Стук в дверь раздается как раз в тот момент, когда Крейн заканчивает застегивать мое платье.
— Входите, — говорит он.
Дверь открывается, и Фамке просовывает голову внутрь.
— Свидетельница здесь, — говорит она. — Пришла служить вам, — она всегда так подшучивает над Крейном, полагаю, его властный характер передается всем.
— Я готова, — говорю, садясь на кровать, пока Крейн надевает на меня туфли. Конечно, я не буду одна растить нашего ребенка. Даже если Бром и Крейн будут на работе, Фамке поможет мне на каждом шагу.
— Ты прекрасно выглядишь, дорогая, — говорит она мне, когда я встаю, и берет меня за руки.
— Спасибо, — говорю я ей. — Я хотела, чтобы с Бромом было все попроще, на корабле и все такое.
— Бром сам по себе, простачок, — комментирует Крейн.
— Ох, — упрекает его Фамке. — Сгораешь от ревности, потому что твой дружок женится на твоей жене.
Крейн смеется.
— Ну, раз уж ты так говоришь.
Как только Фамке смогла покинуть Сонную Лощину и присоединиться к нам в Манхэттене, она быстро поняла, насколько особенными были отношения между нами троими. Я думаю, она всегда подозревала об этом, но, находясь с нами, открыто об этом узнала. Мы бы не прятались, не притворялись, что Бром просто наш хороший друг. И она смирилась. Она защищала наши отношения от внешнего мира, говорила людям то, что те хотели услышать, и в то же время знала, насколько глубоки наши чувства друг к другу.
Вот почему, когда я попросила ее быть свидетельницей на моей свадьбе с Крейном, она с радостью приняла в этом участие, а когда я попросила ее быть свидетельницей на свадьбе с Бромом, она тоже согласилась.
Конечно, по закону я не могу быть замужем за двумя мужчинами одновременно, но мы решили, что, поскольку мой брак с Крейном состоялся в штате Нью-Йорк, а этот брак с Бромом состоится в международных водах, он все равно будет законным. Если не для всего мира, то для нас самих, и только это важно.
— Пойдем, — говорит Крейн, кладя руку мне на поясницу.
Мы выходим в холл большого корабля, комната Фамке находится прямо напротив, и идем по коридорам, пока не оказываемся на верхней палубе рядом с ходовым мостиком. Проходя мимо пассажиров, я получаю несколько одобрительных кивков, с некоторыми из них я уже встречалась несколько раз за последнюю неделю. Они, вероятно, не знают, за кого я выхожу замуж, поскольку меня в равной степени видели и с Бромом, и с Крейном.
Мы с Крейном не надевали обручальных колец, но я ношу его на цепочке от ожерелья, рядом с защитным амулетом, который подарила мне Фамке и который висит в нашей каюте.
Мы входим в каюту капитана, расположенную рядом с кокпитом, — небольшое помещение, уставленное картами, книгами и мебелью из тикового дерева, — и прямо рядом с капитаном, у большого окна, выходящего на серую Атлантику, стоит Бром.
Он никогда еще не выглядел таким красивым. Его борода аккуратно подстрижена, темные глаза кажутся ярче, чем когда-либо, он одет в темный костюм, сшитый на заказ, который сидит на нем идеально. Улыбается мне, сверкая ямочками, и я никогда не чувствовала себя такой влюбленной.
Даже у Крейна, стоящего рядом со мной, перехватывает дыхание.
— Господи, какой же он красавчик.
Фамке берет меня за руку и ведет к нему, а Крейн подходит и становится рядом с Бромом, изображая из себя шафера, которым он и является на самом деле.
— Должен признать, — говорит капитан, пожилой седовласый джентльмен с доброй улыбкой. — Меня не часто просят вести церемонию свадьбы. Надеюсь, вы понимаете, что вам все равно придется оформлять все документы, когда вы прибудете в Англию.
— Это не проблема, — говорит Крейн, и капитан странно смотрит на него, недоумевая, почему он говорит за нас.
— Что ж, давайте начнем, — говорит капитан и жестом показывает мне встать рядом с Бромом, что я и делаю, и мы вдвоем поворачиваемся лицом к капитану.
Бром складывает руки на груди и бросает на меня косой взгляд и быструю улыбку, и я не могу не просиять в ответ.
Капитан прочищает горло.
