— Хорошо.
— Также сейчас для нас удачное время, чтобы сохранить открытую связь с Габриэлем. Если Стаи не уходят, это значит, что они будут здесь. Мы должны продумать правила ведения боевых действий на случай, если большинство из них окажется не довольны принятым решением.
— Это весьма целесообразно.
Наконец, он мрачно на меня посмотрел.
— Хватит играть, Мерит. Хватит "Да, Сеньор" и "Нет, Сеньор". Прекрати автоматически выполнять все, что я говорю. Ты была более ценна, когда спорила со мной.
На этот раз, я не стала изображать молчаливое согласие, я действительно думала, что это было необходимо.
Но его тон требовал ответа, а я, в конце концов, была сыта по горло его действиями то назад, то вперед.
— Я была более "ценна"? Я не антиквариат. И я не игрушка или оружие, чтобы мной манипулировать.
— Я не играю с тобой, Страж.
Я подняла брови. Я была только Стражем, когда он был недоволен.
— А я не играю с тобой, Салливан.
Мы хмуро смотрели друг на друга мгновение, комната наполнилась невысказанными словами — разговорами, которых мы избегали.
— Осторожно.
— Нет, — сказала я и его глаза расширились.
Этан Салливан, подумала я, не привык, чтобы его сотрудники не повиновались.
— Единственная вещь, которую ты всегда хотел от меня, — сказала я ему, — Это чтобы я была тем, кем не являюсь. Если я спорю, ты жалуешься, что я не послушная. Если я вежлива, ты жалуешься, что я автомат. Я не могу продолжать играть в эту игру с тобой, эту константу назад-вперед.
— Ты знаешь, все не так просто.
— Это так просто, Этан. Прими меня, такой какая я есть, или позволь мне уйти.
Он покачал головой.
— Я не могу иметь тебя.
— Ты мог иметь. Ты имел. А потом ты передумал.
Я подумала о Лейси, на фотографии я видела его отношение к ней, несмотря на его стратегические соображения. Возможно, именно это беспокоило меня больше всего — чем я отличалась? Что во мне было не так? Почему ее, а не меня?
— Разве я не достаточно привлекательна? — спросила я его. — Не достаточно классная?
Я не ожидала, что он ответит, но он ответил. А это было еще хуже.
— В тебе нет ничего плохого. — Он встал и засунул руки в карманы. Я встретила его взгляд и увидела в его глазах зеленый огонь. — Ты совершенна — красивая, умная, упрямая… до привлекательности. Своевольный, но хороший стратег. Поразительный боец.
— Но этого не достаточно?
— Этого слишком много. Ты думаешь, я не думал о том, как бы это могло быть — возвращаться в свою комнату в конце ночи и находить тебя там, находить тебя в своей постели, обладать твоим телом, твоим смехом и твоим умом? Смотреть сквозь комнату и знать, что ты была моей, что я обладал тобой. Я. — Он постучал пальцем по груди. — Я. Этан Салливан. Не глава Дома Кадогана, не четырехсотлетний вампир, не ребенок Бальтазара или Послушник Питера Кадогана. Я. Только я. Только ты и я. — Он облизнул губы и покачал головой. — У меня нет такой роскоши, Мерит. Я Мастер этого Дома. Мастер сотен вампиров, которых я поклялся защищать.
— Я одна из твоих вампиров, — напомнила я ему.
Он вздохнул и потер рукой лоб.
— Ты моя величайшая сила. Ты моя самая большая слабость.
— Ты позвал сюда Лейси. Она не слабость?
Он казалось опешил.
— Лейси?
— У вас ведь были отношения, верно?
Он смягчился.
— Мерит, Лейси здесь для оценки. Мы, в мое ограниченное свободное время, анализировали финансовое состояние ее Дома. Этот визит был намечен еще шесть месяцев назад. Я пригласил ее не для отношений.
— Все подумали…
Он саркастически посмотрел на меня.
— Ты должна знать меня лучше, а не принимать слухи, которые кружатся вокруг этого Дома, как факт.
Я опустила глаза от сделанного замечания и молча благодаря. Но это ничего не меняло.
— Я уже говорила, что у тебя был один шанс. Но ты решил, что будет лучше, если мы останемся коллегами. Я не могу играть в эту игру, каждый день думать, где мы находимся. Я твой служащий, твой подчиненный, и так должно быть. Поэтому я прошу тебя не поднимать снова эту тему, не заводить снова разговор о нас. Не напоминай мне словами или взглядом насколько ты противоречив.
— Я не могу помочь с этим, я противоречив.
— А я не могу помочь тебе с твоим противоречием. Ты сделал свой выбор, и мы не можем вечно обсуждать это. Есть "мы" или нет? Есть "мы" или нет? Как мы сможем работать вместе таким образом?
Он задал вопрос получше.
— Как мы сможем не работать вместе?
Мы стояли там спокойно в течении минуты.
— Если это все, что ты хотел, — сказала я, — Я собираюсь вернуться на улицу.
Я пошла к двери, но он, наконец, остановил меня одним лишь словом.
— Кэролайн.
Я зажмурилась и сжала руки в кулаки. Мне очень хотелось противодействовать ему, но он был моим Мастером, и он назвал мое имя, а этого было достаточно, чтобы остановить меня.
— Несправедливо, — сказала я ему. — Несправедливо и слишком поздно.
— Может, если бы у меня было больше времени.
— Этан, я не думаю, что в мире достаточно времени.
— Что я сказал тебе о Брекенридже, Мерит?
— Никогда не сжигай мосты. — ответила я и обернулась, зная куда он клонит. — Прежде, чем ты начнешь обвинять меня, позволь тебе напомнить, что это ты ушел. Я лишь соответствую твоему запросу. Мы забудем то, что произошло, мы будем сотрудничать, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить Дом.
Я остановилась, прежде чем выйти в коридор, не в состоянии сделать этот последний шаг, не оглянувшись на него.
Когда я оглянулась, в его глазах была боль. Но я, нанеся свой лучший удар, не сочувствовала мужчине, который отказался достичь того, чего он хотел.
— Это все? — спросила я.
Он, наконец, опустил взгляд.
— Спокойной ночи, Страж.
Я кивнула и ушла.
Я прошла через первый этаж Дома, и не останавливаясь у входной двери, прошла по тротуару к воротам и кивнула охранникам, которые сканировали улицу с левой и правой стороны, проверяя папарацци. Те послушно группировались в назначенных им кордонах, на углу с правой стороны.
С легким вызовом я направилась налево. Я шла скрестив руки на груди и опустив голову. Я знала, что Этан сделал бы это. Это было то, как он действовал — один шаг вперед, два назад. Промыть и повторить. Он делает шаг к близости, а затем отступает.
Затем он будет сожалеть, и цикл начнется снова.
Нельзя сказать, что он не хотел меня, и он ясно дал это понять. Но каждый раз, когда он позволял себе быть человеком, приводилась в действие стратегическая часть его мозга, и он снова становился холодным.
