Не знаю, как другим, но мне нравилось.
И вот… две минуты до десяти, минута…
Десять.
— Удачи, ты справишься, — шепнул мне мой мужчина, и я шагнула из тени на центральный балкон, откуда открывался панорамный вид на площадь и моих будущих прихожан.
Осмотрела, кивнула, улыбнулась… И усилив голос магически, чтобы меня услышали даже те, кто не пришел, заговорила:
— Доброе утро, жители славного города Арданаш. Рада приветствовать вас этим прекрасным утром. Не удивляйтесь, вы больше не увидите и не услышите Тарага. Он ушел (да-да, именно «ушел»), уступив мне своё место по праву сильного…
Этот день войдет в хроники мира, как день новой эры. Эры Сиятельной и Милосердной Ксении. Богини, изменившей мир и приведшей его к такому процветанию, которое не снилось даже самым отчаянным мечтателям и мудрецам. Богиня Ксения говорила уверенно, красиво и правильно. Мало того, совсем скоро она начала воплощать свои обещания уже не на словах, а на деле. Начали ремонтироваться дороги, развивалась медицина и образование, торговля, общение с иными мирами и осознание, что серая полоса жизни планеты ушла в далекое прошлое и впереди её ждет лишь процветающее будущее.
Статуэтка Ксении стояла в каждом доме и даже самый несмышленый ребенок знал, что Богиня всегда защитит и поможет, воодушевит и подскажет.
Многие художники любили изображать Богиню, но редко у кого получалось передать её улыбку, которую каждый понимал по-своему. Кому-то она казалась самой «мудростью», кому-то «невинностью», кому-то «знанием».
А ещё на всех картинах за её левым плечом стоял могущественный Бог Огня, которого Милосердная называла своим мужем.
Торжественная речь, объяснения предстоящих изменений и знакомство жителей с младшими богами затянулись на несколько часов, так что пришлось прилагать усилия, чтобы не нервничать самой, да и слушателям было не очень тяжело. Мне-то в принципе помогала манна, которой в хранилищах Тарага оказалось столько, что я долго не могла поверить — этот жлобяра запасся на тысячелетия вперед, и всё ему было мало. А вот горожанам под обеденным жарким солнцем было уже не очень, так что я нагнала облачка и ветерок, а затем и вовсе закруглилась, объявив напоследок, что в течение следующего месяца отстроятся и остальные центральные храмы, а чуть позже изменятся и прочие постройки божественного характера.
— Однако двери моего храма уже открыты для вас.
Под конец я улыбнулась и ниспослала на город божественную благодать, которая завершила мою речь лучше всяких громких обещаний. Так например вылечила все легкие болезни от насморка до близорукости, от хромоты до недержания. Кому-то прибавила ума, кому-то уверенности в своих силах. Убедила сомневающихся, успокоила переживающих.
А затем я сделала всего шаг назад под защиту тени и буквально рухнула на руки своему мужчине, попутно пробормотав:
— Черт, есть хочу! Я когда нервничаю — всегда хочу есть. Ничего не знаю, пока не пообедаем, никаких больше мероприятий.
— Божественная моя, ты почему не питаешься манной, как все нормальные боги?
— Потому что мясо вкуснее!
— Довод. — Хмыкнув, Фэрри без лишних просьб подхватил меня на руки и отправился вглубь храма, где через час должен будет состояться ритуал по частичной передаче сил и обязанностей младшим богам. Мы не стали проводить его раньше, потому что ждали Валенсию. К тому же следовало завершить строительство храма и тайных помещений, которые как раз будут использоваться под различные ритуалы, да и время ещё не поджимало. Но сначала обед!
За обедом нас не отвлекали, хотя я уже слышала, как восхищенно и возбужденно общаются между собой прихожане в основном и малых залах, расположенных под нами. Сами мы сидели на третьем, божественном этаже, но мой слух и внимание было настроено так, что воспринимало даже дыхание людей, не говоря уже о словах. К моему безбрежному счастью удалось в кратчайшие сроки обучить десяток самых гибких в мышлении жриц и теперь уже они взяли на себя довольно тяжелое бремя ознакомления людей с новыми правилами. В принципе они мало отличались от прежних, и единственное существенное отличие состояло в содержании подношений и жертв. Никаких кровавых ритуалов, никаких неподъемных даров. Цветы, фрукты, искреннее желание — оптимально. Деньги, драгоценности, прочие уже более ценные дары — по желанию и личному осознанию, что обращение и просьба того стоит.
И кстати уже к концу обеда я едва не расплакалась от умиления, когда у моей статуи какая-то кроха лет пяти оставила лично сплетенный венок из одуванчиков и васильков.
Черт побери, это было так приятно!
— Ксю, что с тобой? — Фэрри моментально заметил, что моё настроение стало чуть иным и я, шмыгнув, призналась:
— Мне уже первые дары поднесли. Ребенок. Ты не представляешь, насколько это мило!
— Тихо-тихо, только не плачь, — меня снова перетянули к себе на колени и нежно, но крепко обняли. — Ты радоваться должна, что всё так гладко проходит, а ты чуть ли не рыдаешь. Успокойся. Тебе нужно незамутненное сознание для ритуала передачи сил. Давай, возвращайся в позитив.
— А я в позитиве, — моя улыбка сейчас была действительно блаженной, и хватило пары вдохов и выдохов, чтобы унять расшалившиеся нервы. — Просто… Просто немного не ожидала. Прошения и взятки ожидала, а такого милого подарка от чистой детской души, если честно, то нет.
— Ксю… Божественная ты моя, дурочка! Да ты глянь на себя в зеркало — ты же само воплощение Добра и Справедливости. Да после их дурного и жадного до божьей милости Тарага ты вообще спасительница, не меньше! — Меня поцеловали везде, куда дотянулись, а затем категоричным тоном заявили: — Доедай десерт и пойдем в нижние залы. Время идет и до солнцестояния остается всего неделя, а нам ещё свои силы осваивать. Давай-давай, не ленись. Сначала дело, отдых потом.
— Злюка. Всем расскажу, что мой муж тиран!
— В данном конкретном случае я не тиран, а стимул, — со мной отказались соглашаться и подвинули ко мне креманку с клубничным мороженым. — Ешь и за работу. Создашь пантеон и на сегодня свободна.
— Слушай, я когда соглашалась за тебя замуж, я не думала, что это будет так…
— Как? — на меня глянули строго-строго и выразительно размяли шею, словно мы собрались бороться.
— Так, — вместо спора я показала своему деспотичному мужчине язык и в два счета доела десерт, попутно подслушивая всё, что происходило внизу. — Ой, мне корзину с фруктами с рынка подарили, чтобы я всегда была такой же доброй и щедрой на божественные милости, как сегодня! Черт, здорово!
— О, бо-о-оже…