— Мы собрались здесь сегодня, в конце нашего путешествия через Атлантику, в этот прекрасный зимний день 31 января 1876 года, чтобы отпраздновать и соединить жизни этих двух очень любящих друг друга людей, Эбрахама Ван Бранта и Катрины Ван Тассел, священным браком.
Он поворачивается к Брому.
— А теперь повторяй за мной: я, Эбрахам Ван Брант, беру тебя, Катрину Ван Тассел, в законные жены, — говорит капитан, и мое сердце сжимается при упоминании девичьей фамилии. Последние два месяца я была известна как миссис Катрина Крейн, первая женщина в моей семье, которая взяла мужскую фамилию.
Бром сжимает мои руки и смотрит мне в глаза так пристально, что у меня подгибаются колени.
— Я, Эбрахам Ван Брант, беру тебя, Катрина Ван Тассел, в жены.
— С этого дня и впредь, — продолжает капитан, — в радости и в горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас, согласно святому Божьему повелению, в этом клянусь тебе своей верой.
Бром повторяет все, каждое слово наполнено искренностью.
— Теперь, Катрина, твоя очередь, — говорит капитан и снова знакомит меня с клятвами, заставляя повторять их так же, как это делал Бром.
Я произношу каждое слово.
От души.
— В этом клянусь тебе своей верой, — говорю я Брому, чувствуя внутри себя этот золотой сгусток энергии. Я верю в него, в нас.
— Теперь кольцо, — говорит капитан.
Крейн выходит вперед, с робким выражением в глазах протягивает кольцо Брому.
— Извини, наверное, следовало отдать его раньше. Думал, что потерял в комнате.
Я закатываю глаза. Некоторые вещи никогда не меняются.
Бром смеется и берет кольцо у Крейна, и я не могу не заметить, как их пальцы соприкасаются, — мельчайшая деталь, которая согревает душу.
Боже, как же я люблю этих людей, мое сердце готово выпрыгнуть из груди. В меня словно солнце поселили.
— А теперь повторяйте за мной, Бром, — говорит капитан. — Я дарю тебе это кольцо как символ моей любви; и всю душу отдаю тебе, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Бром дрожащей рукой протягивает мне кольцо, другой рукой держит мою левую руку.
— Я дарю тебе, Кэт, — говорит он, и его голос тоже дрожит, — это кольцо как символ моей любви; и всю душу отдаю тебе, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
— Теперь объявляю вас мужем и женой, — говорит капитан с широкой улыбкой. — Можете поцеловать невесту.
Бром расплывается в улыбке, а затем обхватывает мое лицо руками и крепко прижимается ко мне губами.
— Я люблю тебя, моя жена, — шепчет он мне в губы.
— Я тоже люблю тебя, мой муж, — говорю я, улыбаясь так широко, что становится больно.
Внезапно Крейн начинает громко хлопать, и Фамке присоединяется к нему, подбадривая. Я отстраняюсь от Брома и смотрю на Крейна, теперь уже моего второго мужа, и его глаза слезятся, а губы плотно сжаты, как будто он пытается держаться.
— Иди сюда, — говорю я Крейну, протягивая ему руку, не заботясь о том, что подумает капитан. Мы просто хорошие друзья, которые вместе празднуют радостное событие.
Крейн подходит вплотную, не вставая между нами, а окружая нас, одной своей длинной рукой обнимая меня, а другой обхватывая шею Брома, удерживая нас вместе.
— Поздравляю вас, — шепчет он нам, прежде чем запечатлеть страстный поцелуй на моей макушке, затем наклоняет голову Брома и делает то же самое с ним.
Я окружена двумя мужьями, двумя любовниками, двумя родственными душами, с ребенком в своем чреве, и чувствую себя такой счастливой.
Как бы мне не хотелось оставаться в этих объятиях вечно, капитану нужно возвращаться к работе, поэтому мы идем в нашу каюту. Фамке пытается уговорить нас подняться в бар и выпить с ней шампанского, но мы пообещали, что встретимся с ней позже.
Сейчас мы все трое хотим быть настолько эгоистичными, насколько это возможно.
Мы идем в нашу каюту, Бром подхватывает меня на руки как раз в тот момент, когда Крейн пинком открывает дверь. Подводит прямо к кровати, бросает меня на нее так, что я подпрыгиваю, а затем оба мужчины нападают на меня, четыре руки срывают платье, также снимают свою одежду.
