волну, и тут же сунул все три головы в воду. Тёмный, находясь на берегу, прекрасно видел змея, но не покидал озеро, наблюдая за рыбалкой. Габи, вытащив голову из воды, принялась что-то шептать и Гайтели, заметив это, удивлённо спросила:
— Что ты шепчешь?
— Шепчу «ловись рыбка большая и маленькая», — объяснила Габи.
— Помогает? — заинтересованно спросила Гайтели.
— Не знаю, — сказала Габи, — сейчас проверю, — и сунула морду в озеро. Через мгновение появилась с огромной рыбиной в пасти. Увидев данное чудо, Гайтели торопливо проговорила: — Ловись рыба большая и маленькая, ловись рыба большая и маленькая …
— Что она делает? — спросил Гаркуша, вытягивая из воды морду, всю в тине.
— Рыбу ворожит, — сообщила Габи, пережёвывая пойманную рыбу. Гайтели сунула голову в воду и появилась с большой рыбой, которую принялась жевать. Гаркуша, ошарашенный увиденным, глядя на воду, завопил:
— Ловись рыба большая и большая …
Едва проговорив, он поспешно сунул голову в воду и долго не появлялся. Когда показалась его голова, то Гайтели, которая ещё мусолила своего хвостика, увидела в его пасти огромного сазана. Гаркуша, красуясь, подбросил его вверх и проглотил, чуть не подавившись. Застрявшие в пасти остатки с водорослями он выплюнул на берег, прямо под ноги Тёмному.
— Прости, — сказал Гаркуша, икая.
— Попей воды, дуралей, а то подавишься, — снисходительно посоветовала Габи, аккуратно разделываясь с очередной рыбой. Тёмный, бросив случайный взгляд на берег, куда плюнул Гаркуша, с удивлением обнаружил сеточку, которую, не мешкая, надел.
Сидящий в желудке Великий Пу, задыхаясь, спросил Сазана: — Что, доигрался? Как теперь выходить будем?
— Через задницу, — огорчённо заметил Сазан.
— Почему, я не смог его убить? — спросил Великий Пу.
— Это же змей, дуралей, — хмыкнул Сазан, чувствуя, что его разъедают пищевые соки, — он гасит интровертную энергию и в его присутствии чары не действуют.
В это время Тёмный проверил сеточку, натянутую на себя, и радостно махнул рукой змею, пожелав на прощанье:
— Ни хвоста, ни чешуи.
Гаркуша оторопел от такого пожелания, а Гайтели, более образованная, с улыбкой ответила: — Спасибо!
Товарищ Тёмный, сбежав от всех, вздохнул свободно и подумал, что никакие миллиарды в Швейцарских банках не заменят того душевного восторга, которое его охватило. «Свободен!» — воскликнул он и, как обычно, превратился в чёрного коня. Наподдав, что есть силы, он нёсся по степи, едва касаясь земли, ощущая полёт без крыльев.
Странное чувство эйфории, охватившее его, отбросило все прежние мысли и, как бы, очистило Тёмного он той грязи, от того маразма, в котором он пребывал. Тёмный стёр из глифом всё, связанное с Великим Пу, с Многороссией и теми годами, которые там провёл. Невольно проснулась мысль, а не стёр ли он номера своих счётов, но Тёмный выбросил из глифом и это напоминание. Он нёсся по степи, пока не достиг дома Манароис, возле которого остановился, сдерживая свои симпоты, чтобы сделать и себе и ей сюрприз. Открыв дверь в дом, он, сияя улыбкой, остановился.
Видимо, Манароис спала, так как на кухне её не оказалось, и он прошёл в спальню, собираясь нырнуть ей в кровать.
— Какого чёрта! — возмущённо воскликнул Сидоренко, увидев Тёмного на пороге, и добавил, прикрывая Манароис простыней: — Стучаться нужно!
— Фу, Тёмный, как от тебя воняет рыбой, — сказала Манароис и Тёмный понял, что ему ничего не светит. Он мог бы набить морду этому старшине, несмотря на то, что он носит его сеточку. Вспомнив это, Темный вернулся и бросил свою сеточку на кровать.
— Отдай мне мою, — сказал он. Сидоренко дёрнул за ухом и бросил ему сеточку. Темный не стал её надевать, так как от неё пахло Манароис и Сидоренко, что намного хуже, чем дух от сетки Сазана. Выйдя на улицу, он долго стирал сеточку в корыте у колодца, но так и не одел, потому что обоняние напоминало об измене. Положив её в карман, он пошел пешком по дороге в направлении городка Валу.
— Не одевай её, — сказала Манароис старшине, — я потом её отстираю.
— Она мне вообще без надобности, — сказал Сидоренко, заваливаясь на Манароис. Она со страстью впилась в его губы и прошептала: «Как долго я тебя искала!» — на что старшина ответил: «Как долго я тебя искал!»
***
Маргина и Мо немного ошалели от своей любви, отчего позабыли всё на свете. Когда они пролетели полнеба, Маргина, раскинув симпоты, ошарашено рисовала окружающую картинку и ничего не могла понять.
