class="p1">***
Тело вестницы конца.
– Ты всё-таки обманул и предал мою дочь, не смей отрицать это, – женский голос, которым были сказаны эти слова, резанул слух Венториэля, и он поморщился, стоя перед зеркалом в главной спальне поместья на берегу моря. На него смотрело лицо девушки двадцати двух лет, но внешне она выглядела на пятнадцать, не больше. Особенно свою роль в омоложении сыграли коротко, криво стриженые волосы каштанового цвета. Миниатюрное округлое лицо красивым не было, а на его вкус, даже отдалённо симпатичным назвать нельзя, но выбирать было не из чего.
– Я и не собирался, но ты же не бросишься мстить мне за неё, как полагалось бы любящему отцу? – фигура в чёрном балахоне показалась за спиной и отразилась в зеркале. Капюшона на голове не было, что позволяло рассмотреть утончённое вытянутое лицо без единого изъяна, тонкую линию губ и длинные волосы, собранные в хвост на затылке. Зелёные глаза собеседника пронизывали до костей, и даже Венториэль поёжился от этого взгляда.
– Я – нет, но найдутся те, кто очень захотят, – пожал он плечами и приблизился к зеркалу. Вместо двух разных глаз на него сейчас смотрели два одинаковых, и один из них не мог быть таким. – Кто-нибудь это непременно заметит и задаст вопрос.
– Ты боишься этих жалких людишек? – усмехнулся собеседник и отошёл в сторону, скрывшись из охвата зеркала.
– Нет, их я не боюсь, я боюсь Лайсера, который засунул меня в эту проклятую железку. Не думаешь ли ты, что он не захочет избавиться от меня, как только узнает правду? – с этими словами, Венториэль обернулся и посмотрел на своего друга, но тот был спокоен как никогда.
– Захочет, это факт, но тебе следует сыграть свою роль всего дважды, и не думаю, что так трудно притвориться этой глупой девчонкой. Ты изобразишь её, попрощаешься с друзьями и попросишь воспитать дочь, а затем мы выдвинем Лайсеру условие, что этот мир будет уничтожен только после того, как твоя дочь умрёт естественной смертью, а значит, лет через семьдесят, может, чуть больше. Он согласится, и подозрений это не вызовет. Вполне логично, что Вентира захочет спасти своих друзей и её. Он ничего не заподозрит, – чем больше он говорил, тем больше Венториэль понимал, что друг прав, и он справится с этой задачей, другого варианта у него нет, если он не хочет снова оказаться запертым в тюрьме, лишённым всех своих сил и власти, ставших такими привычными и родными. Сжав руку в кулак, он поднял его на уровень глаз и насладился тем, как тьма медленно окутала сперва кисть, а затем начала поглощать запястье. Разжав пальцы и развеяв тёмную дымку, Венториэль посмотрел на собеседника.
– Ты заманил её в это поместье, прекрасно зная, что я отправлюсь следом, и Риан не останется безучастным. Ведь именно ты навевал ему сны про неё. По твоему замыслу, все мы, кто был тебе нужен, собрались в непосредственной близости от границы, куда должен был прийти ты сам и исполнить план, – высказал свои подозрения Бог тьмы, вызвав лёгкую улыбку на губах товарища.
– Самое сложное было сохранить всё это втайне от Лайсера, – пожал плечами Хенорп.
– У неё хотя бы был шанс победить меня? – поинтересовался Венториэль, наблюдая за выражением лица собеседника, но ни один мускул не дрогнул от услышанного вопроса.
– После моих слов, ни единого.
– И ты обманом заставил её впустить меня, – он задавал вопросы, потому что хотел знать правду, хотел понять то, что и так прекрасно понимал.
– Я заставил её поверить, что она сама этого хотела, что у неё есть шанс победить, что она достаточно сильна для этого, и главное, я дал ей стимул, иначе твоему разуму пришлось бы столкнуться со стеной её сопротивления, и вот тогда у неё был бы шанс победить, но не после моих махинаций, – пройдясь по комнате, Бог смерти развернулся лицом к собеседнику, а полы его балахона плавно крутанулись по воздуху, описывая дугу и облизывая ноги. Смотря на него, Венториэль на самом деле восхищался другом и не мог понять, как когда-то, всего чуть больше двадцати лет назад, мог его ненавидеть. Просто тогда он не помнил тысячелетия их дружбы.
– Я – Бог смерти, друг мой, моя работа – заставлять людей делать то, что они не хотят, причём заставлять так, что они будут считать, словно это их собственное решение и они приняли его сами. Мне по природе положено очаровывать и вести за собой, иначе, какой из меня проводник душ в мир мёртвых? – он на секунду замолчал, и только Венториэль хотел ответить, продолжил. – Я не виноват, что она не смогла устоять. Даже несмотря на то, что я никогда не обещал ей, что спасу от уничтожения мира в том ключе, в каком она это понимала.
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что я сдержал слово, хоть все вокруг могут сказать иначе. Если её дочь не бессмертна, то она проживёт полноценную жизнь, благодаря условию, что мы поставим Лайсеру. Нас поддержат остальные и будет пятеро против двух. Если же бессмертие всё же передалось девочке по наследству, то мы всегда можем поделиться с ней силой и сделать одной из нас – и тем самым спасти, а значит, в этой части я выполнил своё слово. Дочь Вентиры будет жить, а это, главное, что ей было нужно, – в словах Хенорпа был смысл, и Венториэль был вынужден с ним согласиться.
– Но она сама, – произнёс он и запнулся из-за взгляда зелёных глаз, скользнувших по лицу и остановившихся на его собственных, вернее, даже лишь одном – том, который прежде всегда был карим.
– Она сама сейчас пребывает в мире, что для неё создал наш добрый друг, Мидин. Я заглядывал туда, и там на самом деле прекрасно, и она счастлива, но это не главное, – он достал из складок балахона фибулу в виде кленового листа. Ту самую, что была тюрьмой сперва ему самому, а затем и Венториэлю, и продемонстрировал её другу, протянув руку. – Она здесь, и ей ничего не грозит до уничтожения мира. А когда мы дойдём до этого, то я знаю способ, как сохранить жизнь и ей, но умолчу о нем, ведь никогда и никому не стоит раскрывать всех своих планов.
– Хочешь сказать, что сделал всё, чего она хотела, но перевернув это с ног на голову? Если она узнает…– начал было он, но Хенорп покачал головой.
– Если она узнает, то всё мне простит и бросится на шею с поцелуями. Такова сущность
