— Сань, что не так?
— Все. Мне не нравится твоя комната, мне не нравятся воспоминания, связанные с ней, мне не нравится количество баб, перебывавшее в твоей постели… Дальше продолжать?
— Прости. Я думал об этом, поэтому и хотел предложить тебе переделать все по своему вкусу. Кстати, о количестве. Кроме двух известных тебе особ там никого не было. Так что, не нужно представлять всякие ужасы. А ребята сделают любой ремонт и перепланировку, если ты согласишься.
Глеба передернуло от воспоминаний о собственной глупости — сам притащил и Нату, и Алину в родительский дом, куда должен был ввести только жену. Злость пересилила доводы рассудка — хотел вывести на эмоции Сашку. Вывел…
— Перепланировку, говоришь? — Александра недобро прищурила глаза. — Ну, что же, ты сам предложил…
С этого дня в усадьбе начались масштабные работы по переделке дома. Саша разошлась вовсю. Она словно испытывала Оборского на прочность. На время ремонта, все переехали в дом, расположенный недалеко от города. Обычный новострой. Элитный и бездушный. А в старой усадьбе работала бригада специалистов из «Трансарта». Прежняя спальня хозяина была полностью переделана, соседняя с ней комната — превращена в детскую с объединяющей их общей дверью, ванная приобрела гигантские размеры, вместив в себя новую душевую кабину и огромное джакузи. На вопрос Саши зачем им такой монстр, Оборский только загадочно улыбнулся и многозначительно посмотрел на девушку. Под его взглядом, Александра медленно покраснела. Картинки, которые промелькнули у нее перед глазами, заставили гулко забиться сердце и мгновенно затвердеть соски.
— А ты спрашиваешь — зачем, — довольно ухмыльнулся Глеб, притягивая к себе жену.
С головой ушедшая в переделку дома Саша не замечала таинственных отлучек мужа, зачастившего по вечерам Метельского, напряженных лиц охранников… Нет. Все это прошло мимо ее сознания. Спустя две недели, ремонт был завершен, и семья вернулась под кров обновленного дома.
— Глеб, смотри, — восторженно тащила за собой мужа Саша, а он довольно улыбался, видя неподдельную радость девушки.
Посмотреть было на что. От прежней обстановки второго этажа почти ничего не осталось, но, в то же время, дух старого особняка оказался сохранен. Множество мелочей подчеркивали преемственность поколений. Картины, привезенные Глебом из Франции, книги, плотный шелк портьер и тусклый блеск старинных канделябров… Прошлое и настоящее гармонично переплелись в убранстве дома, подчеркивая связь времен.
— Глеб, ты здесь? — Саша вошла в кабинет Оборского и огляделась. Никого. Комната была пуста.
Девушка собралась уходить, но передумала и подошла к письменному столу мужа — она давно собиралась рассмотреть выставленные на нем фотографии, а тут, и повод появился. Вот, ее снимок — ветер развевает волосы, глаза прищурены, мечтательная улыбка тронула губы… Когда Глеб успел поймать момент? Саша не помнила, чтобы позировала перед камерой. А вот, фотография детей — Тема насупился и сердито смотрит в объектив, а Катя улыбается широкой беззубой улыбкой, стискивая в кулачке погремушку. Засмотревшись на фото малышей, Саша обошла стол и зацепила ногой не до конца задвинутый ящик. Там тоже лежали снимки. Потянувшись, девушка достала их и замерла. «Не может быть!.. Он все-таки сделал это!»
Фотографии выскользнули из дрожащих рук и рассыпались по полу. Саша испуганно застыла, не в силах наклониться и поднять ненавистные снимки. На фото была она. Вернее, не совсем она, но кого это волнует? Девушка со снимков позировала обнаженной в довольно откровенных позах, то в объятиях одного мужчины, то — нескольких сразу. Чувственные изгибы тела, порочная томная грация… Господи, как теперь объясняться с мужем?! Он не поверит! Никто не верит…
Александра невидяще уставилась в окно. Мерзость, лежащая у ее ног, вызывала неконтролируемое желание порвать, уничтожить, выбросить все эти ненавистные снимки. А с ними вместе — и не менее ненавистные воспоминания…
Скрип открывающейся двери заставил девушку испуганно вздрогнуть. Саша дернулась, но тут же распрямилась и посмотрела прямо на входящего в комнату мужа.
В ее взгляде было многое — злость, растерянность, страх, просьба о помощи…
— Сашка, ты что? — Оборский мгновенно считал все ее эмоции. — Даже не думай!
Одним прыжком мужчина оказался рядом и сгреб жену в охапку.
— Зачем ты, вообще, прикасалась к этой мерзости? — он прижимал к себе напряженное тело девушки, поглаживая и пытаясь успокоить. «Идиот! Надо было сразу уничтожить эту гадость!» — пронеслось у него внутри.
«Мерзость… Мы даже слова одинаковые подобрали…» — отстраненно подумала Саша. Она понимала, что это последние мгновения подобной близости мужа и сдерживала слезы, стараясь встретить удар судьбы достойно. Вряд ли Глеб поймет…
— Санька, не вздумай, — предупреждающе прошептал ей на ухо муж, — если ты сейчас скажешь, что уходишь, или еще что-то в этом же духе…
— Глеб, но ты же видел снимки…
— И что?
— Зачем тебе вся эта грязь?..
— Во-первых, даже если бы на этих снимках была ты, это не сыграло бы для меня никакой роли. А во-вторых, я знаю, что это монтаж. Виртуозный, высококлассный монтаж. Так что, хватит выдумывать проблемы на пустом месте.
— Но…
— Саш, та мразь, что сделала это, уже получила свое.
— Перебудько? — удивленно подняла глаза Александра.
Глеб кивнул.
— Но как ты узнал?
— Думаешь, я не понял, почему ты ушла от меня? Он угрожал тебе этим? — кивок в сторону рассыпанных по полу снимков.
— Да…
— Поверь, больше он тебя не тронет. Никого не тронет.
— Но…
— Все, Саш, перестань, — Глеб крепко обнял жену и погладил ее по голове, — со мной тебе не нужно ничего бояться. Твоя жизнь — это моя жизнь. Все, что происходит — хорошее или плохое — мы разделим на двоих и переживем вместе. Главное, не скрывай от меня свои страхи…
Девушка затихла в его руках, пытаясь поверить словам мужа, а потом, вздрогнула и судорожно вздохнула. Так долго сдерживаемое напряжение, наконец-то, отпустило, и Саша разрыдалась. Все, что мучило ее раньше, все те неприятные воспоминания и боль, что скопились на протяжении последних лет, вылились сейчас в слезах, заставляя девушку вздрагивать и крепче обнимать Оборского.
— Сашенька, родная, все хорошо, — шептал Глеб, пытаясь успокоить жену, — мы справимся, все наладится…
Он не мог подобрать нежных слов, не мог заставить себя произнести обычные ласковые утешения, лишь прижимал Александру к себе, и всей душой мечтал вырвать из ее сердца неприятные воспоминания и страхи.
