Ветка бежала рядом с их волотом, полосуя кнутом его левое колено. И самобой, и блисковицы не светились, а злобно пылали во всю мощь своего волшебства. Неизвестно, сколько бы продлилась эта беготня кругами, если бы Ольга не заметила узкую юркую речушку, над которой зависла Гарафена. В её клюве болтался, брыкался и визжал маленький зеленоватый чудик: с виду обычная пучеглазая рыба, но с лягушачьими ручками и ножками.
И чем больше витийствовал пойманный подлой змеищей Речной дух, тем выше вздымался речной поток, выгнувшись невероятной дугой.
— Огонь и вода! — проорала Ветка, увернувшись от рухнувшего на неё громадного кулака размером с хорошую бочку. — Кали его!
Надо же, догадалась, чего от них хотела Гарафена — привычно восхитилась Ольга смекалкой сестры. Сама так ничегошеньки не поняла — укорила она себя, раскочегарив блисковицы до предела. Здоровенные языки пламени обсадили волота со всех сторон. Липли к нему пиявками, накаляя камень и не давая ему остыть. Самобой охаживал врага толстым огненным рукавом.
Они с Веткой прямо-таки вились под ногами великана, не давая тому отвлекаться и сбрасывать с себя огонь. Не будь он магическим, Бог знает, сколько бы пришлось провозиться с такой гигантской каменкой. Но дело было сделано на удивление быстро.
Визгливый клёкот Гарафены послужил сигналом: пора. Приставники подались в стороны, отзывая оружие. А река встала на дыбы и ударила по волоту неохватной струёй. Каменный великан утонул в гигантском облаке непроглядного пара. Треск стоял такой, будто на окружавшие их скалы обрушилось железное небо.
Когда пар рассеялся, обнаружилось, что великан послушно разваливается на куски, учинив небольшой камнепад. Огонь и вода разрушили многовековые труды Нави, создавшей из примитивного человеческого духа каменного исполина. Более совершенный дух до такого состояния не способно довести даже межмирье.
Богатыри тоже справились со своими врагами — жаль, не удалось полюбоваться, как им это удалось. Хотя, нетрудно догадаться: мужчинам реже приходится прибегать к военным уловкам. Особенно чистокровным воинам — каким оказался и новоявленный мечник. Войдя в боевой раж, мужики и без того способны раскатать в блин любого врага.
И вот они собрались у третьего истукана, надеясь, что он тот самый: истинный. Во всяком случае, этот не был хоть мало-мальски похож на человека: воистину какой-то допотопный. По сути, просто неотёсанный плоский валун, где неумелой, но твёрдой рукой ваятеля был выбит еле заметный контур круглого лица.
Близко посаженные овалы глаз без зрачков. Длинный прямой нос. Губы, напоминавшие большой кривой пельмень. Всё настольно стёрто временем, что на выветренном камне выглядело скорей естественными выемками. От этого изваяния веяло даже не седой стариной, а чем-то существовавшим до начала времён. Чем дольше на него смотреть, тем меньше верилось, что к нему приложил руку человек.
На этот раз Ольга вполне реально ощущала непрерывное, пробирающее до костей движение силы через камень в каком-то определённом направлении. Желание прикоснуться к древнему идолу терзало почти физической болью, вибрирующей в голове, руках, ногах и животе.
Взгляд примагнитило к борозде, что начиналась у самых губ и уходила вниз. Она её узнала: жёлоб, по которому стекала жертвенная человеческая кровь. Не в кувшин или горшок, а прямо в землю. Ольгу скрутила тошнота… И всё, как рукой сняло. Теперь прикоснуться к истукану хотелось не больше, чем разбить голову о проклятый камень.
За спиной раздались подозрительные звуки. Она обернулась и опешила: дед с Ильёй вступили в рукопашную схватку. Два богатыря — натуральных исполина — уперев в землю расставленные ноги, норовили сломать друг другу шею. В их глазах пылала кристально чистая первобытная ненависть слабого человека ко всему живому, что сильней его. Ни малейшего признака того, что схватка закончится ничьей. Или противники разойдутся в результате выигрыша по очкам.
Неподалёку на камне сидела Сумерла и сверлила Ольгу невыносимо умоляющим взглядом: мол, не стой! Сделай то, что нужно! Ты одна это можешь: сейчас всё в твоих руках, а я бессильна помочь.
