— Вы, госпожа Серкова, вообще представляете чем занимается представитель планеты Земля? Вы понимаете, сколько процессов мне необходимо контролировать, чтобы исполнять обязательства по договорам с Альянсом?
— Конечно же нет. — Алина искренне улыбнулась, глядя в суровые глаза собеседника. — Я и не хочу понимать. Йенсен, есть же изящное решение — сделайте меня почетным представителем, нарисуйте табличку на самом дальнем кабинете и отпустите на Лиин. Инг будет доволен. Сто лет, друг мой, сто лет. На этой планете не осталось ничего, что я могла бы назвать своим домом. Разве что памятник на кладбище.
— То есть, вы официально заявляете, что отказывайтесь от поста представителя? — В глазах Йенсена появился победный огонек.
— Да поговорите вы со мной, как человек, умоляю.
Желание девушки было искренним. Врачи на Эо, послы и помощники на Лиине, даже встреча на Земле, носили исключительно официальных характер. Словно каждое слово записывается для истории. Алине хотелось кричать, что она ни черта не понимает и не знает, что надо делать. Кричать о помощи, о тепле человеческого голоса. Она больше всего хотела, чтобы подошла Марина, звонко рассмеялась и кинула на стол папку с очередным набором потенциальных любовников. Чтобы Анжела ворчала из-за встреч и чтобы грозный Мэй снова пугал сотрудников отелей одним своим видом. Хотела как раньше — просто, весело и ни черта непонятно к чему все это приведет.
Йенсен, словно читая мысли, приказал толпе помощников уйти из кабинета. Перечить ему не решился никто. Когда дверь за последним человеком закрылась, он облокотился локтями на стол и после долгого молчания, повисшего в кабинете тяжелой пеленой, тихо произнес:
— Алина, мне самому страшно.
— Вам-то чего бояться?
— Что мы облажаемся и нарушим договоренности. У Альянса все просто — не можешь выполнять свои обязательства, значит не получишь заказов. Нет заказов — нет денег расплачиваться за технологии, обучение землян в хороших институтах Эо и дальше по цепочке. Я каждое утро просыпаюсь в холодном поту, потому что каждый рабочий день начинается с какой-нибудь глобальной проблемы. Там сгорел урожай, тут бастуют рабочие, там от меня что-то хотят главы объединенных государств, тут надо отмазать сыночка какого-то богача, который попался на контрабанде на Глисаде. А это даже не в моей компетенции. Каждый чертов день одно и то же. Но мы, представители, готовимся к этой роли с юности. Сейчас мне в затылок дышат двое молодых и борзых землянина, один из которых получит это кресло после меня. Они знают, с чем будут иметь дело, а вы нет. Я не могу противиться приказу главы Альянса, но больше всего на свете боюсь того, что наши внутренние проблемы дойдут до Лиина. И я очень рад, что мы с вами понимаем друг друга.
— Я вам свою позицию объяснила. Не понимаю, чего вы еще боитесь? Я сюда не вас смещать прилетела, а дом посмотреть. Вот только от дома ничего не осталось. Все превратилось в прах. Знаете, однажды Инг мне сказал, что лиинцы очень грустят по ушедшим друзьям, ибо никто не живет так долго, как они. Чтобы хоть как-то избавиться от страданий, они становятся холодны и отстраненны. Что долгая жизнь — эта мука. Я тогда еще рассмеялась, мол, да кто ж откажется от такой долгой жизни?
— Это точно, — усмехнулся Йенсен, словно сам об этом думал, — от такого дара только дурак откажется.
— Нет, это не дар. Это проклятие. Во всяком случае для человека. Я больше не обниму свою сестру, не попью с ней пива, не посмеюсь с моими помощниками над какой-нибудь очередной дурацкой шуткой. Не увижу те пейзажи, что остались в памяти. Прямо сейчас перед вами сидит самый одинокий человек во вселенной, у которого не осталось ничего. Знаю, можно поднатужиться и начать все сначала, но найду ли я место в этом мире?
— Мне жаль это слышать. — В голосе Йенсена было неподдельное сочувствие. — Я не знаю, чем могу вам помочь. Если решитесь, как вы говорите, поднатужится, то я гарантирую вам хорошее место в представительстве, дом и деньги. Все корабли планеты будут в вашем распоряжении. Но душевные раны я вам не залечу.
— Об исцелении я вас не прошу. Но сейчас я стою на перепутье — попытаться жить заново или вернуться на Лиин и прожить остаток дней там.
