Я почувствовала чудовищный удар, а потом все почернело. Очнулась от боли, открыла глаза и попыталась подняться на ноги, но меня что-то придавило. Пошевелив рукой, почувствовала резкую боль в плече. Я лежала в груде обломков и могла только смотреть. Слева от себя разглядела ноги старших девочек, а тело миссис Баррингтон сверху. Женщина была без чувств, лицо залито кровью.
— Элина, — прохрипела я, но хозяйка пансиона не отозвалась.
Мистер Оглси, Каролина и миссис Крофтон лежали неподалеку. Ни Ноэля, ни моего мужа не было видно. Справа послышался шум, я с трудом, но повернулась и с надеждой позвала:
— Фредди?
Несколько камней отлетели вверх, и моя подруга выбралась из-под завала. Ее изорванная одежда была в крови, лицо в ссадинах и ушибах. Она тяжело поднялась на ноги, запрокинула голову кверху и облегченно выдохнула.
— Девочки, — сказала Уиннифред, а потом заметила меня и с помощью своей магии освободила из-под обломков.
Девушка помогла мне сесть, и первым делом я посмотрела вверх, обнаружив парящий шар с воздухом. Нервы сдали, я расплакалась, увидев напуганных, но целых и невредимых девочек. Личики были зареванными, раскрасневшимися. Мои ученицы приложили ладошки к стенкам шара и смотрели на нас. Грудь сдавило, я подняла здоровую руку и как смогла махнула, давая понять подруге, что нужно отправить малышек подальше отсюда. Уиннифред кивнула и сделала глубокий вдох, а потом что было мочи дунула, посылая шар как можно дальше в лес.
Мы поднялись на ноги. Я острее ощутила боль в плече, голова шла кругом, в ней все гудело, будто ветер в трубе. Одежда, как и у Фредди, стала похожа на рванье, на ногах саднили царапины. Я приступила к поискам Артура, Уиннифред отправилась к миссис Баррингтон.
Я успела заметить под обломками одной из стен ноги в мужских ботинках, когда все вокруг вновь пришло в движение. Обломки сами собой поднялись над землей и закружили вокруг того места, которое когда-то было полом в кабинете миссис Баррингтон. Ощутив огромную мощь чужой магии, я повернула голову и увидела Дэниела Хардмана, а за ним еще нескольких магов. Его глаза казались пустыми, будто он смотрел на меня и не видел. Позади маячила неуловимо знакомая худощавая фигура. В душу закрался леденящий душу ужас. Хардман приподнял руку, и над нами загорелись десятки огненных шаров, освещающих поляну перед почти до основания разрушенным пансионом.
Я обернулась, поскольку обломки все еще парили над землей, моему взору предстали все тела друзей и близких. Отыскала Артура, он лежал лицом вниз, на спине, под разодранной сорочкой виднелась глубокая рана, из которой сочилась кровь. Я закусила губу и подавила крик отчаяния. Рядом с другом, с неестественно согнутой рукой лежал Ноэль. Мистер Оглси медленно приходил в себя, Каролина сидела, будто оглушенная, пыталась понять, где она и что произошло, миссис Крофтон была без чувств. Фредди обнимала тело миссис Баррингтон и тихо плакала. Резкая боль новой потери пронзила сердце. Неужели?..
Прикрыла глаза, пошатнулась, не найдя опоры, рухнула на колени. Я сдалась. Разжала кулак и поняла, что где-то выронила злосчастный кулон. Боль рвалась наружу, я больше никогда не хотела видеть проклятый камень, но шальное желание увидеть лицо Лютера, когда он узнает, что пламя ему больше не принадлежит, чуть не вызвало злорадную улыбку.
— Все могло быть иначе, Оливия, — услышала я ненавистный голос. — Ты и твое упрямство всему виной. Эти люди погибли из-за тебя!
Я вздрогнула, но постаралась отбросить мысли о смертях, не сейчас. Скорбеть буду позже или скоро отправлюсь следом, это как Лютер решит. Заставила себя подняться на ноги, сделала шаг и метнула в Хардмана ледяные стрелы. Меценат не шелохнулся, но стрелы мои замерли прямо у его лица. Все замерло. Из-за его спины вышел тощий мужчина с орлиным носом и ледяными глазами.
— Ты не причинишь нам зла, Оливия, — сказал помощник Хардмана Эдгар голосом Лютера.
