- Нет, - сказала ему Клеменси Вексен, и ее голос был полон криков, шепота, мольбы и плача. Это был голос ада, если бы у него были губы и язык. - Вы забрали моего нового друга. Вы займете его место. Вы будете приносить их сюда, как это делал мой дед, и мой отец, и моя мать, и мой дядя. Вы будете очищать их от греха, а их мирские вещи будут финансировать наши великие дела.
Я никогда не должен касаться призрака, подумал Мирнин. Никогда никогда никогда. Моя мама была права. Его мысленный голос казался высоким и странным, и если бы он не прошел через столько в своей долгой, долгой жизни, он бы разбился на кусочки и окончательно сошел с ума. Ее глаза приобрели свечение; они не были просто пустыми. Они были полны вещей, которые он решительно хотел не видеть.
- Очень любезно с твоей стороны сделать такое предложение, - сказал он вслух, - но у меня уже есть работа. А эта работа домашнего монстра мне не очень подходит.
Конечно, она напала на него, но он уже двигался, прыгнув прямо в открытую площадку входа в подвал, и, когда он поднялся, схватился за края и поднялся как акробат, перекатился по грязному полу, поднялся на ноги и побежал так быстро, как только мог, потому что знал, что маленький демон не примет "нет" как ответ. Он понятия не имел, какой вред она может причинить, но если она могла превратить дом в оружие, то он представлял себе, что этот вред будет достаточно большим.
- Вам некуда бежать! - крикнула Клеменси позади него, а затем в мгновение ока она была перед ним, холодная рассерженная тень, которую он видел мельком, поворачивая в сторону и поднимаясь по лестнице мимо выцветших фотографий ее отвратительной семьи. Он нырнул, когда кухонный нож полетел в стальном вихре к его шее, потому что если с переломом шеи вампир может выжить, то с рассеченной шеей нет, и он перепрыгнул через зияющую пропасть, где он и ее последний друг, Люциан, проломили пол, и по-кошачьи приземлился в комнате...
... в которой был другой призрак.
Мирнин остановился на мгновение, потому что он стоял в метре от него, и как Клеменси, казался тихой, милой девочкой. Хотя помладше. И немного... другой.
- О, еще одна сестра. Ты, должно быть, Труф? - спросил Мирнин. - Твоя сестра уже сделала предложение. Я отказался.
Труф протянула руку.
- Нет, - ответил он. - Думаю, я закончил обмениваться рукопожатиями с твоей семьей убийц.
Труф посмотрела на него с полным недоверием, а потом закатила глаза, точно как это бы сделала в подобных обстоятельствах клэрина подруга Ева. Она провела пальцем по горлу. Потом она указала мимо него на свою сестру, которая остановилась у входа в комнату...
... словно не может в нее войти.
- А, - сказал он. - Клеменси перерезала тебе горло. И всей остальной семье, я подозреваю. Позволь мне порассуждать... Для твоих родителей убийство было лишь практическим бизнесом, как средство для грабежа. Для нее это стало не карьерой, а призванием.
Труф вздохнула, но кивнула.
- И что ты хочешь, чтобы я сделал, девочка? Ты мертва. Я вампир. Она сумасшедшая. Я не думаю, что тут можно прийти к положительному результату.
В дверях взвыла Клеменси. Это была мать всех криков, прямо из ямы отчаяния, и, вопреки себе, Мирнин вздрогнул.
Труф просто казалась раздражительной и слегка заскучавшей, что было впечатляюще перед лицом такого безумия. Это многое говорило о их домашней жизни, когда у них была жизнь. И дом.
Как и Клеменси, Труф могла говорить, когда захочет, потому что она наконец-то нашла свой голос и сказала:
- Я хочу, чтобы вы ушли. - В отличие от своей сестры, ее голос звучал совершенно нормально для девочки ее возраста. - Я хочу, чтобы вы вышли и сожгли этот дом до основания, чтобы все точно закончилось.
Это казалось... на удивление разумным. Мирнин поднял руку.
- Проблема, - сказал он. - Твоя сестра не хочет меня отпускать.
- Это сделаю я, - сказала юная Труф с мрачной решимостью, которую Мирнин узнал. Он видел ее раньше в Клэр, которая, будучи ненамного старше Труф Вексен, обладала той же стальной смелостью. Она просто использовала ее таким образом, чтобы не скатиться до безумия и убийства. - Идите сюда.
Она подошла к заколоченному окну и указала на него.
Он колебался.
- Говорила, он мой! - взвизгнула Клеменси в триумфе, и звук был такой, словно бритвой провели по классной доске. Крик звенел в его ушах словно потерянные души, и он задумался на мгновение, был ли он потерян, как бедный околдованный Люциан, который выполнял злые вещи Клеменси. Вполне возможно, что бедняга начал не так, как закончил. - Он мой!
- Вы видите, какая она, - сказала Труф. - Я больше не могу оставаться с ней в этом доме. Это невыносимо. Вам нужно прогнать нас обеих.
Мирнин нахмурился, сказав:
- Знаешь, это означает, что вы обе отправитесь в ад. Предполагая, что ты веришь в такие вещи.
- Да, - ответила она. - Я видела там своих родителей. Я была там. Но Клеменси сбежала и вернулась сюда... делать свои дела. Я пришла, чтобы попытаться остановить ее. Хотя это не особо получается.
- До сегодняшнего дня.
- Если вы не разочаруете меня. - Она выглядела так, словно не верила в него, что было немного обидно, учитывая, сколько он уже пережил в этом проклятом месте. - Обещайте мне, что сделаете это.
- О, обещаю, - сказал он. - Этот дом заслуживает быть сожженным.
- Как и мы, - ответила Труф. - Не позволяйте ей переубедить вас. Мы совершили много плохих вещей. Не позволяйте ей сделать это и с вами.
Клеменси снова вскрикнула, и звук прорвался в него, царапая кровавые борозды в его хрупком разуме, и он почти слышал, почти знал, почти видел, во что она хотела его превратить.
Хуже того, это почти казалось заманчивым.
Не осталось времени. Если он намерен пережить этих жестоких призраков, он должен был верить, что Труф сдержит слово.
- Идите! - закричала Труф, и он оглянулся, чтобы увидеть, что Клеменси сломала барьер, удерживающий ее в страхе. Она метнулась к нему, и на этот раз он знал, что если она прикоснется к нему, его сознание будет разрушено, как хрупкий стеклянный шар.
Мирнин разбежался, прыгнул в окно и ударился о доски с грохотом, что зазвенел костный мозг... и доски раскололись, он парил в холодном пустынном воздухе и опустился вниз, постыдно прокатившись по грязи.
Чертов скорпион, или его близкий родственник, побежал к нему по песку. Он не потрудился предупредить на этот раз, просто поднял его и бросил достаточно сильно, чтобы отправить его в Мексику, и обратил свое внимание обратно к дому Вексенов.
Он был тихим, спокойным и безжизненным в исчезающем свете луны. Рассвет был тусклой синей кромкой на восточном горизонте.
- Ты приятно провел время, - сказал Оливер позади него, и Мирнину удалось не вздрогнуть. Как-то.
