в тарелку кусочек зайца.
Я же посмотрела на его мускулистые руки, широкие плечи, полные губы, будто подведенные белым карандашом, чуть раскосые глаза и сделала еще глоток вина.
Больше всего на свете я хотела, напиться и поцеловать его, а потом все свалить на алкоголь. Хоть на время забыть о своих планах и предрассудках. Никита выглядел чертовски соблазнительно, что сам дьявол мог бы ему позавидовать.
Мы ели и весело болтали о всяких мелочах, забывая о проблемах. Никита старался шутить на отвлеченные темы, рассказывал мифы и необычные истории, удивляя меня своими познаниями. Я даже не могла себе представить, что наше «не свидание» окажется настолько волшебным.
В этот вечер мы были просто самими собой без какого-либо груза проблем. Сегодня существовали только мы.
-- Если бы у меня была музыка, я бы пригласил тебя потанцевать, -- прошептал на ушко Никита, возвращаясь из кухни с десертом в руках.
-- Тогда может, представим, что она есть? – я поддалась наваждению и обернулась, замерев в миллиметре от его губ.
Мне нужно было всего лишь качнуть головой, чтобы ощутить их жар, но все же я не могла сделать первый шаг.
Никита взял меня за руку, помог подняться, обхватил за талию и притянул к себе. Я положила свои руки к нему на плечи, предварительно огладив их. Едва сдержала стон наслаждения, когда он прижал меня к себе, ощутив характерную выпуклость в районе паха. Внизу моего живота разгорался пожар. Наверно мне надо было прогнать это наваждение, попрощаться уйти домой, но вместо этого я поддалась искушению, и мы начали медленно кружиться по комнате.
Дыхание Ника шевелило волосы над моим ухом и слегка щекотало кожу, вызывая приятную дрожь. Между бедрами все горело, трусики уже промокли, а я беззастенчиво терлась о его тело. Впрочем, кое-кто был совсем не против.
Кажется, его кожа под моими ладонями плавилось, но я старалась хоть руки держать в узде, так как мысленно зашла уже гораздо дальше. Безумно хотелось, зарыться пальчиками в волосы на его затылке, впиться в его губы, поцеловать часто бьющуюся жилку на шее, впадинку между ключиц, сорвать с него рубашку, прижаться к его груди. Ощутить под ладонями литые мускулы, без какой-либо преграды. Однако Ник опередил меня.
Легкое невесомое первое касание, словно проверка -- сбегу ли я. Второе более смелое, жаркое. Я даже не заметила как его язык начал бешеный танец в моем рте, просто отдалась чувствам. Увлеклась этим древним как сама жизнь действом.
Нежно обвести контур, прикусить губу, чуть потянуть, погладить язык, небо и снова закружить в бешеном темпе. Горячо, нежно, страстно, лихорадочно, будто это последний раз. Держаться на грани и сорваться в пропасть.
Его руки уже давно по-хозяйски оглаживали мои ягодицы. Сжимали их, притискивая к себе до невозможности близко. Скользили по талии, выше, до округлых полушарий груди. Ласкали напрягшиеся соски, слегка пощипывали, вырывая стоны. Ник пил каждый «ах», словно воду и тихо шептал: «Моя».
Гореть в этом порочном огне страсти, оказалось просто наслаждение. Вся реальность была словно подернута легкой дымкой, отодвинулась куда-то далеко-далеко. Значение имел лишь Ник, его губы и пальцы, которые настойчиво расстегивали молнию на моей спине.
-- Счастье мое, -- прошептал Никита, когда мое платье с тихим шелестом опустилось на пол, и припал к груди. Обхватил губами сосок и немного прикусил зубами.
-- Да, -- не сдержала восхищенного стона я. Он звонким эхом разнёсся по комнате, сбрасывая меня в пучину грешного наслаждения.
-- Никита Андреевич, я вам тут пирожков принесла... – голос незваной гостьи оборвался тихим всхлипом.
Что-то грохнулось на пол, а затем я услышала громкий стук захлопнувшейся двери, который вернул меня в реальность. Громко ойкнув, отпрянула от Никиты. Слегка пошатываясь то ли от вина, то ли от хмельных и слишком откровенных ласк подняла платье и быстро прикрылась.
-- Спасибо за приятный вечер, но мне пора, -- пролепетала я и, не смея взглянуть на мужчину, попятилась к двери.
-- Подожди. Останься со мной? – Никита ухватил меня за руку, вынуждая посмотреть ему в глаза. И столько мольбы, столько надежды, столько чувств было в них, что отказать ему казалось равносильно вонзить нож в спину.
И все же момент упущен. Еще минуту назад, до того как в дом ворвалась Марыська и прервала нас, я бы отдалась Нику. Я совсем потеряла голову. Но сейчас... сейчас все встало на свои места. Он -- командир разведывательного отряда – сильный, смелый, таинственный жесткий и непримиримый, и я – рыжая веснушчатая девчонка, решившая, поиграть во взрослые игры.
-- Нет, нам не стоило этого делать, -- ответила, отводя глаза.
И прежде чем Никита успел что-либо сделать, натянула жилетку, пряча себя от него.
-- Нет, -- я упрямо помотала головой. – А как же Марыська?! – я хваталась за соломинку, словно утопающий.
Я точно, знала, что вдова терлась рядом с ним и пыталась завладеть его вниманием, но Никита твердо держал оборону. Катя мне исправно обо всем доложила. Поэтому это была чистой воды бравада.
-- Глупая баба, что с нее взять, -- он пожал плечами и улыбнулся. – Это все что тебя волнует? Неужели ревнуешь?! Последнее время только одна рыжая ведьма поселилась в моих мыслях, и знаешь, она совсем не терпит конкуренции.
Ник попытался приблизиться ко мне, а я отступила еще на два шага назад.
-- Я люблю тебя, упрямая девчонка, -- тихо произнес он.
Я прижала ладонь к губам, не веря, что слышу искренне признание и замотала головой.
-- Нет, не правда! Не любишь. Когда любят, не причиняют боль! Когда любят, не лишают мечты! – выпалила я, а по щекам побежали слезы.
-- Любовь бывает разной, детка. К тому же разве хоть раз я всерьез сделал тебе больно?! Я заботился о тебе, старался оградить от ужасов за периметром, защищал! – он запустил пальцы в волосы от злости и бессилия.
-- Тогда давай, помоги мне уладить конфликт? – взмолилась я.
-- Нет! Это... это невозможно, -- он повернулся ко мне спиной и опустил плечи.
-- Почему? Ты говоришь, что любишь... – не унималась я.
-- Все слишком сложно, рыжик. Потом... потом я тебе обязательно расскажу все. Просто поверь! И позволь... позволь мне любить тебя?!
Я покачала головой, и больше не дав ему сказать и слова, вылетела из дома. Понеслась прочь. Бежать! Бежать, пока я не поддалась на его уговоры и не превратилась в домоседку,