В голове все завертелось и закружилось, кусочки мозаики начинали складываться в картинку. Что говорил Томас? Лютер и его магия они как паразит, присасываются к человеку, прячутся в его тени, пользуются его влиянием.
— Ты был помощником мистера Бартшоу более столетия назад. Это он твоими словами убеждал меня, что Томас лжец и вор!
Эдгар усмехнулся, и я впервые разглядела его как следует. Ничего особенного, совершенно неинтересная внешность, даже отталкивающая. Человек, привыкший находиться все время в стороне, скрывающийся, действующий тихо и незаметно, первой скрипкой предпочитая выставлять хозяина, выжимая из него все соки. Извращенная подлость.
— Все верно, Оливия. — Эдгар приближался, вызывая своим ледяным взглядом холод по коже. — И ты сделала все, чего я хотел. Привела моих людей к Томасу.
— Но он обманул тебя! — Проглотив упрек, я чуть задрала подбородок, гордясь поступком жениха. — Убив его, ты не получил сапфир!
— И это верно. — Голос прозвучал так, словно кто-то провел когтями по стеклу, я поежилась. — Томас обманул меня и спрятал кулон. Он обрек тебя и твоих близких на страдания, загубил столько жизней, пока я шел к цели.
— Не он убил всех этих людей, а ты!
— А по чьей вине? — сорвался Лютер на крик.
Я отпрянула, не обращая внимания на боль в плече и головокружение. Лютер внушал дикий страх, внутренний, первобытный. От его мертвых глаз волосы шевелились на затылке. Я перевела глаза на мистера Хардмана, который не шевелился и, казалось, даже не моргал.
— Ты и к мистеру Хардману приценился, чтобы использовать. Это ведь для тебя он выкупал кулон? — Голос дрожал, но я старалась тянуть время, сама до конца не понимая для чего.
— Для меня, — кивнул Лютер и обошел меня кругом. — Я с детства обладал талантом прибиваться к нужным людям. Но наш меценат промахнулся с выбором ювелира. Оддеркот был нечист на руку и хотел подменить камень очень хорошей фальшивкой. Он вернулся из поездки днем раньше, чтобы изготовить подделку. Мне пришлось действовать. Но сам я бываю слаб время от времени, поэтому поручил Гарри выкрасть кулон, и с того самого момента все пошло не так.
— Ты полностью завладел жизнью Хардмана и управлял им как марионеткой, пользуясь связями и влиянием, как в свое время использовал и Окарга, ведь так?
— Он оказался самым полезным из всех, — согласился темный. — Окарт даже не замечал, как я влияю на него, как руковожу его действиями и даже некоторыми мыслями. В остальном учитель был сильнее меня. И этим я тоже смог воспользоваться. Он добыл для меня драконье пламя, которое впоследствии уничтожило первый магистиум. Ни он, ни я не смогли им пользоваться.
— Поэтому ты заключил его в сапфир?
— Именно. Я знал о магах-ювелирах все и был убежден, что ни один из них не пожертвует своей силой. — Лютер снова усмехнулся. — Я был самоуверен, и твой будущий муж смог меня удивить. Жаль… такой талант загубил.
— Зачем ты хотел, чтобы я сама докопалась до прошлого? Почему сам все не рассказал?
— Я хотел, чтобы ты поняла, как вернуть мне магию. Ведь если я не ошибся, а я уверен, что не ошибся, то Томас наделил тебя такой способностью. Только это останавливало меня от прямого нападения.
— Очень жаль, что Окарт не знал, какое чудовище взрастил…
— Он знал, — хищно улыбнулся Лютер. — И даже пытался меня остановить. Не сумев приручить пламя, он отказывался отдавать его мне, понимая, какую силу я смогу обрести. Вплоть до самой передачи частицы древнего колдовства он отговаривал меня, а когда достал драконью длань из котла, даже обрадовался чему-то. В тот миг я подумал: он что-то задумал, и испугался, но все прошло гладко.
Я вспомнила то самое путешествие, которое стало началом всему этому безумию. Магия Окарга ощутила мое присутствие, и один из сильнейших колдунов смог просчитать все наперед. Вот чему он обрадовался, мое появление дало ему надежду.
Вот теперь для меня все встало на свои места, я снова ужаснулась. Лютер — настоящее чудовище, и он действительно перебьет всех, когда узнает, что пламя больше не принадлежит ему.
