— В…вы это с-серьезно?
Она хоть понимает, о чем говорит? Как можно так невозмутимо рассуждать о вопиющей жестокости? Отдать собственного еще не родившегося ребенка на растерзание этой чудовищной расе? Планировать подобное! Ольга одобрила намерения сына?! И это моя соплеменница! Что сделала с ней жизнь среди неймарцев?..
— Не заводись, ладно? — перехватив мою ладонь, не позволяя вскочить на ноги, мама Леакрэ не сводила с меня умоляющего взгляда. — Ты, должно быть, считаешь и меня, и моего сына монстрами?
— Вы сами все понимаете!
Я вырвала руку из ее ладони. Только сейчас до меня дошли причины первоначального неприятия неймарца. Мое сердце знало! Оно чувствовало подвох! Это не любовь, он просто намерен был меня использовать в своей собственной игре. Ужасной игре!
— Я полностью согласна. Знаешь, как я их отговаривала? Как была против подвергать тебя таким испытаниям? Даже отец Леакрэ в итоге принял мою сторону! Но сын… разум подсказывал ему единственно верный вариант. А сомнений и прочих эмоций, позволивших ему взглянуть на план твоими глазами, у него тогда не было.
— Какой разум?! — я взорвалась. — Это просто подлая трусость. Вот уж не думала… Отделаться собственным ребенком! Все, лучше бы Тьер-Тенгу не приходить в себя! И в любом случае, этот ребенок в будущем разрушил бы конфедерацию. И будущее это наступило бы совсем скоро, напрасно Леакрэ надеялся на отсрочку.
— Нет. — Ольга смотрела очень серьезно. — Тут неправа ты. И в этом моменте я склонна согласиться с сыном. Сознание первородного бы справилось — в этом сходились все члены моей семьи, тут я могу лишь положиться на их уверенность. Другой вопрос, что этот ребенок еще в детстве прошел бы через немалые испытания. Но тот Леакрэ, что не знал подлинной силы чувств, жалости, никогда бы не посчитал это значимым аргументом. Он решил, что такая участь его сына станет частью ответственности первородного перед своим народом, просто она проявится раньше обычного. Как и его — отца — ответственностью станет принять факт собственного поступка, обрекшего мальчика на нескончаемую борьбу.
Чувствуя, что не в силах понять настолько витиеватой логики, я потерла виски руками. Тело все еще болело, но душа сейчас испытывала куда большую боль. Снова вспомнился злополучный котенок — я ведь не узнала сейчас ничего нового о Леакрэ.
— Тебе дико это слышать? — собеседница понимающе кивнула. — Со мной такое тоже было. Да, нам понять и принять их решения трудно. Но мы зачастую и руководствуемся порывами, которые приводят нас к печальному финалу. Неймарцы же неизменно выбирают эффективный путь, пусть нам он и кажется… жестоким. Такова их природа. Тем более, все меняется, когда наступает время использовать эниар.
— Ха! — не сдержав насмешки, я демонстративно скрестила руки на груди, отгораживаясь от такой необъяснимой для меня снисходительности по отношению к бесчеловечности жителей Неймара. И она исходила от моей соплеменницы! — И что же изменилось? В Леакрэ проснулась совесть? И он решил, как и положено взрослому мужчине, принять удар на себя, а не прикрываться возможным ребенком?
Во мне говорили злость и обида. Злилась я больше на себя за то, что попала под обаяние капитана, отринув прежние подозрения. Дуреха!
— Думаю, — Ольга произнесла это совсем тихо, — он почувствовал, как это больно будет для тебя — видеть и знать, что твой сын вынужден постоянно противостоять врагу, живущему внутри. И осознал, что сам не справится с этим — не сможет безэмоционально наблюдать страдания любимой женщины и вашего ребенка. Он осознал это, ощутив тебя как часть себя. Эниар пробудил его чувства, переродил в каком-то смысле. Заставил усомниться…
— Усомниться?
Она это так называет?
