Успела увидеть, как принцесса улыбается.
А потом словно потолок комнаты рухнул на голову, и пространство схлопнулось. Вельмина провалилась в кромешную темноту, и, по сути, перестала быть.
***
Голова болела. Перед глазами вертелся все тот же потолок, что в покоях принцессы — расписанный невиданными птицаи и бабочками. Во рту пересохло, язык царапал нёбо.
— Проще убить, — услышала Вельмина мужской голос.
— Не надо, — ответил женский, в котором Вельмина без труда узнала голос Женевьевы.
— Почему?
— Она была добра ко мне. Куда добрее, чем те старые грымзы, которых приставлял папенька.
— Ну и что?
Вельмина облизнула губы. Боль пульсировала в затылке. Это как же так, что она не заметила в комнате Ардиана сразу, как только вошла? И что… теперь? Что они задумали?
Она попыталась шевельнуться, и невольно застонала от острой, резнувшей как бритва, боли в запястьях и в шее. Перед глазами мгновенно потемнело. Выбраться из этой вязкой темноты оказалось уже сложнее. Дыхание сбивалось, сердце выделывало кульбиты.
Над ней склонился королевский маг. Он оперся руками о колени, черный бархат его мантии тускло поблескивал, и с интересом уставился Вельмину.
— Она пришла в себя, дорогая. И все равно, я не понимаю, почему — нет?
— Я уже сказала, — капризно ответила Женевьева.
И тоже подошла. К удивлению, принцесса успела переодеться: сменила бальное платье на куда более практичный костюм для верховой езды. Волосы убраны в простую косу. Женевьева усмехнулась, глядя на Вельмину сверху вниз.
— Я вижу, вам интересно, что же такого случилось. Этот вопрос прямо в глазах застыл. А случилось вот что, госпожа де Ронш. Мы уходим. Я и Ардиан. И плевать я хотела на мнение папеньки. Скажите спасибо, что живы останетесь. Зачем я вас сюда заманила? Чтобы все видели, что ушла я с фрейлиной. Так нас дольше не будут искать. А если будете дергаться, магическая удавка вас задушит. Так что… полежите, госпожа де Ронш, полежите.
Вельмина, глядя на них, хотела сказать Женевьеве… Сама уже не знала, что. Возможно, то, что именно сейчас принцесса совершает ошибку — самую большую, самую ужасную в ее жизни, и что побег с любимым и побег с магом Ардианом не имеют ничего общего.
— Женевьева… — но вместо слов с губ сорвался тихий хрип.
— Говорить ближайшее время она точно не сможет, — удовлетворенно заметил Ардиан.
Потом, усмехаясь, он притянул к себе принцессу и поцеловал ее в губы.
Их поцелуй длился долго, и Вельмина закрыла глаза. Она не хотела этого видеть, этого неправильного поцелуя. Потому что, во что бы ни верила Женевьева, Ардиан ее не любил. В этом Вельмина была уверена.
ГЛАВА 15. Когда маг хочет большего
Итан наблюдал.
Со своего места он видел, как разгневанная принцесса увела за собой Вельмину. Как придворный маг в развивающейся черной хламиде широким шагом вышел прочь. Однако, когда сам король поднялся с трона и, устало махнув рукой распорядителю — мол, продолжайте — двинулся к выходу за монархом.
Следи за его величеством, вот что сказал де Вер.
Никто не ждет этого от шалопая, соблазнившего девицу и женившегося только потому, что сам советник выделил ей приданое.
Никто не поверит в то, что в голове у этого бабника и развратника всколыхнутся иные мысли — кроме мыслей о деньгах самого де Вера.
И потому — следи лучше. Произойти может все, что угодно, а его величество слишком надеется на магическую защиту, сотворенную Ардианом. Нет, его величество не дурак, он понимает, что маг может стать опасен, если раз за разом отказывать ему в просимом. Но при этом его величество так хорошо оплачивает услуги мага, что, возможно, такие деньги могут пересилить даже самые сильные чувства. Этого толком не знает никто, что перевесит. И именно поэтому есть при дворе такой человек, как советник де Вер, а теперь еще и такой человек, как Итан. На всякий случай, чтобы, если маг учудит что-нибудь этакое, всегда можно было предупредить назревающую катастрофу.
