— Я всегда буду рядом, — пробормотал он.
И со спокойной душой я снова опустилась на подушку.
Слух о запрошенной мною аудиенции с Нефилимскими «шишками» разлетелся со скоростью ветра. К полудню воскресения внутренние каналы Нефилимов галдели как бабы на базаре, спекулируя возможными темами собрания. Все прожектора теперь были направлены на меня, оставляя новость о планируемом заявлении Данте томиться в тени. Я перетянула канат на себя, а Данте и не сопротивлялся. Пожалуй, Патч был прав — мой оппонент решил притормозить и посмотреть, что же я предприму дальше.
Каждый час звонил Скотт со сводкой свежих новостей, которые в основном заключались в перечислении последних теорий Нефилимов относительно тематики собрания, большинство крутились около моего первого стратегического выпада против падших. Засада, уничтожение линий связи, внедрение шпионов и похищения падших военачальников возглавили прославленный список. Как Патч и предполагал, Нефилимы тут же решили, что война была единственной возможной причиной для собрания. Интересно, был ли Данте того же мнения. Хотелось бы верить, что мне удалось его одурачить, но опыт подсказывал, что этот проныра не купится — он знал, что я что-то задумала.
— Главные новости, — воскликнул Скотт в трубке. — Их превосходительство, высокопоставленные Нефилимы, одобрили твою просьбу на аудиенцию. Уже утвердили место, и это не Дельфийский парк. Все будет довольно строго. Ожидается, что вход будет только по приглашениям. Максимум два десятка Нефилимов. Много охраны и никакой утечки информации. Каждого приглашенного гостя тщательно осматривают при входе. Хорошая новость заключается в том, что я в числе приглашенных. Пришлось немного посудачить, но зато я буду там с тобой.
— Да, скажи уже место встречи, — произнесла я, подавляя рвотный позыв.
— Они хотят встретиться в старом доме Хэнка Миллара.
По спине пробежали мурашки. Наверное, я никогда не смогу стереть из памяти этот ледяной взгляд голубых глаз, что воскрешался лишь при упоминании его имени.
Я выкинула из головы его образ и сосредоточилась на словах Скотта. Изящный колониальный особняк эпохи Георгов в респектабельном человеческом районе? Не очень-то укромное местечко для тайного собрания Нефилимов.
— Почему там?
— Боссы посчитали, что это станет данью уважения Черной руке. Мило, учитывая, что он заварил всю эту кашу.
— Продолжишь в том же духе, и тебя выкинут из списка гостей.
— Собрание назначено на десять вечера. Держи телефон при себе, на случай если я узнаю что-нибудь еще. Не забудь удивиться, когда они позвонят и сообщат подробности встречи. Ни к чему им знать, что у них уже сплошные утечки. А и еще. Прости, что так вышло с Данте. Я чувствую себя ответственным за это, ведь я вас познакомил. Если бы я мог, я бы его расчленил. Потом привязал бы по камню к каждой конечности, вывез бы на середину моря и выкинул за борт. Выше нос. Я с тобой.
Выключив телефон, я развернулась к Патчу, который в течение всего разговора внимательно следил за мной, облокотившись на стену.
— Собрание сегодня вечером, — начала я. — В старом особняке Милларов.
Но закончить не смогла. Частный дом? Охрана? Обыск? Каким образом Патч попадет внутрь? К моему глубокому разочарованию, похоже, сегодня мне придется справляться без него.
— Отлично, — спокойно ответил Патч. — Я буду там.
Я восхищалась его невозмутимой уверенностью, но я не видела ни единой возможности для него проникнуть в дом незамеченным.
— Дом будет под усиленной охраной. Едва ты объявишься в том квартале, они уже будут знать. Возможно, если бы они выбрали музей или здание суда, что-то и вышло бы, но не там. Дом Милларов большой, но не настолько. Каждый квадратный сантиметр будет под их бдительным надзором.
— Как раз то, что нужно. Я уже проработал все детали. Меня впустит Скотт.
— Не выйдет. Они будут ждать шпионов падших, и даже если Скотт откроет тебе какое-нибудь окно, они наверняка уже будут к этому готовы. Они не только схватят тебя, но и объявят Скотта предателем…
— Я завладею его телом.
Я пару разу озадаченно моргнула, прежде чем до меня постепенно дошел смысл его слов. Ну, конечно. Сейчас Хешван. Патч без проблем может занять тело Скотта. Для посторонних не будет видно никакой разницы. Они впустят Патча на собрание и глазом не моргнув. Идеальное прикрытие. Но была только одна малюсенькая проблемка.
— Скотт ни за что не согласится.
— Уже согласился.
Я уставилась на него с открытым ртом.
— Уже?
— Ради тебя.
Горло вдруг сдавило от переизбытка чувств. Ни за что на свете Скотт не боролся так рьяно, как за право оставаться неподвластным падшим ангелам. В тот момент я поняла, насколько дорога была ему наша дружба. Чтобы он пошел на то, что ненавидит всей душой, — у меня просто не было слов. Лишь глубокое и колющее чувство признательности Скотту и твердая решимость оправдать его ожидания.
— Пожалуйста, будь особенно осторожен сегодня, — попросила я Патча.
— Буду. И я не задержусь дольше требуемого времени. Как только ты безопасно покинешь собрание, и я узнаю все необходимое от Нефилимов, я верну Скотту его тело. Я прослежу, чтобы с ним ничего не случилось.
Порывисто обняв Патча, я прошептала:
— Спасибо.
Вечером, за час до назначенного времени, я покинула дом Патча. Я поехала одна в арендованной машине — это было условием принимающей стороны. Они расставили все точки над «i» и дали ясно понять, что не желают, чтобы за мной увязался хвост в виде любопытных Нефилимов или, что еще хуже, падших ангелов, пронюхавших о тайном собрании.
Улицы, покрытые пеленой тумана, казались мрачными и скользкими. Свет фар выхватывал черную полосу дороги, огибающую холмы и опоясывающую повороты. Я включила обогрев, но ему так и не удалось избавить меня от озноба, пробирающего до костей. Я не знала, чего ожидать от собрания, а от того не могла продумать четкий план. Как бы мне это не нравилось, но придется импровизировать. Конечно, хотелось бы переступить порог особняка Милларов с чем-то более весомым под рукой, чем чистые инстинкты, но, к сожалению, это все, что у меня есть. Наконец, я притормозила перед крыльцом прежнего дома Марси.
Оставшись в машине, я обвела взглядом дом: белые колоны и черные ставни. Газон скрылся под ковром увядших листьев. Иссохшие коричневые ветки, останки былых гортензий, торчали из абсолютно идентичных терракотовых горшков, оставленных по обе стороны от крыльца. Газеты, в разной стадии разложения, запрудили дорожку. Дом был покинут сразу после смерти Хэнка и уже не выглядел таким притягательным и изысканным, как в моих воспоминаниях. Мать Марси переехала в квартиру на берегу реки, а Марси, хм, сама Марси, похоже, слишком буквально отнеслась к поговорке «mi casa es su casa».