— Мы привыкли считать их жестокими, не знающими пощады и глухим к мольбам. Но дело в другом — они просто не чувствуют. Оттого без страха и вершат судьбы целых народов, что просто не способны допустить ошибку. Ошибка — это всегда шаг назад, всегда эмоции и сомнения. Неймарцы же твердо и неумолимо идут путем, что подсказывает им разум. Они не каратели, они просто… не чувствуют. Тоже самое и с любовью. Ты не веришь в его чувства, так? И тут все понятно: они знают, что любят, но не испытывают любви. Увы, это немыслимо сложно и удивительно просто одновременно. Ты все поймешь.
— Если капитан изначально допускал, что сможет сам справиться с этим «мозгом» эйшавый, к чему он вообще включил в план ребенка? Нелепо… Ребенку еще расти, а он — взрослый мужчина, который мог сам уничтожить врага.
— А кто говорит об уничтожении?
Ольга с извиняющимся видом развела руками.
— Эйшавый? Разве ваш сын не избавился от них?
— Только мы — земляне — можем так думать. До последнего отрицать неизбежные перемены и необходимость в развитии. Неймарцы же мыслят иначе. Целью не было уничтожение эйшавый, для них эта сила — признак перемен. Вызов эволюции, если хочешь. И опять же все в моей семье сходились на намерении поглотить возможности эйшавый, «обучить» собственное сознание их силе. А кто как не ребенок подходит для этой цели? Ребенок, что родится с «встроенной опцией» дополнительного — и что особенно значимо — масштабного дистанционного влияния. Прежде подобное не требовалось их виду, но тогда влияние неймарцев и не распространялось на другие планеты. С возможностями же эйшавый первородные обитатели Неймара избавятся от необходимости постоянно находиться на планете или среди своих. Именно таким — новым шагом на пути развития их расы — и должен был стать ваш сын. И ты должна поверить мне, пусть лично ему было бы куда труднее любого своего предка, но для неймарского народа это существенно облегчило бы переход к переменам.
Звучало все фантастично, даже безумно. О неприятии в расчет личных интересов — вообще не стоит говорить. Силясь не потерять логическую нить рассказа, я плюхнулась назад на стул. Как же все запутано — моя душа металась от крайности к крайности!
— Ааа… а вы уверены, что капитан совладал с этим «центром управления» эйшавый?
— Ты же в порядке? — ответила Ольга вопросом на вопрос. — Это первый признак. В первую очередь, он изменил планам из-за тебя. Так это работает: эмоции меняют наш взгляд на мир, заставляя где-то идти наперекор логике. Возможно, в ущерб себе.
— Хотите сказать, после эниара во мне Леакрэ все испортил? Нет, мне он помог, но… надежды неймарцев на эволюционный скачок, исчезли?
Вот это уже заявка на сильные чувства! Если он выбрал меня… Предпочел обезопасить еще даже не существующего ребенка. Сердце внезапно застучало как кузнечный молот.
— Не знаю. И никто не знает, надо ждать и надеяться, что он справится. Но будучи взрослым ему сложнее. Ребенок бы рос с этой силой внутри, развиваясь пропорционально ее давлению — присутствовал бы некий пусть и болезненный баланс, что при их юношеской бесчувственности меньшая проблема. Сейчас же… сознанию взрослого неймарца не просто принять чуждое присутствие.
— Значит, все наоборот? Это Леакрэ поработил эйшавый? Как если бы одна клетка проглотила другую, со временем преобразовав ее… во внутренний орган? Ну там, второй эпифиз головного мозга — в нашем понимании — появился со своим набором «опций»? Новый внутренний орган, отныне служащий на благо организма!
— Примерно так все виделось, — улыбнулась Ольга. — Только в случае с вашим сыном. Сейчас же все идет немного иначе. Отец Леакрэ даже допустил вероятность, что этот шанс эволюционировать они могут упустить.
— Из-за меня?
— Выходит так. — она подмигнула. — Но это выбор нашего сына, мы не можем оспаривать его. Леакрэ обрел свою дейрану. Он давно доказал, что справляется со своими обязанностями в разведслужбе, поэтому оснований не соглашаться с ним нет.
Мне не хотелось думать, что они ошиблись, не зная насколько сильно на капитана повлиял эниар. Я до сих пор не понимала был ли смысл в его последующих поступках. И к нужному ли результату они привели. В любом случае, волнение и тревога за неймарца сейчас пересиливали все мои сомнения.