Поэтому, стоило его величеству направиться к выходу, Итан поставил полупустой бокал, который продержал в руках почти весь вечер, и беззаботной походкой направился следом, придерживаясь на расстоянии достаточном, чтобы не вызвать подозрений у следующих за королем охранников.
Он полагал, что, направляясь в «свое» крыло, его величество охрану отпустит, а потом — уже в одиночестве — тихо пойдет к той самой двери, о которой говорила Вельмина, и которую сам Итан тоже видел — но никогда не открывал.
Каждый вечер король ходил туда, каждый вечер оставался ненадолго в комнате. Зачем? Никто не знал. И если бы дело былло только в ключе — всегда можно изготовить копию. Но тут в дело вмешался придворный маг, и просто ключ оказывался бессильным.
Именно поэтому Итан внимательно наблюдал, изображая алчного и недалекого простака, соблазнившего родственницу де Вера. Он бы с удовольствием ее соблазнил по-настоящему, но не торопился, тем слаще будет победа. А пока… Болтался во дворце, делая вид, что помогает де Веру, говорил глупости, склочничал с придворными. При помощи магического артефакта, переданного ему де Вером, проверял безопасность магической охраны Ардиана. Ждал момента, когда будет нужен по-настоящему.
Вжавшись в стенную нишу, Итан дождался, пока охрана уберется восвояси. Они прошагали мимо, переговариваясь, и у входа в королевское крыло воцарилась тишина. Гомон и музыка почти не просачивались сюда, вязли в толще стен. Светильники были приглушены, их неровный желтый свет сочился сквозь фигурные отверстия фонарей, вырисовывая на каменном полу фигуры невиданных цветов и животных, и прекрасные, и уродливые. Итан подождал ещё немного, вслушиваясь в зыбкую, постоянно ломаемую далеким гомоном тишину — затем вышел из укрытия и подошел к дверям.
Взялся за бронзовую ручку. Овальное оконце, как будто вплавленное в дерево, оставалось светлым — и это было правильно, потому что магическая защита не должна задерживать тех, кто не замыслил дурного против короля. Итан плавно повернул ее вниз, приоткрыл дверь. Снова полумрак и тишина. Он оглянулся, убедился, что никого нет по ту сторону коридора, а затем беззвучно скользнул на территорию королевских покоев.
Он не раз бывал здесь вместе с де Вером. Он превосходно знал, где расположена та самая комната — опасался лишь того, что король мог сразу направиться туда. Итан ускорил шаг. Перед глазами так и крутилась та некрасивая сцена, когда фарфоровая принцесса кричала на короля. Недостаток воспитания. Принцесса никогда, ни при каких условиях, не должна повышать голос на отца — не говоря уж о тех ситуациях, когда присутствуют придворные. Она, конечно, несчастна с этой растрескавшейся кожей, но в таких вещах и это не оправдание.
Итан двигался бесшумно. Ему все еще везло — шагах в двадцати впереди, из-за поворота появился король, который — как и следовало предположить — направлялся в свою комнату.
Глядя на то, как тяжело опустились широкие плечи монарха, Итан невольно подумал, что наверняка этот король не в восторге ни от своего монаршего долга перед королевством, ни от того, что дочка втрескалась по уши в мага, ни от того, что не мог позволить себе этому же магу ее отдать. Возможно, если бы не слова предков о том, что ничего хорошего от брака двух магов не выйдет, то уже отбыла бы принцесса в дом к чародею. А так, выходит, родитель заботится, а никто это все равно не ценит.
Король подошел к знакомой Итану двери, снял с шеи ключ на цепочке. Итан замер, стоя в тени. Затаил дыхание. Соблазн выскочить из укрытия, преодолеть разделявшее их расстояние и заглянуть в комнату был велик, но, но…
«Вряд ли там что-то важное, — сказал как-то советник, — скорее всего, что-то памятное, дорогое именно ему».
«Так зачем это прятать?»
«Кто знает? Возможно, его величество просто не хочет, чтобы ему в душу заглядывали чужие».
Итан согласился тогда, что в самом деле, даже король имеет право не показывать всему двору, что там у него, на сердце. Итан прекрасно понимал такое желание, потому что сам ни за что бы не хотел, чтобы когда-нибудь наружу вылезли те милые вещи, которыми приходилось заниматься у Лессии.