За спиной снова раздались подозрительные звуки. Она обернулась и прямо-таки завизжала, вцепившись в Ветку:
— Не смей! Прекрати!
Сестрёнка прислонилась щекой к губам истукана. В глазах ни капли рассудка, на губах улыбка идиота. Ветка попросту растворялась в каком-то мощном воздействии. И щадить её не собирались. В правой руке грубый железный нож. Левое запястья подставлено под лезвие. Ещё миг, и человеческая кровь вновь, как тысячи лет назад, окропит кровожаждущего идола.
Отрывать зомби от камня бесполезно: нож опередит. Ольга подхватила с земли камень и ударила сестру по затылку. Ветка повалилась на бок, не издав ни единого звука. Нож так крепко засел в руке заклятого заложного мертвеца, что пришлось её выворачивать, наплевав на возможные увечья.
Земля под ногами так вздрогнула, что Ольгу швырнуло на спину. Но лук уже принялся за работу, пуская в полёт первую блисковицу. С категорическим наказом ни в коем случае не убивать дерущихся приставников. Понятливая стрелка чиркнула по левому плечу деда, оставив на нём дымившуюся дыру и красный ожёг. Правильно — машинально отметила лучница: левая ему для битвы не нужна. Вторая стрелка обожгла шею мечника — этому нужны в бою обе руки.
Богатыри опамятовались. Согнувшись и сцепив свои лапы на затылке друг друга, замерли, уткнувшись лбами. Наконец-то увидели незамутнённым взором глаза супротивника и резко отпрянули. Второй толчок земли отправил их в полёт. А Ольгу подкинуло и швырнуло на истукана. Мощное змеиное тело пронеслось мимо, подцепив лучницу клювом за опояску. И уволакивая прочь за секунду до столкновения.
Могла разбить голову — с облегчением выдохнула Ольга, оказавшись на ходящей ходуном земле. И тогда каменная баба Марго получила бы вожделенные капли крови.
— Цела? — прозвучал над ухом родной мужской голос.
Илья подхватил жену, оторвал от земли, прижал к шумно раздувавшейся и опадавшей груди.
Дед оттаскивал от муторно стонавшего истукана Ветку, вскинув её на здоровое плечо и потирая обожжённое. Земля гудела, скалы вокруг дрожали, как в лихорадке. И медленно осыпались песком, стирая картинку созданного Ма-Са-Та сектора. Деревья растворялись в воздухе. Речушка разлеталась во все стороны мириадами испарявшихся на лету капель. В воздухе висела Гарафена, на голове которой сидел маленький Речной дух и заламывал руки: его лишили дома.
Наконец, осталась одна ровная, как стол земля: ни травинки, ни камушка. Чистый лист бумаги, на котором кто-нибудь начнёт заново создавать свой локальный мирок.
Гата мельком окинула образовавшийся огромный пустырь — только и всего. Ольга ждала более бурного проявления радости: всё-таки приставники уничтожили её более могущественную врагиню. Но Сумерла выглядела кисло. И явно готовилась сообщить что-то очень неприятное. Полковник молча ждал — остальным тоже пришлось поумерить тревожное любопытство. Наконец, Гата будто через силу молвила:
— Отправляйтесь к себе в терем. Там всё и узнаете. А мне быть с вами сейчас невместно. Подвела я вас.
И пропала.
— Полковник, это беда, — выдавила из себя Ольга, гоня прочь назойливо лезущие в голову кошмарные догадки.
— Думаю, да, — мрачно согласился он и приказал: — Двинули.
Они оказались на опушке своего леска и сначала немного постояли, всматриваясь в двойника родного дома. Нарядный, как игрушка, терем-теремок вроде в порядке. Окружавший его заговорённый частокол тоже.
— Как тихо, — прошептала окончательно пришедшая в себя Ветка, обшаривая округлившимися глазами поляну перед частоколом.
И вправду тихо — осознала Ольга, что её так насторожило. В межмирье не водятся обычные животные — только мелкие духи, за долгие столетия перевоплотившиеся в некое подобие живности. В последние несколько дней они буквально заполонили сектор приставников, где чувствовали себя вольготно. Местный Леший их привечал, и вокруг терема постоянно кто-то прохаживался, проскакивал, пробегал, прошмыгивал или шуршал в траве. Духи, ставшие разнообразными — а порой и причудливыми — птахами чирикали и свиристели наперебой. А теперь…