— На Лиине? — Лицо Йенсена вытянулось, словно Алина сказала что-то ужасное. — Если только в посольстве. Я могу попробовать это организовать. Правда по правилам Альянса там штат меняется раз в десять земных лет. Но, думаю, можно потом на Эо полететь…
— Мне не нужно посольство, я могу жить в доме Инга.
— Это как? — Йенсен смотрел на собеседницу, как на безумную. — У них никто из иноземцев не живет. Только изредка приглашают на встречи. Ваша с послом была первой за последние двадцать лет. Или же слухи о том, что у господина Инга вы были любимицей-землянкой вовсе и не слухи и вам открыты те двери, что закрыты абсолютно для всех?
Алина хитро посмотрела на Йенсена, безумно желая поделиться с ним недавним открытием:
— Что вы знаете о первом орбитальном порту Соната?
— Что это наш первый порт, за который мы в дальнейшем расплатились сполна.
— И его вам дали лиинцы, верно? Уже потом вы заказывали порты, имея деньги, чтобы сразу за них расплатиться. — Йенсен кивнул. — Как думаете, что значит его название?
— Я не совсем понимаю, о чем вы. — Стушевался мужчина, снова покрываясь пятнами. На этот раз от волнения. Представитель же должен знать все об истории взаимоотношений с Альянсом, но он никогда не задумывался, почему первый порт называется именно так. Звезда и звезда. Вроде как-то так с общего языка переводится.
— Я не осуждаю, никто не знает. На общем языке это означает падающая звезда. Милое название, вроде и порту подходит. Вот только падающей звездой меня Инг называл. И порт назвал в память обо мне. Посмотрите названия других портов Альянса, среди них нет ни одного, кто бы назывался на общем языке, везде используют местные слова. Терра и Мир — это наше, земное. Соната — лиинское.
— То есть, вот уже семьдесят лет на орбите нашей планеты глава Альянса увековечил память о вас? И никому не сказал?
— Это очень личное.
— Наверно он вас очень сильно любил. — Произнес Йенсен с ноткой зависти.
— Видели бы вы его на встрече. Он не верил, что я вернулась. В его глазах была такая скорбь, что солнце можно затмить. Все мы где-то глубоко в душе надеемся, что наши безвременно ушедшие любимые однажды как ни в чем не бывало постучат в дверь, улыбнутся на пороге и скажут «привет». Он ждал, что корабль найдут, но с каждым днем, с каждым месяцем надежда угасала. Он принял смерть еще одного друга. Как и все мы, живые и чувствующие создания, однажды такое принимаем.
— А вы первая, кто действительно вернулся.
— Да, оказалось, что так. Живые всегда на месте тех, кто надеется. Но ни разу еще никого не было на месте того, кто возвращается. Вот почему ваша суета вокруг должности так ничтожна для меня. И теперь мне надо найти место в мире, который так сильно изменился.
— Я дочь похоронил год назад. — Йенсен заговорил откровенно о самом глубоком переживании. — Несчастный случай. Если бы она прямо сейчас зашла в эту дверь, я бы бросил все, отдал бы все, чтобы побыть с ней еще хоть день. Мы ругались, спорили, она даже пару раз из дома убегала по молодости, но я бы все отдал, чтобы она сейчас сидела рядом со мной, а не вы. Не понимаю, почему вы колеблитесь? В этой вселенной у вас еще осталась любовь или привязанность… Не могу подобрать правильных слов в отношении лиинцев, потому что, по-моему, еще никто не удостаивался чести получить от них такое отношение. Я не прогоняю вас, не подумайте. Но я бы не колебался. Нужна подложная должность, чтобы Альянс был спокоен — я сделаю. Но вам-то что искать на этой планете? Вы уже нашли. Сто лет назад нашли.
Еще один чудесный закат на Лиине. Очередной день торжественно заявлял о своем окончании. Инг сидел на веранде, иногда поглядывая на маленькое кресло рядом. Не знающий гость мог подумать, что оно для лиинского ребенка. Но оно было куда важнее. Совершенно не вписывающийся в местный колорит предмет, искусно сплетенный из прутиков неизвестного дерева. Чуть выцветшие от времени подушки, потертые подлокотники и кое-где выбивающиеся прутики. В это кресло давно никто не садился и, к огромному сожалению, уже не сядет. Не будет долгих разговоров до самой ночи и прогулок к озеру, где по всему берегу растут светящиеся цветы Нали. Маленький человечек в огромной вселенной, песчинка, из которой родилась новая планета в короне Альянса. Падающая звезда, которая стремительно пронеслась по небосводу до самого горизонта, оставив о себе нежную память.
