Руки новой портнихи порхали над платьем.
— Оно не слишком тугое? Или... может, вы бы хотели добавить украшений? Пришить к подолу кристаллы?
— Нет.
Это была последняя примерка перед свадьбой, до которой осталось чуть больше недели. Чего Кестрел действительно хотелось, так это сжечь платье.
— О, вы ведь еще даже не видели, как оно смотрится с золотом.
Портниха достала витки тонкой золотой проволоки и стала вплетать их в косы Кестрел и обвивать ей шею, укладывая прохладные узоры на ее обнаженные плечи. От недостатка воздуха у Кестрел еще сильнее заболело в груди. Глаза защипало.
— Разве так не лучше? Не правда ли? — спрашивала портниха высоким голосом. — Вы так прекрасны!
Внезапно Кестрел услышала в голосе девушки едва сдерживаемую панику. Кестрел посмотрела на отражение портнихи в зеркале. Она не была красивой. Ее лицо было осунувшимся и бледным, а глаза — расширенными от ужаса. Казалось, она плохо себя чувствовала. Кестрел подняла руки к своим влажным глазам, помассировала их и снова посмотрела в зеркало. Она не знала, каким портнихе показалось выражение ее лица, но поняла, что та прочитала по нему свой приговор. Делии нашли замену в самый последний момент: простую швею сделали императорской портнихой. Девушка боялась. Вполне естественно было бояться неудовольствия Кестрел: прежняя императорская портниха была мертва.
Кестрел отвела глаза от зеркала и повернулась к русоволосой девушке. Приподняв подол, она спустилась со скамеечки и мягко прикоснулась к руке портнихи.
Та немного успокоилась.
— Вам нравится? — прошептала она.
— Оно прекрасно, — ответила Кестрел.
* * *
Ее отец был в полном здравии. На следующее утро после свадьбы он собирался покинуть дворец и снова возглавить восточную кампанию. Если бы не приказ императора, он бы уже уехал. Иногда Кестрел позволяла себе думать, что ее отец остался бы все равно на ее день рождения, выступление и свадьбу, но ей удавалось верить в это только тогда, когда его не было рядом. Когда он стоял перед ней и его глаза никак не могли остановиться на чем-то одном, она понимала, что обманывала себя.
Он пригласил ее на прогулку. Из-за шумного порывистого ветра у Кестрел заболели уши.
Сначала Кестрел казалось, что отец так и не заговорит. Затем он сказал:
— Я не знаю, что подарить тебе на свадьбу.
— Это неважно.
— Я бы хотел... — Он прищурился, глядя, как над Весенним садом описывает круги сокол. — Мне жаль, что я не сохранил ничего из того, что принадлежало твоей матери, чтобы передать тебе. Я бы сказал, что берег это как раз для настоящего момента.
Когда Кестрел достигла совершеннолетия, она получила в наследство все вещи матери. Ее отец не захотел, чтобы у него хоть что-то от нее осталось.
Несколько месяцев назад Кестрел сумела бы ответить по-другому: беспечно, беззаботно и, может быть, даже остроумно повторила бы, что это неважно. Но теперь она испытала всю боль от того, что они с отцом так никогда и не говорили друг другу, что друг для друга значат. Да, они сблизились. Начали понимать и принимать друг друга: так, например, отец часто приходил послушать, как она играет, пусть и не в саму музыкальную комнату. Наверное, такова была честность, но она оставалась неполной, ненастоящей, и Кестрел не могла не испытывать боли, когда понимала, что сама ведет себя так же. Она тоже не могла произнести вслух то, что чувствовала. Она хотела. Пыталась. Но слова так и оставались внутри нее.
Кестрел спросила:
— А если бы я попросила кое о чем, ты дал бы мне это?
Ее отец осторожно ответил:
— Смотря что.
— Останься. Не уезжай на восток.
— Кестрел...
— Тогда останься еще на неделю, — умоляла Кестрел. — Или хотя бы на день. Еще на один день после свадьбы.
Генерал по-прежнему смотрел в небо, хотя хищная птица уже улетела.
— Пожалуйста.
В конце концов, отец повернулся к ней.
— Хорошо, — сказал он. — Еще на один день.
* * *
Придворные продолжали развлекаться. Был устроен весенний турнир, маскарады, балы, пиры. Кестрел часто ловила на себе в толпе взгляды Тенсена. Она отводила глаза. Она понимала, что министр хочет поговорить с ней. Что он попытается выведать у нее какую-нибудь информацию. Что будет убеждать ее идти на риск ради неопределенной цели. Но Кестрел приняла решение. Она выйдет замуж и будет править. Только так она сможет что-то изменить. Сейчас ее попытки двойной игры казались ей почти глупыми — забавами ребенка, который не хочет вырасти. Даже хуже. В самые ясные моменты, когда Кестрел была особенно честна с собой и честность проявляла себя как скелет с голыми торчащими костями, девушка понимала, что, пытаясь стать информатором Тенсена, она хотела показать себя перед Арином... хотя и настаивала, чтобы он этого не знал.
В этом не было смысла. А бессмысленность причиняла боль. Как Кестрел стала человеком, действия которого были бессмысленны?
За два дня до выступления Кестрел на своем дне рождения — до свадьбы после этого останется тоже только два дня — Верекс обратился к императору после устроенных на территории дворца скачек, в которых победил один из имперских всадников. Принц подошел к своему отцу как раз в тот момент, когда тот стоял к Кестрел спиной. Император не видел, как близка к нему девушка.
— Не следует ли нам быть обеспокоенными тем, что геранский губернатор не вернулся к свадьбе? — спросил Верекс. Его взгляд метнулся за плечо отцу и остановился на Кестрел.
Император рассмеялся.
— Геран представляет только один человек, — продолжил Верекс. — Это будет выглядеть несколько странно. Возможно, губернатору стоит быть здесь.
Он взглядом спросил, чего хотела бы Кестрел. Та покачала головой.
— Ох уж эти геранцы. — Император снова засмеялся. — Никто не обращает на них ни малейшего внимания. Честно говоря, я и сам про них забыл.
* * *
Оказавшись в столичной гавани, Арин попытался взять свои эмоции под контроль. Во время всего плавания он позволял себе мерить шагами палубу корабля и проклинать слабые ветра. На этот раз качка не вызвала у него морской болезни. Он был слишком занят своими мыслями. Арин испытывал пыл и тревогу, не мог спать и, возможно, сошел с ума.
Иногда ему удавалось думать о чем-то, кроме Кестрел. Он содрогался, когда вспоминал свою кузину. Корабль останавливался в Геране, чтобы пополнить запасы, и Арин повидался с Сарсин. Дакранская флотилия, прибывшая в качестве подтверждения союза, осталась защищать геранскую гавань. Арин был потрясен тем, как изменилась Сарсин. Она казалась такой ослабевшей. Как и все остальные. Арину ужасно не хотелось оставлять ее... и все же он уехал, одержимый необходимостью поговорить с Кестрел.
