и правда, он больше знает о людях – чувствует их на каком-то высоком, недоступном нам уровне.
День был хорошим, и все решили сделать выходной. Мы купались, валялись на солнце, смеялись, рассказывая о нашем путешествии, а вечером, после коллективной поливки огорода за ранним ужином мне пришлось рассказать историю, в которую я попала. Охи и ахи сестер, их округлившиеся глаза, говорили о том, что такую ситуацию они рассматривают как из ряда вон выходящую, и теперь для них дорога в Квебек точно закрыта.
Спать мы укладывались рано, разложив все привезенное в недостроенном пока доме. Малкольм сколотил клетку для кур, которые в пути и в первый день пребывания в своем новом доме порадовали обитателей яйцами. У нас был кувшин скисшего молока, и на завтрак мы запланировали оладьи.
Голова кружилась даже когда я лежала – сказывались дни, проведенные на воде. Усталость наваливалась, но сон не шел. Я перебирала в голове все, что было задумано. Особенно меня интересовала тема кленового сиропа. Эта природная сладость позволит делать множество десертов, которые хорошо продадутся в Квебеке и Монреале. А сделать банальную пахлаву я смогла бы и на костре. В детском доме мы пекли ее из подручных продуктов.
Главное мы нашли замену дорогому и редкому пока сахару. Безе, что продали девушки, был с восторгом встречен в Квебеке, и, если чуть подкорректировать рецепт, заменив сахар сиропом, мы могли бы делать его огромными партиями. Хранится он даже в жару, упаковывать можно в корзины или ящики.
– Ты же не спишь, – прошептал вошедший в дом Бернард. Он с мужчинами должен был спать у костра, как Сквонто, мы отдали ему один из матрасов, отрез шерсти, чтобы накрыться.
– Нет, не могу заснуть, – тоже шепотом ответила я, боясь разбудить девушек, что давно уже спали. Режим здесь соблюдался сам собой – мы вставали с первыми лучами солнца, и спать уходили, как только становилось темно. Никакие телевизоры и интернет не мешали спокойному течению жизненного ритма.
– Что ты хотел? – спросила я, смотря на силуэт в дверном проеме.
– Элизабет, выходи за меня замуж, – откашлявшись, очень осторожно предложил мне Бернард.
– Ты знаешь, сегодня уже поздно, давай завтра, – ответила я дабы посмеяться, но он, похоже, не понял шутки, быстро ответив:
– Хорошо, я готов завтра, но у нас нет церкви, чтобы обвенчаться!
Сон, и без того плохой, рассеялся. Я поняла, что он не шутит, посмотрела на дверной проем – он был пуст. Ничего себе заявление! Мало того, что в мои планы не входило жить в семнадцатом веке, а уж выходить замуж, да еще и здесь, я точно не хотела.
Мне показалось, что я закрыла глаза на секунду, и в тот же момент девушки начали шептаться – неужели слышали все, и хотели обсудить, как только я засну, но открыв глаза, я поняла, что уже день. Солнце светило не по-утреннему, дело подходило к обеду.
– Элиза, твои шуточки стоило оставить в двадцать первом веке, потому что Бернард уже рассказал всем, что ты согласилась выйти за него замуж, – надо мной стояла Клер. – Рабов мы еще завести не успели, поэтому, поднимай свою тушку, и отправляйся в огород. Я уже два часа там отпахала. Нужно рыхлить землю. Раз засеяла колхозное поле, то и работать придется как колхозная лошадь.
– Встаю. Даже и не знаю, как я столько проспала. А шутка с Бернардом – случайность. Я не думала, что он поймет все буквально, – мне было неудобно, но выходить все же надо.
– Да, давай, теперь попробуй сказать ему, что ты просто пошутила, потому что он не дает стучать все утро, чтобы ты выспалась, – со смехом ответила Клер и вышла.
– Черт подери, ну кто тянул меня за язык, ведь мы же знаем, что шуточки здесь не в почете, – сказала я сама себе, потерла лицо руками и поднялась, намереваясь сразу пройти до озера, чтобы искупаться и переодеться в легкое платье.
Возле дома Сквонто и Малкольм аккуратно складывали доски. Бернард и Барбара возле леса пилили бревно. Одна из сестер держала распорку, чтобы бревно не сжимало место реза. Они смеялись так громко, что слышно было и здесь.
– Малкольм, нам нужно искать глину, чтобы замазать стены первого этажа. Как делали это в Плимуте, – обратилась я к парнишке.
– А ничего не надо искать, мы уже нашли. С ней мы начали класть очаг, хорошо, что отец научил этому. Она и на кирпич подойдет, только вот нам нужна будет печь, чтобы обжигать его, – Малкольм болтал, а я боковым зрением заметила, что от леса в нашу сторону направился Бернард, и я решила сделать то, что логичнее всего было сделать девушке – бежать.
Схватила с веревки свое платье, отрез ткани, который использовался, как полотенце, мыло, и рванула к озеру, в место, где кусты образовывали естественную ширму. Он не должен был заметить мое направление, так как за домом дорога уходила вниз и терялась среди мелколесья.
Я осмотрелась, было тихо. Разделась и вошла в хорошо прогретую воду. Если бы не эти чертовы распри между индейцами и англичанами, французами и англичанами, скорым заселением этих земель, можно считать, что мы поселились в раю. Но Клер обещала, что ближайшую сотню лет у нас будет тихо, и я ей верила. Я намылила голову, положила мыло, что научил нас делать Сквонто, на камень, и вошла в воду, тщательно промывая волосы.
– Сквонто проводит нас в Монреаль, там есть священник, – раздалось прямо передо мной. Я машинально присела, хоть и так была в воде по подбородок, и стояла на носочках, чтобы не хлебнуть воду. Я быстро смыла мыло с головы, протерла глаза и увидела на берегу Бернарда.
– Ты с ума сошел? Это место для купания женщин, мужчинам здесь нечего делать, давай, вали отсюда, чего уставился? – я была зла как черт.
– Ты моя невеста, Элиза, и я не смотрел. Я только что пришел, – ответил Бернард и присел на берегу рядом с моим платьем и полотенцем.
– Ты же понимаешь, что это шутка? Ты сошел с ума? Сейчас же уходи. Я не собираюсь выходить замуж вообще, понял? – я орала так, что птицы взлетали с деревьев.
– Ты очень смешно злишься, Элиза. – Он и правда, улыбался!
– Да, да, обхохочешься. Прошу, уйди, и дай мне закончить. Я была не права так пошутив с тобой, но это правда Бернард, я не хочу выходить замуж.
– За меня, или вообще?
– Вообще не хочу, потому
